Османский взгляд на Конотопскую битву
Оригинал взят у amp_amp в Османский взгляд на Конотопскую битву
Недавно в своем посте про Википедийно-Конотопскую битву я посетовал, что русской версии статьи для полноты картины не хватает только ссылки на османские (турецкии) летописи той поры. Других вопросов к составителям статьи лично у меня не возникло, все очень достойно и познавательно. Всем рекомендую. Что касается именно османских источников, то они по какой-то причине не были включены, а зря.
Очень понравилось, как отозвался об османских летописях
siberian_chem. Вставлю его меткий и остроумный коммент:
«Вопрос про турецкие источники кстати поднят не зря, а ответ на него несколько лулзоносен.
Во первых, таковых источников почти и нет. Турецкий язык "реформированный" Ататюрком отличается от османского даже синтаксисом и алфавитом. Старотурецкий с вымиранием последнего помнящего его поколения стал мёртвым языком, нечитаемым самими турками, и в научный оборот введена лишь очень малая доля исторических документов.
Во вторых эти самые документы которые удалось перевести выдержаны в черезмерно переможном стиле.
Султан неспособен проигрывать войны, т.к. на то не может быть воли аллаха, и любые факапы трактуются через эту призму. Земли не теряются, а временно передаются наместникам, войска потерпев победу не попадают в плен а "остаются надзирать за порядком в землях язычников", вплоть до феерии вроде "позволения разбитым и униженным язычникам пройти маршем через Константинополь дабы показать им милость и могущество Султана".
И получается что почти весь массив внутренней информации об Османской Империи получен из мемуариев и докладов зарубежных военспецов, которые переможностью не страдали и писали хоть и привирая но хотя-бы не явный бред.»
Все так и есть, переможней некуда. Тут тебе и по-восточному поэтичные описания событий, и огромная,восставшая из ада, рать демонов-кафиров-москалей, и зрелищная перемога верных сыновей ислама над мерзкими неверными. Чудовищные потери московских кафиров 112 тысяч убитых и 50 тысяч пленных особенно показетельны с учетом того, что по Разрядным книгам Россия имела всего 133210 человек ратных людей на всех фронтах и границах. Но все равно есть несколько любопытных моментов, которые вызовут интерес у любителей истории и дополнят, как картину Конотопской битвы, так и историю Руины в целом. Кстати, там еще и нехилый наждак для свидомых укропатриотов. Так что, ознакомьтесь, не пожалеете.
Победа большая Мехмеда Гирея Хана в войне против кафиров (иноверцев) московских
(Переведено по изданию: Târih-i Na'îmâ / Naîmâ Mustafa Efendi; hazırlayan, Mehmet İpşirli. Ankara: Türk Tarih Kurumu, 2007. Târih-i Na'îmâ / Naîmâ Mustafa Efendi; Istanbul: Maba'a-i 'mire, 1864.)
Затем, что в Высокой Государстве вот уже более десятка лет не оканчивалась борьба с кафирами венецианскими, кроме того, из-за необходимости похода на джелялей (бунтовщиков) в Анатолии, а то - на грешников мадьярских, исламские воины и на островах, и на берегах защищались, а наипаче вели борню и осаждали крепости на границах, поэтому было рассеяно-разослано их повсюду-далеко, и никак не свести их было вместе, - так подумав, царь московский, полагая, что «положение, ей-богу, благоприятственное», загорелся нечестивой страстью: собрать в одной стороне войска силы невидимо и, разрушив земли наши кровные, вековечное государство Османов в тревогу и смуту бросить, так вот более двух лет упорно собирал он войско и готовил все необходимое для похода, следовательно, согласно постулату, что «Все кафиры то есть люд одной веры », напрочь лишился терпения от несогласия воевод Мадьярского, Волошского и Молдавского, и ради победы общей, своих народов и предписаний государства и веры, [прежде задействовал] кафиров, пыль земли, называемых донскими казаками - те давно ни перед кем из обладателей неверных в той стороне головы не склоняли и не повиновались, жили в непролазных болотистых местностях того края, и, при каждом удобном случае исходя чайками на Черное море и грабя деревни и городки на его побережье, не чурались наносить ущерб-вред границам Ислама.
