Комплексы?
Рассказ совсем не надо читать тем,
кто не любит читать.
Как всегда утром семья собиралась около двери. Это традиция.
Леонид поцеловал жену Катю и нежно обнял сына Никиту:
- Я скоро приду. Не обижай маму. Она у нас одна. Сколько тебе лет, Никита?
Он показывал указательный палец.
- Нет,тебе уже больше! - улыбался папа, - Тебе год и пять месяцев.
Никита с удовольствием готов был показать это на своих пальцах, но пока не догадывался как это можно сделать. Разве что согнуть еще свой средний пальчик пополам в придачу к выпрямленному указательному.
- Всё! Я побежал! - Леонид никогда не бегал, но почему-то всегда так говорил.
- Нихочись!!!
- А знаешь, как я не хочу сейчас уходить. Но папа скоро придёт.
- Нихочись, - сын крепко обнял папу приглашая взять его с собой на работу. Но сынишке всего было полтора года и в офисе ему будет не очень уютно. Игрушек нет. Мультфильм не посмотришь. Да и, самое главное, мамы рядом нет. Хотя Светка и Ленкой, наверняка, затискали бы малыша: свои-то у них выросли. Втихаря еще бы кофе дали попробовать и винегрет научили бы есть за обедом.
Дверь закрыта. Никита почему-то сразу убежал в спальню и залез под кровать. Катя подождала всего час. Именно столько всегда нужно было мне, чтобы добраться до офиса. Я, как правило, всегда звонил, когда включался компьютер:
- Милая, я на месте. Как вы? Ну и хорошо. Если что я на связи. Звони.
А потом начиналось:
- Ну что? Ушел твой защитничек? - спрашивала Катя у малыша, который всё еще лежал под кроватью.
Одним движением Катенька вытаскивала Никиту за шиворот из его подкроватного бункера. Потом Катя резко вливала в рот Никиты ложку фенибута, чтобы поспокойнее был и не мешал по телефону трепаться. Ну, а только потом давала ему по уху. Рукой конечно. Увернуться было невозможно. Реакции у Никиты пока еще никакой: да и тут вообще без вариантов угадать по какому уху сегодня получишь.
Это всё равно что пытаться сделать что-то такое, ну чего сделать нельзя! Не получится потому что!
- Чё, не слышит ушко? Это ничего. Это пройдет! К папиному приходу пройдет. Малолетняя дрянь! Всю жизнь мне испоганил!
- Папа!!! - с сильной надеждой звал Никита, как зовет человек в ванной, чтобы ему принесли полотенце.
Мокрая тряпка - это тоже традиция!
- Папа?! На тебе папу! - с замахом из-за плеча Катенька надежно стеганула Никиту тряпкой. Первый удар всегда по лицу. А ему и деваться некуда - завтракал он всё еще в детском кресле, которое надежно держало в своих тисках любого малыша этой планеты.
- Папа, - звал малыш.
Он получал каждый раз когда кричал «папа», а это слово он выучил первым и кричал его за день часто и много. Ежедневно. Вот уже где-то год.
А в это время в офисе я смотрел на нашу «там-где-мы все» фотографию и делал глоток кофе.
Курить после этого всё равно хотелось, но бросил. Курить бросил ради малыша, чтобы не копировал.
День только начинался, а думать хотелось только про то, как вернешься с работы:
- Папа! - малыш всегда бежал к папе широко раскинув руки и прижимался к сильной ноге, что оторвать было невозможно.
- Я тоже соскучился, Никита!
- До тебя мы, с твоим папой, пол мира объехали - осталось столько же посмотреть, а тут ты вылез вот отсюда, - мама действительно показывала откуда он вылез, так что Никита был с очень раннего детства посвещен в таинство появления малышей у мам с папами.
- И теперь подарки только у тебя! - продолжала мама, - А у меня только вот эти твои обоссанные штаны и коляска под мышкой.
Да, забыл написать, удары тряпкой ставили точку в каждом предложении мамы.
- Запихать бы тебя обратно! - бдырщь, - Чтобы не квакал, - бдырщь.
