УРОКИ ИСТОРИИ: Как убивали Россию - между Февралем и Октябрем
Оригинал взят у matveychev_oleg в Хаос: Россия между Февралем и Октябрем
Дмитрий Зыкин
Начиная с Февральской революции Россия стремительно катилась в пропасть
15 марта 1917 года завершилась так называемая Февральская революция, сместившая Николая II. Начался совершенно иной этап российской истории.
Он продлился недолго, уже в конце года к власти пришли другие политические силы, известные как большевики.
Давайте посмотрим, что же происходило в стране в период между Февралем и Октябрем.
Уже 14 марта последовал знаменитый Приказ №1, изданный Петросоветом, сразу же подорвавший дисциплину в армии.
Затем на фронт хлынула толпа разномастных агитаторов, представлявшие всевозможнейшие политические партии и течения. Они были едины в одном - разложить армию, спровоцировать массовое дезертирство, внести хаос в управление войсками. Им это удалось в полной мере и даже с перевыполнением «плана».
Из тюрем выпустили преступников, и они заполонили города, наводя ужас на людей своими расправами, грабежами, поджогами и убийствами. Некоторые из них даже получили назначения на ответственные посты в государстве. Известные «революционеры» вели себя соответствующие. Видный эсер Чернов украл статуэтку со стола Николая II, террористка еще с народовольческим стажем - Фигнер, примеряла платья императрицы.
Управление предприятиями передали в руки специальных Комитетов, в которых заседали кухарки. В университетах ученые степени стали присуждаться по решению студентов.
Жилищным хозяйством взялись руководить Домовые комитеты, укомплектованные дворниками. Они вселились в квартиры жильцов, бросили свою прямую работу по уборке улиц, и города стали утопать в грязи. Некому было заниматься канализацией, расцвела антисанитария. Из обихода ушли салфетки и скатерти, электричество подавали с регулярными перебоями.
На фоне деградации инфраструктуры быстро росла смертность. У кладбищ появились длинные очереди, но никому не было до этого дела. Кругом шли митинги. Матросы в компании раскрашенных проституток разъезжали на автомобилях. Безвестные ораторы-проходимцы произносили зажигательные речи, всегда одни и те же, но, тем не менее, мгновенно собиравшие толпу.
Фронт, как ни странно, еще существовал, и даже держался, но офицеров начали массово убивать. Надо сказать, что даже в 1913 году свыше 40% офицеров не принадлежали к дворянскому сословию. Это были выходцы из простых семей. Во время войны кадровый состав резко сократился, и на место старых командиров приходили новые. В результате к середине 1917 года абсолютное большинство офицеров никак не относились к «сынкам помещиков».
Так вот: чернь убивала именно представителей обычных слоев населения, выдвинувшихся во время войны, благодаря личной храбрости, инициативе и уму. Поэтому когда говорят, что народ сводил счеты с «кровопийцами-мироедами», надо четко понимать, что это ложь от первого до последнего слова.
На место убитых офицеров заступали эсеровские и прочие «революционные» ставленники, ничего не понимавшие в военном деле.
Наверху творилось то же самое. Февралист Гучков, окончивший историко-филологический факультет, возглавил Военное и Морское министерства. Другой его подельник, врач Шингарев занимал посты министра земледелия, а потом финансов.
Не разбираясь ни в том, ни в другом, он посеял хаос в денежном обращении и резко ухудшил товарооборот между городом и деревней. Началась гиперинфляция, а перебои с продовольствием стали нормой. Очереди за хлебом, которыми так долго попрекали царя, многократно увеличились. Замаячила угроза голода.
Старая полиция была заклеймена как «реакционная» и была расформирована, но ничего лучше Временное правительство не создало. В результате на улицах стало страшно ходить в темное время суток. Пошел вал грабежей и уголовщины. Дезертиры, толпами покидавшие фронт, разворовывали государственное имущество и тут же его продавали.
Вчерашние солдаты великой Русской армии стремительно превращались в банды, которые грабили и разрушали все на своем пути. В том числе повыбивали стекла и срезали обшивку в вагонах. Не считаясь ни с какой техникой безопасности, солдаты наводили винтовки на машинистов и приказывали ехать.
Это сразу же привело к катастрофам на железных дорогах. Вокруг складов с алкоголем творилась картина, достойная кисти Босха: спирт выпускали в канавы и люди бросались его лакать как животные, пока не напивались до потери сознания. Расцвел кокаинизм и самогоноварение.
Забастовки с требованием повышения зарплаты приняли повальные масштабы. Но работали все меньше, проводя время на бесконечно митингующих улицах.