Послав упомянутым несметные средства, [король] настоял, чтобы отчалили всеми возможными чайками в Черное море и ущерба нанесли берегам на все стороны, [между тем] и днепровские казаки, которые ранее, бунтуя против польского короля, чтобы отомсти ему, вступили в союз и соединение с Ислям Гирай Ханом, в тех краях, которые ляшские рабы десять лет поход за походом разоряли, также с московским царем заключили мир, подписав с ним договор о достижении дружбы и уз братско-дружеских.
Поэтому король московский, послав и к ним личного посла, в жестком письме своем молвил: «Наибольшее желание и венец надежд наших - пойдя на рабов ислямских, воплотить жажду мести за дружеские и единоверные нам народы. Прежде всего - воинами бесценными, доспехами веры нашей, наскочить на татар и тех неистребимых одолеть и разгромить. Начало-то остальных дел задумано положить после того, как их сила иссякнет. Нынче, когда нужна ревность вере и оборона дел духовных, вы, будучи заодно с нами, на службе нашей никоим образом не допускайте равнодушия и лени », - так возвестил и приказом грозным словом завершил.
От письма с таким содержанием упомянутые [казаки] растерявшись, решили, что им в убыток будет соглашаться на разрыв соглашения [с ханом] по причине того, что с помощью Ханов-Чингизидов получили в пользование столько крепостей с краями и земель щедротних, что и глазом не обведи, а все оттого, что укрепили мир с ханом великодушным; засим разглядели мудрость такую: многоуважаемого хана предостерегши, пока они [московиты] не двинулись с места, первыми к ним добраться войском, как море, большим, и, не дав и глазом сморгнуть, общины разбить, а края ограбить.
Когда же [казаки] таким образом положение разъяснили, глубокоуважаемый хан, также немедленно собрав войско несметное, уповая на Аллаха, того же года на рамазан поднялся - и двинулись на низменных кафиров. Король же московский, поскольку казаки, от татарского хана не отворачиваясь, к нему ни почета, ни привязанности не проявляли, сам послал воинов, чтобы предотвратить захват некоторых крепостей у границ казацких. Неожиданно семнадцать тысяч войска с двумя боярами, наскочив на крепость, называемую Манджалы, все вокруг нее ограбили и разорили, а пяти тысяч казаков под их руководством пристали, взяли ту крепость в осаду.
Когда же в начале шевваля (22.06.1659), после праздничного намаза воины татарские, ловцы на врага, переправившись, через реку большую именем Эрели (Орель), уже собрались идти на Москву, то, получив известие о взятой в осаду крепости, поняли, что стоит направить узда в ту сторону, и немедленно послали нагрянуть туда пятнадцать тысяч воинов, сильных и быстрых, как ветер, во главе со знаменитым эмиром Фераш-беем.
На другой день на заре те хлынули на головы кафирам с горы, словно лихой дождь. Как родные, гуляли на поприще войны, три часа грохотал базар поединка-боя, и с помощью Творца воины, которыми верховодил шайтан, потерпели поражение, и из десяти тысяч кафиров только тысяча спаслась, остальные же под ударами сабель отважных татар, что все как один погнались за ними, в преисподнюю покатилась. А из пяти тысяч днепровых казаков, что, попав под власть упомянутых, осаждали крепость, также ни один не добравшись границы спасения, нашли свое пристанище на нижних этажах преисподней.
Нескольких же знатным [из них], чьи отряды ограбили, поймали живьем, и там же решили послать с радостной вестью о победе глубокоуважаемому хану. Прибывшие пленники в присутствии ханской таким образом долго рассуждали: «Вот уже более трех лет, как московский царь посягает на нас, и вот-вот приберет к рукам. Прежде всего он замахнулся уничтожить воинов татарских, ловцов на врага. Затем - завоевать край рабов Ислама, поскольку до сих пор казаки не слушаются его и не покоряются, то послал несметное войско во главе с князьями боярами захватить крепость на границах. Мы же люди служивые, вот и прибыли в этой крепости, и на этом наши дела завершились»- так говорили они, ища правды, затем под ударом сабли, что кровь разбрызгивает, сплетни прекратили. После того, как люди, посланные проведать все стороны, сообщили, что более пятидесяти тысяч московских воинов стоят под близкой к тому краю крепостью укрепленной, которая во владении казаков, а гетман еще не решился бесстрашно выступить на них в поход, и вместе с шестьюдесятью тысячами казаков дожидается прибытия хана многоуважаемого, то ударили стременами, чтобы двинуться в ту сторону.