Но однажды Катя не рассчитала силу удара, да и тряпка была уже сухой. На спине у Никиты осталась полоска - такой кровавенький подтек.
- Это что такое? - спросил я, когда вечером переодевал Никиту для сна.
- Да носился, как сумасшедший и грохнулся.
- Ну, будь аккуратнее в следующий раз, сынок.
Но тут Никита заговорил. Это был замечательный двадцать второй день января. И в этот день он сказал на одно слово больше чем обычно.
- Мама БЬЕТ!
- Мама бьет? - переспросил папа.
- Папа! Мама бьет!
Мы с Катенькой переглянулись и, конечно же, улыбнулись.
- Начинает повторять всё подряд, а смысл пока не знает.
Пошел на работу, а там стены красят. Ну и отпустили всех домой, чтобы не забалдели сильно.
- Милая, я на месте. Как вы? Ну и хорошо. Если что я на связи. Звони.
И уже через следующий час Леонид был дома. Как же он бежал к ним: к своей жене и к своему сыну. Бежал сюрпризом. Чтобы обрадовались. Тихо открыл дверь.
- Маленькая дрянь! Надо бы тебе язык борщом приварить, чтобы ты надолго замолчал! Но обойдемся, как всегда, небольшой травмой!
Леонид стоял в коридоре и боялся пошевелиться. В зале ревел его сын.
Его Никита, которого он хотел увидеть с лет двадцати.
Леонид стоял в коридоре и боялся пошевелиться. В зале ревел его сын и орал Катин голос.
Закипело!
Он вбежал в зал прямо в обуви и уже знал, что будет защищать и мстить за сына. На глазах у своего сына.
Этаж она сама выбирала.
- Чтобы не очень высоко - не очень низко.
Ей хватило. Лежит теперь себе, под окнами.
Сыну уже пять лет. И он совсем не вспоминает о маме. У нас не осталось даже ни одной её фотографии.
- Мама больше не придёт?
- Не волнуйся. Я её убедил
не ходить к нам больше.
кто не любит читать.
Как всегда утром семья собиралась около двери. Это традиция.
Леонид поцеловал жену Катю и нежно обнял сына Никиту:
- Я скоро приду. Не обижай маму. Она у нас одна. Сколько тебе лет, Никита?
Он показывал указательный палец.
- Нет,тебе уже больше! - улыбался папа, - Тебе год и пять месяцев.
Никита с удовольствием готов был показать это на своих пальцах, но пока не догадывался как это можно сделать. Разве что согнуть еще свой средний пальчик пополам в придачу к выпрямленному указательному.
- Всё! Я побежал! - Леонид никогда не бегал, но почему-то всегда так говорил.
- Нихочись!!!
- А знаешь, как я не хочу сейчас уходить. Но папа скоро придёт.
- Нихочись, - сын крепко обнял папу приглашая взять его с собой на работу. Но сынишке всего было полтора года и в офисе ему будет не очень уютно. Игрушек нет. Мультфильм не посмотришь. Да и, самое главное, мамы рядом нет. Хотя Светка и Ленкой, наверняка, затискали бы малыша: свои-то у них выросли. Втихаря еще бы кофе дали попробовать и винегрет научили бы есть за обедом.
Дверь закрыта. Никита почему-то сразу убежал в спальню и залез под кровать. Катя подождала всего час. Именно столько всегда нужно было мне, чтобы добраться до офиса. Я, как правило, всегда звонил, когда включался компьютер:
- Милая, я на месте. Как вы? Ну и хорошо. Если что я на связи. Звони.
А потом начиналось:
- Ну что? Ушел твой защитничек? - спрашивала Катя у малыша, который всё еще лежал под кроватью.
Одним движением Катенька вытаскивала Никиту за шиворот из его подкроватного бункера. Потом Катя резко вливала в рот Никиты ложку фенибута, чтобы поспокойнее был и не мешал по телефону трепаться. Ну, а только потом давала ему по уху. Рукой конечно. Увернуться было невозможно. Реакции у Никиты пока еще никакой: да и тут вообще без вариантов угадать по какому уху сегодня получишь.