«Революционные» бандиты устраивали самочинные обыски по городским квартирам. Говорили, что ищут оружие, а на деле просто выгребали все ценности и присваивали их себе.
Чиновников увольняли с формулировкой «несоответствие духу времени», и это еще в лучшем случае. Обвинение в контрреволюции или приверженности «старому режиму» было куда опаснее. На этой почве поднялось доносительство с целью подсидеть начальника и занять его место. Беззаконие принимало характер анархии.
Пользуясь отсутствием твердой центральной власти, подняли голову сепаратисты. В Малороссии это принимало порой комичные формы. Агитаторы энергично насаждали украинство в среде, которая даже не понимала, что значит термин «украинец».
Здесь уместно процитировать воспоминания видного врача Николая Краинского: «Через месяц после начала революции ко мне в мой госпиталь, находившийся между Киевом и Борисполем, приехал исполнять требы священник из Борисполя, настоящий хохол, говоривший на местном наречии. Он обратился ко мне с вопросом: «Мыколай Васильевич, скажить мени, пожалуйста, що цэ такэ украинци? Откуда вони взялись?»
Украинизаторы наряжались как исторические запорожские казаки, отпускали чубы и пытались прививать населению галицийское наречие, плохо понимаемое абсолютным большинством тех, кого они сами записали в украинцы. Это и неудивительно, ведь малороссийская речь была диалектом русского языка.
В самом Временном правительстве царила полная чехарда. Его первый состав, поднявшийся на волне Февраля, уже в апреле попал в кризисную ситуацию. Столпы «революции» Гучков и Милюков потеряли свои должности. Начала подниматься звезда Керенского (адвокат), который получил посты военного и морского министра.
В июне обострилось соперничество Временного правительства и Петросовета. В июле власть теряет еще один лидер Февраля - князь Львов. Создается вторая правительственная коалиция, и тут же начинается корниловский мятеж.
В сентябре Керенский, по сути, совершает государственный переворот, создав новый орган власти, так называемую Директорию. Она провозглашает Россию республикой. До этого момента монархия еще существовала юридически.
В октябре Керенский собирает очередную, на этот раз третью коалицию, которая просуществовала совсем недолго. К власти пришли большевики.
Фронт все еще стоял на расстоянии 1000 км от Москвы и 750 км от Петрограда…
Дмитрий Зыкин
Начиная с Февральской революции Россия стремительно катилась в пропасть
15 марта 1917 года завершилась так называемая Февральская революция, сместившая Николая II. Начался совершенно иной этап российской истории.
Он продлился недолго, уже в конце года к власти пришли другие политические силы, известные как большевики.
Давайте посмотрим, что же происходило в стране в период между Февралем и Октябрем.
Уже 14 марта последовал знаменитый Приказ №1, изданный Петросоветом, сразу же подорвавший дисциплину в армии.
Затем на фронт хлынула толпа разномастных агитаторов, представлявшие всевозможнейшие политические партии и течения. Они были едины в одном - разложить армию, спровоцировать массовое дезертирство, внести хаос в управление войсками. Им это удалось в полной мере и даже с перевыполнением «плана».
Из тюрем выпустили преступников, и они заполонили города, наводя ужас на людей своими расправами, грабежами, поджогами и убийствами. Некоторые из них даже получили назначения на ответственные посты в государстве. Известные «революционеры» вели себя соответствующие. Видный эсер Чернов украл статуэтку со стола Николая II, террористка еще с народовольческим стажем - Фигнер, примеряла платья императрицы.
Управление предприятиями передали в руки специальных Комитетов, в которых заседали кухарки. В университетах ученые степени стали присуждаться по решению студентов.
Жилищным хозяйством взялись руководить Домовые комитеты, укомплектованные дворниками. Они вселились в квартиры жильцов, бросили свою прямую работу по уборке улиц, и города стали утопать в грязи. Некому было заниматься канализацией, расцвела антисанитария. Из обихода ушли салфетки и скатерти, электричество подавали с регулярными перебоями.
На фоне деградации инфраструктуры быстро росла смертность. У кладбищ появились длинные очереди, но никому не было до этого дела. Кругом шли митинги. Матросы в компании раскрашенных проституток разъезжали на автомобилях. Безвестные ораторы-проходимцы произносили зажигательные речи, всегда одни и те же, но, тем не менее, мгновенно собиравшие толпу.