Когда они, миновав несколько стоянок, уже приближались, гетман (Выговский), узнав [о них], вместе с воинами, которые у него были, присоединившись к татарским воинам, поцеловал руку великодушному хану и поднялся. Назначив сотни людей, чтобы добыть языков от воинов-кафиров, которые стояли под крепостью, они на том месте несколько дней советовались, как выведать положение дел. Назначенные же смельчаки также поймали шесть душ кафиров со дна преисподней, натолкнувшись на них возле крепости.
Представ пред очи хана, те сказали: «Сейчас под крепостью в отряде, которым руководят сановники, собрано более пятидесяти тысяч нападающих, и вельможи над пятьюдесятью тысячами пехоты и конницы с ружьями решили охранять проходы этой великой реки, чтобы предотвратить нападение татарских и казацких воинов на [тех, кто в отряде]. Это и есть все силы, отобранные для войны, а кроме них, в других местах людей нет »- после того, как [пойманные языки] это отметили и сообщили, [татары - вероятно - с казаками] советовались, и не понравилось им перед батальоном напороться на кафиров, стоящих на берегах реки, и казацкие воины - впереди, а вслед за ними воины татарские, ватага за ватагой, отряд за отрядом, миновав степь и горы, срезая болота и стоянки в непроходимых местах, пошли на врага. Когда же приближались, то, едва узнав об этом, как то море войска, забушевали.
Обе стороны, столкнувшись, сразу начали палить из ружей. Первыми казаки напали, поэтому мгновенно витязи татарские, тоже наскочив, выпустили во врага целый ливень стрел правосудных. Когда хан глубокоуважаемый с группой витязей, наблюдая на возвышении за полем боя, молился, верное лицо прижимая к земле перед дверью Щедротного Аллаха в мольбе о доблести и победе, то легкий ветерок везения и победы поспешил в будущее, и часа не проминуло , как воины-кафиры обернулись бежать.
Храбрые рыцари, бросившись за ними по пятам через степи бескрайние, кого пленили и заковали в цепи, а кому дали попробовать сабель, и из пятидесяти тысяч солдат ни один не спасся, чтобы донести весть царю преступному. Воины, увенчанные доблестью, прибыв к месту, где стоял всепобеждающий и удачливый хан, поздравили его с победой.
Несколько дней находясь в том месте, решили, что, как облегчатся, то несомненно пойдут на отряд кафиров, а чтобы двинуть налегке, - обсудили тему выкупа захваченных пленников. Когда же ничтожнейший из вельможных кафиров, смиренных ханом, обязавшись заплатить сто тысяч золотом, начал готовить деньги на желание сердечное пленников, некоторые из старейшин татарских, наученных и бывалых, не взлюбив этот замысел никчемный, сказали: «До сих пор казаки, идя на мир с нами, не показывали намерений расторгнуть соглашение. Пусть так, но все же справедливые мудрецы решили, что доверия нет к тем, кто несут заблуждение и безверие. Вероятно, они с московской стороной заключат мир. В этом случае, если они с нами не будут враждовать, то уже и помогать не будут. Если в стране безжалостных врагов, что за месяц расстояния от страны нашей, нет мест спокойных для стоянки и дорог безопасных, то тридцать тысяч врагов, что в наших руках, только принесут нам беды, когда на такой земле воинам предстоит повсеместно остерегаться. Сейчас, чтобы казацким воинам обеспечить вражду со стороны Москвы и перекрыть им множество дорог к миру с ней, можно, преодолев жадность ненасытную к товару, отомстить тем, что накормить всех пленников саблями », - так говоря, они настаивали, и уместность слов их чистосердечных и существенных открыла воинам глаза, чтобы умертвили всех пленников.
