ПОЗВОНИТЕ СВОИМ РОДИТЕЛЯМ!
Никогда не едте в дом престарелых или другое подобное заведение без надобности. И даже не ходите туда без надобности, ну если ехать не на чем. А если пойдете-поедете, то запаситесь терпением и безграничным мужеством.
У меня задание такое - про одиноких людей написать. - Эй, да это же легко, - думала я. - Тирлим-бом-бом - и уже звонила директору дома престарелых. - Уж точно там таких историй полным-полно, - опять же думала я.
- Писееец, - пронеслось у меня в мозгу, когда я увидела, услышала, пропустила через себя все эти истории.
Вы когда нибудь видели мужчину, в уголках глаз которого собирается вселенская тоска, ресницы становятся влажными, а он улыбается. Он защищается от меня, да и всего мира, своей лучезарной улыбкой, которая и в старости не потеряла своего обаяния. На вопрос, доволен ли он жизнью, такой человек никогда не скажет "Нет!", только твердое и решительное "ДА!". И в это "ДА!" он вложит всю свою искренность и сердечность, всю свою смелость! Ведь "ДА!" совсем не то "ДА!" о котором хочется говорить. Если бы оно было то, настоящее, разве он был бы здесь?
На последок он опять очаровывает своей улыбкой: "А можна я Вам стих почитаю, о жизни своей. Он не длинный". Я возвращаюсь на уютный диванчик: "Конечно же"!
... пройдет время, я стану для него воспоминанием, - тоненьким, маленьким, едва уловимым, но трепетным для его памяти. И он будет с все той же очаровательной улыбкой вспоминать, как читал мне свой стих. Не длинный...
Второй, в молодости, наверное, красавец. До сих пор галантный, аккуратно причесанный, с небесными глазами, правда... слегка выцветшими. И он это знает, понимает, да что там - чувствует. Ему тяжело сейчас ходить с таким телом, с такими морщинами, сутулым... И он всем своим видом говорит: "Я не такой. Я был другим". И, вправду, был...
"Я ведь не одинок, - оправдывается когда-то бравый солдат Отечественной войны, - дети есть, внуки, и даже правнуки! У каждого своя семья." И опять эти предательски влажные ресницы...
... Я больше чем уверенна, что после моего ухода, он будет вспоминать, нет, не меня, свою родню. Сестер, братьев, мать, отца, жену, которых давно похоронил и без которых остался один-одинешенек, хоть и с внуками, правнуками...
"Я один!" - встречает меня третий, видно догадываясь о цели моего визита и последующих вопросов. "Как один?" - не понимаю! Да и не могу понять! Я не могу понять, почему один. Я не умею такого понимать! Я не хочу такое принимать! Как это один? - стучит в висках вопрос и болью отдается в сердце.
"Отец от нас ушел, мать умерла, когда мне было 10 лет, потом умерла бабушка. И все. Родственников больше не было. Зато были интернаты, детские приюты, и одиночество, одиночество... Так и не женился. Кому я нужен - ни кола, ни двора, даже защитить некому."
Он также прячет глаз. Ему до сих пор больно. Такая боль не проходит. Это не рана, которую можна залечить. Это безысходность, с которой лучше смириться, нежели принять...
- Может чаю попьете, - спрашивает меня заместитель директора.
- Нет, спасибо, отвезите меня в редакцию. Знаете ли, хочется побыть в одиночестве... сколько эмоций...
... Я не боюсь одиночества. И мне не страшно остаться одной. И не страшно умереть в одиночестве. Вот, только иногда...
п.с. Ты молод, красив и безбашен. Весь мир у твоих ног. Открыты все пути и дороги. И уж точно ни на одной из них нету одиночества. НИ-НА-ОД-НОЙ! И ты готов в этом поклясться. Сегодня, завтра, да когда угодно!
Только вот однажды ты проснешься утром и увидишь в зеркале совсем другого человека. Нет, не кардинально другого. Это будешь все тот же ты, только с морщинами... много морщин... А из-за спины прокрадется одиночество и спрячется в бездне твоих глаз. Пока ты не устанешь...