Фронт, как ни странно, еще существовал, и даже держался, но офицеров начали массово убивать. Надо сказать, что даже в 1913 году свыше 40% офицеров не принадлежали к дворянскому сословию. Это были выходцы из простых семей. Во время войны кадровый состав резко сократился, и на место старых командиров приходили новые. В результате к середине 1917 года абсолютное большинство офицеров никак не относились к «сынкам помещиков».
Так вот: чернь убивала именно представителей обычных слоев населения, выдвинувшихся во время войны, благодаря личной храбрости, инициативе и уму. Поэтому когда говорят, что народ сводил счеты с «кровопийцами-мироедами», надо четко понимать, что это ложь от первого до последнего слова.
На место убитых офицеров заступали эсеровские и прочие «революционные» ставленники, ничего не понимавшие в военном деле.
Наверху творилось то же самое. Февралист Гучков, окончивший историко-филологический факультет, возглавил Военное и Морское министерства. Другой его подельник, врач Шингарев занимал посты министра земледелия, а потом финансов.
Не разбираясь ни в том, ни в другом, он посеял хаос в денежном обращении и резко ухудшил товарооборот между городом и деревней. Началась гиперинфляция, а перебои с продовольствием стали нормой. Очереди за хлебом, которыми так долго попрекали царя, многократно увеличились. Замаячила угроза голода.
Старая полиция была заклеймена как «реакционная» и была расформирована, но ничего лучше Временное правительство не создало. В результате на улицах стало страшно ходить в темное время суток. Пошел вал грабежей и уголовщины. Дезертиры, толпами покидавшие фронт, разворовывали государственное имущество и тут же его продавали.
Вчерашние солдаты великой Русской армии стремительно превращались в банды, которые грабили и разрушали все на своем пути. В том числе повыбивали стекла и срезали обшивку в вагонах. Не считаясь ни с какой техникой безопасности, солдаты наводили винтовки на машинистов и приказывали ехать.
Это сразу же привело к катастрофам на железных дорогах. Вокруг складов с алкоголем творилась картина, достойная кисти Босха: спирт выпускали в канавы и люди бросались его лакать как животные, пока не напивались до потери сознания. Расцвел кокаинизм и самогоноварение.
Забастовки с требованием повышения зарплаты приняли повальные масштабы. Но работали все меньше, проводя время на бесконечно митингующих улицах.
«Революционные» бандиты устраивали самочинные обыски по городским квартирам. Говорили, что ищут оружие, а на деле просто выгребали все ценности и присваивали их себе.
Чиновников увольняли с формулировкой «несоответствие духу времени», и это еще в лучшем случае. Обвинение в контрреволюции или приверженности «старому режиму» было куда опаснее. На этой почве поднялось доносительство с целью подсидеть начальника и занять его место. Беззаконие принимало характер анархии.
Пользуясь отсутствием твердой центральной власти, подняли голову сепаратисты. В Малороссии это принимало порой комичные формы. Агитаторы энергично насаждали украинство в среде, которая даже не понимала, что значит термин «украинец».
Здесь уместно процитировать воспоминания видного врача Николая Краинского: «Через месяц после начала революции ко мне в мой госпиталь, находившийся между Киевом и Борисполем, приехал исполнять требы священник из Борисполя, настоящий хохол, говоривший на местном наречии. Он обратился ко мне с вопросом: «Мыколай Васильевич, скажить мени, пожалуйста, що цэ такэ украинци? Откуда вони взялись?»
Украинизаторы наряжались как исторические запорожские казаки, отпускали чубы и пытались прививать населению галицийское наречие, плохо понимаемое абсолютным большинством тех, кого они сами записали в украинцы. Это и неудивительно, ведь малороссийская речь была диалектом русского языка.
В самом Временном правительстве царила полная чехарда. Его первый состав, поднявшийся на волне Февраля, уже в апреле попал в кризисную ситуацию. Столпы «революции» Гучков и Милюков потеряли свои должности. Начала подниматься звезда Керенского (адвокат), который получил посты военного и морского министра.
В июне обострилось соперничество Временного правительства и Петросовета. В июле власть теряет еще один лидер Февраля - князь Львов. Создается вторая правительственная коалиция, и тут же начинается корниловский мятеж.
В сентябре Керенский, по сути, совершает государственный переворот, создав новый орган власти, так называемую Директорию. Она провозглашает Россию республикой. До этого момента монархия еще существовала юридически.
В октябре Керенский собирает очередную, на этот раз третью коалицию, которая просуществовала совсем недолго. К власти пришли большевики.
Фронт все еще стоял на расстоянии 1000 км от Москвы и 750 км от Петрограда…