Сначала поснимали головы вельможам перед ханским шатром, далее каждый привел своих пленников, и прошлись по ним саблями.
После того как это дело было завершено, месяца шевваля, дня восемнадцатого, двинулись на встречу с воинами отряда, наступавшего на твердыню, а как добрались, казацкие воины при встрече забрались в окопы. И когда воины татарские тоже стали над ними, с обеих сторон пушкам и ружьям, три дня и три ночи войне большой и бою и схватке передыху не давалось. Когда время от времени воины татарские, наступая, выпускали ливень стрел, то тысячи проклятых теряли души. Когда же рыцари джихада узнали, что [московиты] засомневались, выбившись из сил, и ночью сбежали в сторону, где надеялись на спасение, то немедленно помчались в путь.
Той же ночью наступая им на пятки, утром к полудню достались берегов широкой реки, тогда гнусные кафиры от страха в сердце сами бросались в воду, и многие из них утопились. А воины Ислама, собрав трофеи с того места и вернувшись назад, решили некоторое время выделить для ухода за ранеными, после чего добрались крепости по имени Румне (Ромны), что на границе. Люд той крепости, зная, что нет сил на войну, без малейшего выстрела сдали крепость и [ее] гетмана. Когда же к хану привели проклятого, который властвовал крепостью со стороны московского царя, вместе с его пятьюстами прихвостнями, то всех умертвили, а затем двинулись захватывать близлежащие крепости.
С помощью Господа Справедливого легко захватывая каждую из них, порубив саблями воевод и защитников, назначили людей для управления со стороны гетмана. После этого остановились в краю под названием Пожок, и воины татарские, быстрые как ветер, отряд за отрядом были посланы в Московию. Где отрядов не было, и вполне исчезал страх перед воинами кафиров, рыцари гази (войны за веру) смело потрясали все вокруг, и пусть бы какие цветущие-благоустроенные земли и славные вилаеты (регион, область) в том краю были, все они ограблены и разорены стали, а после пятнадцати дней уничтожения и грабежа, с трофеями несметными возвратились к многоуважаемому хану. Поскольку в упомянутой войне свыше сто двенадцати тысяч негодных кафиров жертвами сабель сыновей Ислама стали, то остальных около пятидесяти тысяч мерзких кафиров вместе с трофеями несметными взяли как добычу.
После того, как составили письма радостные и послали их гонцами в обитель счастливую Аситане (Стамбул) и Крым, глубокоуважаемый хан жив-здоров с трофеями вернулся в привычную родину.
Побеждено и разбито сердце вражеское Приехал счастливец, увенчанный победой Когда покров мира его величество падишах услышал об этой великой победе, то рыцари границы, которых направил вали (руководитель вилаета) Боснии Мелек Агмед-паша, именно тогда, воюя с тремя тысячами кафиров в Килисе, наголову их разгромили, и триста голов еще прибыли, тогда был издан фирман наполнить город разнообразными развлечениями и удовольствиями, и народ в украшенном Стамбуле семь дней и семь ночей от всего сердца радовался и развлекался.
Взято отсюда: http://umma.ua/ru/history/Konotopskaya_bitva_v_opisanii_osmanskogo_letopistsa/148
Не знаю, как вам, а мне понравилась сцена с гетманом Выговским, стоя на коленях, целующим руку хана Мехмеда Герея. Кто-то еще верит, что после этого он принял командование над объединенным татаро-польско-казацким войском? Как может предатель, присягнувший на верность крымскому хану, командовать его войсками в присутствии самого хана? Присягал ли Выговский хану? Да, присягал. Он всем присягал и всех предавал, без этого свидомо-украинским героем не станешь.
…присылал Выговской к королю посланцов своих Павла Тетерю да Тарновского бити челом… И те посланцы, будучи в Варшаве, королю и всей Речи Посполитой присягали… с Выговским сшолся под Быковым крымской хан с Ордою, и тут Выговской и полковники хану присягали, что им всем быть при нем и помочь ему против всякого неприятеля чинить…
1659 г., октябрь - Из расспросных речей пленного польско-немецкого наёмника Ивана Выговского майора Яна Зумера. (РГАДА, подлинник)
Оригинал взят у amp_amp в Османский взгляд на Конотопскую битву
Недавно в своем посте про Википедийно-Конотопскую битву я посетовал, что русской версии статьи для полноты картины не хватает только ссылки на османские (турецкии) летописи той поры. Других вопросов к составителям статьи лично у меня не возникло, все очень достойно и познавательно. Всем рекомендую. Что касается именно османских источников, то они по какой-то причине не были включены, а зря.
