забытый секс"
из всеми любимого, с наступающим, зазря ожидающие снегов радиослушатели.
"Так снесены были старые хоромы кинотеатров,
Выдраны трамвайные рельсы, раздвинуты улицы.
Древесно-ветвистые фонари также исчезли.
Тем, кто после здесь проживал, конечно, известна
Была история о руках разлученных и увлеченьях минувших,
Уходила которая по большей части своей нерассказанной,
Когда бы не кто-то, кому довелось здесь побывать,
Кто однажды навестил старый район,
И об этом потом станут судачить, дневное пространство,
Как это в полдень случалось,
Поскольку ни записи, ни свидетельств возникнуть тут не могло,
По причине крутых перемен, чьи времена наступали. И впрямь,
Если даже окончен рассказ и тень его исчезает,
Дважды рассказанный не будет рассказан опять,
Покуда прошлое у крыльца детям не доведется копнуть
Или же под кустом на задворках: "Что это?"
И придется сказать, ты обязан будешь сказать,
Что неимоверная природа вещей обладала когда-то лицом,
Что она обладала ногами, как люди, и что однажды она
Выломилась из скорлупы, как то часто бывает,
Превращая ответы в заурядную ложь, тщеславие юности
В завиток уже бывшего,
В прихоть, причуду ветхого интереса, который
День никогда не признает, если хотим заступить ограждение полдня,
Или к вечеру ближе достичь голых вершин.
Бесспорно, мы под защитой, бесспорно, кто-то из нас
Часто бьется над тем, как бы пятно не въелось навечно,
Бесспорно, все мы похожи, зная друг друга с раннего детства,
Неважно, хорошо это или же плохо. Бесспорно, каждый день
Мы съедаем свой завтрак, срем, ставим чай на плиту,
В многократном изменении темы, сдвигая изначальную предпосылку
К неутолимому зуду, поглотившему нас.
И когда приходится возвращаться с прогулки, мы ожидаем увидеть
Магически преображенную мебель, чтобы дать ход
Перелицованным, намного уменьшенным планам.
Никто не обеспокоит вопросом себя, за исключеньем, пожалуй,
Кота в сапогах, и это в итоге еще одна предпосылка.
"Попробуй, ведь мало что может пыль рассказать
На фоне пыльного цвета, пора начинать
И время пора обретать, насколько бы его ни хватало,
Минуя соседей, на закате продолжающих свару свою,
Однажды ты убедил их, что уже не играешь
И потому смысла жульничать нет. Когда принцесса приходит
С тобой повидаться в предисловии правдоподобном вполне,
Ты узнаешь, что подземный ручей, не стоявший на месте, -
Поверхность и сцена тому, что должно наступить".
Все же, как жаль,
Что версии эти не приняты, однако удача какая,
Что тебе повезло с измененьем лица. За скверными следуют
Хорошие времена.
И, как прежде, горло твое стиснет медальон своей цепью.
Соглядатаи, умельцы впадают в немое смущенье,
Когда время приходит восстать пред вспышкой восхода
Наподобье стального листа. Я это сделаю, большего мне не суметь.
На краю этой платформы размышление немыслимо.
Однако тот, кто покинут в любви, фактически - знак
Чего-то иного, того, что продолжает себя, Чего-то, что
Дотошно измерено: запоздалая нежность вещей, память подробностей,
Столь же живая, как если бы оцепенели они. Действительно, смогут
Все сделать, хотя в обстоятельных сновиденьях
Сквозь прозрачный кирпич совсем они не видны."
(с)джон эшбери в переводе аркадия драгомощенко
"Так снесены были старые хоромы кинотеатров,
Выдраны трамвайные рельсы, раздвинуты улицы.
Древесно-ветвистые фонари также исчезли.
Тем, кто после здесь проживал, конечно, известна
Была история о руках разлученных и увлеченьях минувших,
Уходила которая по большей части своей нерассказанной,
Когда бы не кто-то, кому довелось здесь побывать,
Кто однажды навестил старый район,
И об этом потом станут судачить, дневное пространство,
Как это в полдень случалось,
Поскольку ни записи, ни свидетельств возникнуть тут не могло,
По причине крутых перемен, чьи времена наступали. И впрямь,
Если даже окончен рассказ и тень его исчезает,
Дважды рассказанный не будет рассказан опять,
Покуда прошлое у крыльца детям не доведется копнуть
Или же под кустом на задворках: "Что это?"
И придется сказать, ты обязан будешь сказать,
Что неимоверная природа вещей обладала когда-то лицом,
Что она обладала ногами, как люди, и что однажды она
Выломилась из скорлупы, как то часто бывает,
Превращая ответы в заурядную ложь, тщеславие юности
В завиток уже бывшего,
В прихоть, причуду ветхого интереса, который
День никогда не признает, если хотим заступить ограждение полдня,
Или к вечеру ближе достичь голых вершин.
Бесспорно, мы под защитой, бесспорно, кто-то из нас
Часто бьется над тем, как бы пятно не въелось навечно,
Бесспорно, все мы похожи, зная друг друга с раннего детства,
Неважно, хорошо это или же плохо. Бесспорно, каждый день
Мы съедаем свой завтрак, срем, ставим чай на плиту,
В многократном изменении темы, сдвигая изначальную предпосылку
К неутолимому зуду, поглотившему нас.
И когда приходится возвращаться с прогулки, мы ожидаем увидеть
Магически преображенную мебель, чтобы дать ход
Перелицованным, намного уменьшенным планам.
Никто не обеспокоит вопросом себя, за исключеньем, пожалуй,
Кота в сапогах, и это в итоге еще одна предпосылка.
"Попробуй, ведь мало что может пыль рассказать
На фоне пыльного цвета, пора начинать
И время пора обретать, насколько бы его ни хватало,
Минуя соседей, на закате продолжающих свару свою,
Однажды ты убедил их, что уже не играешь
И потому смысла жульничать нет. Когда принцесса приходит
С тобой повидаться в предисловии правдоподобном вполне,
Ты узнаешь, что подземный ручей, не стоявший на месте, -
Поверхность и сцена тому, что должно наступить".
Все же, как жаль,
Что версии эти не приняты, однако удача какая,
Что тебе повезло с измененьем лица. За скверными следуют
Хорошие времена.
И, как прежде, горло твое стиснет медальон своей цепью.
Соглядатаи, умельцы впадают в немое смущенье,
Когда время приходит восстать пред вспышкой восхода
Наподобье стального листа. Я это сделаю, большего мне не суметь.
На краю этой платформы размышление немыслимо.
Однако тот, кто покинут в любви, фактически - знак
Чего-то иного, того, что продолжает себя, Чего-то, что
Дотошно измерено: запоздалая нежность вещей, память подробностей,
Столь же живая, как если бы оцепенели они. Действительно, смогут
Все сделать, хотя в обстоятельных сновиденьях
Сквозь прозрачный кирпич совсем они не видны."
(с)джон эшбери в переводе аркадия драгомощенко