Это всё равно что пытаться сделать что-то такое, ну чего сделать нельзя! Не получится потому что!
- Чё, не слышит ушко? Это ничего. Это пройдет! К папиному приходу пройдет. Малолетняя дрянь! Всю жизнь мне испоганил!
- Папа!!! - с сильной надеждой звал Никита, как зовет человек в ванной, чтобы ему принесли полотенце.
Мокрая тряпка - это тоже традиция!
- Папа?! На тебе папу! - с замахом из-за плеча Катенька надежно стеганула Никиту тряпкой. Первый удар всегда по лицу. А ему и деваться некуда - завтракал он всё еще в детском кресле, которое надежно держало в своих тисках любого малыша этой планеты.
- Папа, - звал малыш.
Он получал каждый раз когда кричал «папа», а это слово он выучил первым и кричал его за день часто и много. Ежедневно. Вот уже где-то год.
А в это время в офисе я смотрел на нашу «там-где-мы все» фотографию и делал глоток кофе.
Курить после этого всё равно хотелось, но бросил. Курить бросил ради малыша, чтобы не копировал.
День только начинался, а думать хотелось только про то, как вернешься с работы:
- Папа! - малыш всегда бежал к папе широко раскинув руки и прижимался к сильной ноге, что оторвать было невозможно.
- Я тоже соскучился, Никита!
- До тебя мы, с твоим папой, пол мира объехали - осталось столько же посмотреть, а тут ты вылез вот отсюда, - мама действительно показывала откуда он вылез, так что Никита был с очень раннего детства посвещен в таинство появления малышей у мам с папами.
- И теперь подарки только у тебя! - продолжала мама, - А у меня только вот эти твои обоссанные штаны и коляска под мышкой.
Да, забыл написать, удары тряпкой ставили точку в каждом предложении мамы.
- Запихать бы тебя обратно! - бдырщь, - Чтобы не квакал, - бдырщь.
Но однажды Катя не рассчитала силу удара, да и тряпка была уже сухой. На спине у Никиты осталась полоска - такой кровавенький подтек.
- Это что такое? - спросил я, когда вечером переодевал Никиту для сна.
- Да носился, как сумасшедший и грохнулся.
- Ну, будь аккуратнее в следующий раз, сынок.
Но тут Никита заговорил. Это был замечательный двадцать второй день января. И в этот день он сказал на одно слово больше чем обычно.
- Мама БЬЕТ!
- Мама бьет? - переспросил папа.
- Папа! Мама бьет!
Мы с Катенькой переглянулись и, конечно же, улыбнулись.
- Начинает повторять всё подряд, а смысл пока не знает.
Пошел на работу, а там стены красят. Ну и отпустили всех домой, чтобы не забалдели сильно.
- Милая, я на месте. Как вы? Ну и хорошо. Если что я на связи. Звони.
И уже через следующий час Леонид был дома. Как же он бежал к ним: к своей жене и к своему сыну. Бежал сюрпризом. Чтобы обрадовались. Тихо открыл дверь.
- Маленькая дрянь! Надо бы тебе язык борщом приварить, чтобы ты надолго замолчал! Но обойдемся, как всегда, небольшой травмой!
Леонид стоял в коридоре и боялся пошевелиться. В зале ревел его сын.
Его Никита, которого он хотел увидеть с лет двадцати.
Леонид стоял в коридоре и боялся пошевелиться. В зале ревел его сын и орал Катин голос.
Закипело!
Он вбежал в зал прямо в обуви и уже знал, что будет защищать и мстить за сына. На глазах у своего сына.
Этаж она сама выбирала.
- Чтобы не очень высоко - не очень низко.
Ей хватило. Лежит теперь себе, под окнами.
Сыну уже пять лет. И он совсем не вспоминает о маме. У нас не осталось даже ни одной её фотографии.
- Мама больше не придёт?
- Не волнуйся. Я её убедил
не ходить к нам больше.