Очень понравилось, как отозвался об османских летописях
siberian_chem. Вставлю его меткий и остроумный коммент:
«Вопрос про турецкие источники кстати поднят не зря, а ответ на него несколько лулзоносен.
Во первых, таковых источников почти и нет. Турецкий язык "реформированный" Ататюрком отличается от османского даже синтаксисом и алфавитом. Старотурецкий с вымиранием последнего помнящего его поколения стал мёртвым языком, нечитаемым самими турками, и в научный оборот введена лишь очень малая доля исторических документов.
Во вторых эти самые документы которые удалось перевести выдержаны в черезмерно переможном стиле.
Султан неспособен проигрывать войны, т.к. на то не может быть воли аллаха, и любые факапы трактуются через эту призму. Земли не теряются, а временно передаются наместникам, войска потерпев победу не попадают в плен а "остаются надзирать за порядком в землях язычников", вплоть до феерии вроде "позволения разбитым и униженным язычникам пройти маршем через Константинополь дабы показать им милость и могущество Султана".
И получается что почти весь массив внутренней информации об Османской Империи получен из мемуариев и докладов зарубежных военспецов, которые переможностью не страдали и писали хоть и привирая но хотя-бы не явный бред.»
Все так и есть, переможней некуда. Тут тебе и по-восточному поэтичные описания событий, и огромная,восставшая из ада, рать демонов-кафиров-москалей, и зрелищная перемога верных сыновей ислама над мерзкими неверными. Чудовищные потери московских кафиров 112 тысяч убитых и 50 тысяч пленных особенно показетельны с учетом того, что по Разрядным книгам Россия имела всего 133210 человек ратных людей на всех фронтах и границах. Но все равно есть несколько любопытных моментов, которые вызовут интерес у любителей истории и дополнят, как картину Конотопской битвы, так и историю Руины в целом. Кстати, там еще и нехилый наждак для свидомых укропатриотов. Так что, ознакомьтесь, не пожалеете.
Победа большая Мехмеда Гирея Хана в войне против кафиров (иноверцев) московских
(Переведено по изданию: Târih-i Na'îmâ / Naîmâ Mustafa Efendi; hazırlayan, Mehmet İpşirli. Ankara: Türk Tarih Kurumu, 2007. Târih-i Na'îmâ / Naîmâ Mustafa Efendi; Istanbul: Maba'a-i 'mire, 1864.)
Затем, что в Высокой Государстве вот уже более десятка лет не оканчивалась борьба с кафирами венецианскими, кроме того, из-за необходимости похода на джелялей (бунтовщиков) в Анатолии, а то - на грешников мадьярских, исламские воины и на островах, и на берегах защищались, а наипаче вели борню и осаждали крепости на границах, поэтому было рассеяно-разослано их повсюду-далеко, и никак не свести их было вместе, - так подумав, царь московский, полагая, что «положение, ей-богу, благоприятственное», загорелся нечестивой страстью: собрать в одной стороне войска силы невидимо и, разрушив земли наши кровные, вековечное государство Османов в тревогу и смуту бросить, так вот более двух лет упорно собирал он войско и готовил все необходимое для похода, следовательно, согласно постулату, что «Все кафиры то есть люд одной веры », напрочь лишился терпения от несогласия воевод Мадьярского, Волошского и Молдавского, и ради победы общей, своих народов и предписаний государства и веры, [прежде задействовал] кафиров, пыль земли, называемых донскими казаками - те давно ни перед кем из обладателей неверных в той стороне головы не склоняли и не повиновались, жили в непролазных болотистых местностях того края, и, при каждом удобном случае исходя чайками на Черное море и грабя деревни и городки на его побережье, не чурались наносить ущерб-вред границам Ислама.