Никогда не едте в дом престарелых или другое подобное заведение без надобности...
У меня задание такое - про одиноких людей написать. - Эй, да это же легко, - думала я. - Тирлим-бом-бом - и уже звонила директору дома престарелых. - Уж точно там таких историй полным-полно, - опять же думала я.
- Писееец, - пронеслось у меня в мозгу, когда я увидела, услышала, пропустила через себя все эти истории.
Вы когда нибудь видели мужчину, в уголках глаз которого собирается вселенская тоска, ресницы становятся влажными, а он улыбается. Он защищается от меня, да и всего мира, своей лучезарной улыбкой, которая и в старости не потеряла своего обаяния. На вопрос, доволен ли он жизнью, такой человек никогда не скажет "Нет!", только твердое и решительное "ДА!". И в это "ДА!" он вложит всю свою искренность и сердечность, всю свою смелость! Ведь "ДА!" совсем не то "ДА!" о котором хочется говорить. Если бы оно было то, настоящее, разве он был бы здесь?
На последок он опять очаровывает своей улыбкой: "А можна я Вам стих почитаю, о жизни своей. Он не длинный". Я возвращаюсь на уютный диванчик: "Конечно же"!
... пройдет время, я стану для него воспоминанием, - тоненьким, маленьким, едва уловимым, но трепетным для его памяти. И он будет с все той же очаровательной улыбкой вспоминать, как читал мне свой стих. Не длинный...
Второй, в молодости, наверное, красавец. До сих пор галантный, аккуратно причесанный, с небесными глазами, правда... слегка выцветшими. И он это знает, понимает, да что там - чувствует. Ему тяжело сейчас ходить с таким телом, с такими морщинами, сутулым... И он всем своим видом говорит: "Я не такой. Я был другим". И, вправду, был...
"Я ведь не одинок, - оправдывается когда-то бравый солдат Отечественной войны, - дети есть, внуки, и даже правнуки! У каждого своя семья." И опять эти предательски влажные ресницы...
... Я больше чем уверенна, что после моего ухода, он будет вспоминать, нет, не меня, свою родню. Сестер, братьев, мать, отца, жену, которых давно похоронил и без которых остался один-одинешенек, хоть и с внуками, правнуками...
"Я один!" - встречает меня третий, видно догадываясь о цели моего визита и последующих вопросов. "Как один?" - не понимаю! Да и не могу понять! Я не могу понять, почему один. Я не умею такого понимать! Я не хочу такое принимать! Как это один? - стучит в висках вопрос и болью отдается в сердце.
"Отец от нас ушел, мать умерла, когда мне было 10 лет, потом умерла бабушка. И все. Родственников больше не было. Зато были интернаты, детские приюты, и одиночество, одиночество... Так и не женился. Кому я нужен - ни кола, ни двора, даже защитить некому."
Он также прячет глаз. Ему до сих пор больно. Такая боль не проходит. Это не рана, которую можна залечить. Это безысходность, с которой лучше смириться, нежели принять...
- Может чаю попьете, - спрашивает меня заместитель директора.
- Нет, спасибо, отвезите меня в редакцию. Знаете ли, хочется побыть в одиночестве... сколько эмоций...
... Я не боюсь одиночества. И мне не страшно остаться одной. И не страшно умереть в одиночестве. Вот, только иногда...
п.с. Ты молод, красив и безбашен. Весь мир у твоих ног. Открыты все пути и дороги. И уж точно ни на одной из них нету одиночества. НИ-НА-ОД-НОЙ! И ты готов в этом поклясться. Сегодня, завтра, да когда угодно!
Только вот однажды ты проснешься утром и увидишь в зеркале совсем другого человека. Нет, не кардинально другого. Это будешь все тот же ты, только с морщинами... много морщин... А из-за спины прокрадется одиночество и спрячется в бездне твоих глаз. Пока ты не устанешь...
Никогда не едте в дом престарелых или другое подобное заведение без надобности...