Послав упомянутым несметные средства, [король] настоял, чтобы отчалили всеми возможными чайками в Черное море и ущерба нанесли берегам на все стороны, [между тем] и днепровские казаки, которые ранее, бунтуя против польского короля, чтобы отомсти ему, вступили в союз и соединение с Ислям Гирай Ханом, в тех краях, которые ляшские рабы десять лет поход за походом разоряли, также с московским царем заключили мир, подписав с ним договор о достижении дружбы и уз братско-дружеских.
Поэтому король московский, послав и к ним личного посла, в жестком письме своем молвил: «Наибольшее желание и венец надежд наших - пойдя на рабов ислямских, воплотить жажду мести за дружеские и единоверные нам народы. Прежде всего - воинами бесценными, доспехами веры нашей, наскочить на татар и тех неистребимых одолеть и разгромить. Начало-то остальных дел задумано положить после того, как их сила иссякнет. Нынче, когда нужна ревность вере и оборона дел духовных, вы, будучи заодно с нами, на службе нашей никоим образом не допускайте равнодушия и лени », - так возвестил и приказом грозным словом завершил.
От письма с таким содержанием упомянутые [казаки] растерявшись, решили, что им в убыток будет соглашаться на разрыв соглашения [с ханом] по причине того, что с помощью Ханов-Чингизидов получили в пользование столько крепостей с краями и земель щедротних, что и глазом не обведи, а все оттого, что укрепили мир с ханом великодушным; засим разглядели мудрость такую: многоуважаемого хана предостерегши, пока они [московиты] не двинулись с места, первыми к ним добраться войском, как море, большим, и, не дав и глазом сморгнуть, общины разбить, а края ограбить.
Когда же [казаки] таким образом положение разъяснили, глубокоуважаемый хан, также немедленно собрав войско несметное, уповая на Аллаха, того же года на рамазан поднялся - и двинулись на низменных кафиров. Король же московский, поскольку казаки, от татарского хана не отворачиваясь, к нему ни почета, ни привязанности не проявляли, сам послал воинов, чтобы предотвратить захват некоторых крепостей у границ казацких. Неожиданно семнадцать тысяч войска с двумя боярами, наскочив на крепость, называемую Манджалы, все вокруг нее ограбили и разорили, а пяти тысяч казаков под их руководством пристали, взяли ту крепость в осаду.
Когда же в начале шевваля (22.06.1659), после праздничного намаза воины татарские, ловцы на врага, переправившись, через реку большую именем Эрели (Орель), уже собрались идти на Москву, то, получив известие о взятой в осаду крепости, поняли, что стоит направить узда в ту сторону, и немедленно послали нагрянуть туда пятнадцать тысяч воинов, сильных и быстрых, как ветер, во главе со знаменитым эмиром Фераш-беем.
На другой день на заре те хлынули на головы кафирам с горы, словно лихой дождь. Как родные, гуляли на поприще войны, три часа грохотал базар поединка-боя, и с помощью Творца воины, которыми верховодил шайтан, потерпели поражение, и из десяти тысяч кафиров только тысяча спаслась, остальные же под ударами сабель отважных татар, что все как один погнались за ними, в преисподнюю покатилась. А из пяти тысяч днепровых казаков, что, попав под власть упомянутых, осаждали крепость, также ни один не добравшись границы спасения, нашли свое пристанище на нижних этажах преисподней.
Нескольких же знатным [из них], чьи отряды ограбили, поймали живьем, и там же решили послать с радостной вестью о победе глубокоуважаемому хану. Прибывшие пленники в присутствии ханской таким образом долго рассуждали: «Вот уже более трех лет, как московский царь посягает на нас, и вот-вот приберет к рукам. Прежде всего он замахнулся уничтожить воинов татарских, ловцов на врага. Затем - завоевать край рабов Ислама, поскольку до сих пор казаки не слушаются его и не покоряются, то послал несметное войско во главе с князьями боярами захватить крепость на границах. Мы же люди служивые, вот и прибыли в этой крепости, и на этом наши дела завершились»- так говорили они, ища правды, затем под ударом сабли, что кровь разбрызгивает, сплетни прекратили. После того, как люди, посланные проведать все стороны, сообщили, что более пятидесяти тысяч московских воинов стоят под близкой к тому краю крепостью укрепленной, которая во владении казаков, а гетман еще не решился бесстрашно выступить на них в поход, и вместе с шестьюдесятью тысячами казаков дожидается прибытия хана многоуважаемого, то ударили стременами, чтобы двинуться в ту сторону.
Когда они, миновав несколько стоянок, уже приближались, гетман (Выговский), узнав [о них], вместе с воинами, которые у него были, присоединившись к татарским воинам, поцеловал руку великодушному хану и поднялся. Назначив сотни людей, чтобы добыть языков от воинов-кафиров, которые стояли под крепостью, они на том месте несколько дней советовались, как выведать положение дел. Назначенные же смельчаки также поймали шесть душ кафиров со дна преисподней, натолкнувшись на них возле крепости.
Представ пред очи хана, те сказали: «Сейчас под крепостью в отряде, которым руководят сановники, собрано более пятидесяти тысяч нападающих, и вельможи над пятьюдесятью тысячами пехоты и конницы с ружьями решили охранять проходы этой великой реки, чтобы предотвратить нападение татарских и казацких воинов на [тех, кто в отряде]. Это и есть все силы, отобранные для войны, а кроме них, в других местах людей нет »- после того, как [пойманные языки] это отметили и сообщили, [татары - вероятно - с казаками] советовались, и не понравилось им перед батальоном напороться на кафиров, стоящих на берегах реки, и казацкие воины - впереди, а вслед за ними воины татарские, ватага за ватагой, отряд за отрядом, миновав степь и горы, срезая болота и стоянки в непроходимых местах, пошли на врага. Когда же приближались, то, едва узнав об этом, как то море войска, забушевали.
Обе стороны, столкнувшись, сразу начали палить из ружей. Первыми казаки напали, поэтому мгновенно витязи татарские, тоже наскочив, выпустили во врага целый ливень стрел правосудных. Когда хан глубокоуважаемый с группой витязей, наблюдая на возвышении за полем боя, молился, верное лицо прижимая к земле перед дверью Щедротного Аллаха в мольбе о доблести и победе, то легкий ветерок везения и победы поспешил в будущее, и часа не проминуло , как воины-кафиры обернулись бежать.
Храбрые рыцари, бросившись за ними по пятам через степи бескрайние, кого пленили и заковали в цепи, а кому дали попробовать сабель, и из пятидесяти тысяч солдат ни один не спасся, чтобы донести весть царю преступному. Воины, увенчанные доблестью, прибыв к месту, где стоял всепобеждающий и удачливый хан, поздравили его с победой.
Несколько дней находясь в том месте, решили, что, как облегчатся, то несомненно пойдут на отряд кафиров, а чтобы двинуть налегке, - обсудили тему выкупа захваченных пленников. Когда же ничтожнейший из вельможных кафиров, смиренных ханом, обязавшись заплатить сто тысяч золотом, начал готовить деньги на желание сердечное пленников, некоторые из старейшин татарских, наученных и бывалых, не взлюбив этот замысел никчемный, сказали: «До сих пор казаки, идя на мир с нами, не показывали намерений расторгнуть соглашение. Пусть так, но все же справедливые мудрецы решили, что доверия нет к тем, кто несут заблуждение и безверие. Вероятно, они с московской стороной заключат мир. В этом случае, если они с нами не будут враждовать, то уже и помогать не будут. Если в стране безжалостных врагов, что за месяц расстояния от страны нашей, нет мест спокойных для стоянки и дорог безопасных, то тридцать тысяч врагов, что в наших руках, только принесут нам беды, когда на такой земле воинам предстоит повсеместно остерегаться. Сейчас, чтобы казацким воинам обеспечить вражду со стороны Москвы и перекрыть им множество дорог к миру с ней, можно, преодолев жадность ненасытную к товару, отомстить тем, что накормить всех пленников саблями », - так говоря, они настаивали, и уместность слов их чистосердечных и существенных открыла воинам глаза, чтобы умертвили всех пленников.
Сначала поснимали головы вельможам перед ханским шатром, далее каждый привел своих пленников, и прошлись по ним саблями.
После того как это дело было завершено, месяца шевваля, дня восемнадцатого, двинулись на встречу с воинами отряда, наступавшего на твердыню, а как добрались, казацкие воины при встрече забрались в окопы. И когда воины татарские тоже стали над ними, с обеих сторон пушкам и ружьям, три дня и три ночи войне большой и бою и схватке передыху не давалось. Когда время от времени воины татарские, наступая, выпускали ливень стрел, то тысячи проклятых теряли души. Когда же рыцари джихада узнали, что [московиты] засомневались, выбившись из сил, и ночью сбежали в сторону, где надеялись на спасение, то немедленно помчались в путь.
Той же ночью наступая им на пятки, утром к полудню достались берегов широкой реки, тогда гнусные кафиры от страха в сердце сами бросались в воду, и многие из них утопились. А воины Ислама, собрав трофеи с того места и вернувшись назад, решили некоторое время выделить для ухода за ранеными, после чего добрались крепости по имени Румне (Ромны), что на границе. Люд той крепости, зная, что нет сил на войну, без малейшего выстрела сдали крепость и [ее] гетмана. Когда же к хану привели проклятого, который властвовал крепостью со стороны московского царя, вместе с его пятьюстами прихвостнями, то всех умертвили, а затем двинулись захватывать близлежащие крепости.
С помощью Господа Справедливого легко захватывая каждую из них, порубив саблями воевод и защитников, назначили людей для управления со стороны гетмана. После этого остановились в краю под названием Пожок, и воины татарские, быстрые как ветер, отряд за отрядом были посланы в Московию. Где отрядов не было, и вполне исчезал страх перед воинами кафиров, рыцари гази (войны за веру) смело потрясали все вокруг, и пусть бы какие цветущие-благоустроенные земли и славные вилаеты (регион, область) в том краю были, все они ограблены и разорены стали, а после пятнадцати дней уничтожения и грабежа, с трофеями несметными возвратились к многоуважаемому хану. Поскольку в упомянутой войне свыше сто двенадцати тысяч негодных кафиров жертвами сабель сыновей Ислама стали, то остальных около пятидесяти тысяч мерзких кафиров вместе с трофеями несметными взяли как добычу.
После того, как составили письма радостные и послали их гонцами в обитель счастливую Аситане (Стамбул) и Крым, глубокоуважаемый хан жив-здоров с трофеями вернулся в привычную родину.
Побеждено и разбито сердце вражеское Приехал счастливец, увенчанный победой Когда покров мира его величество падишах услышал об этой великой победе, то рыцари границы, которых направил вали (руководитель вилаета) Боснии Мелек Агмед-паша, именно тогда, воюя с тремя тысячами кафиров в Килисе, наголову их разгромили, и триста голов еще прибыли, тогда был издан фирман наполнить город разнообразными развлечениями и удовольствиями, и народ в украшенном Стамбуле семь дней и семь ночей от всего сердца радовался и развлекался.
Взято отсюда: http://umma.ua/ru/history/Konotopskaya_bitva_v_opisanii_osmanskogo_letopistsa/148
Не знаю, как вам, а мне понравилась сцена с гетманом Выговским, стоя на коленях, целующим руку хана Мехмеда Герея. Кто-то еще верит, что после этого он принял командование над объединенным татаро-польско-казацким войском? Как может предатель, присягнувший на верность крымскому хану, командовать его войсками в присутствии самого хана? Присягал ли Выговский хану? Да, присягал. Он всем присягал и всех предавал, без этого свидомо-украинским героем не станешь.
…присылал Выговской к королю посланцов своих Павла Тетерю да Тарновского бити челом… И те посланцы, будучи в Варшаве, королю и всей Речи Посполитой присягали… с Выговским сшолся под Быковым крымской хан с Ордою, и тут Выговской и полковники хану присягали, что им всем быть при нем и помочь ему против всякого неприятеля чинить…
1659 г., октябрь - Из расспросных речей пленного польско-немецкого наёмника Ивана Выговского майора Яна Зумера. (РГАДА, подлинник)
Оригинал взят у amp_amp в Османский взгляд на Конотопскую битву