Вечерняя прогулка.
Вчера вечером, довольно поздно, мы всей семьёй оказались на пляже Петропавловской крепости. От этой прогулки у меня осталось смешанное чувство душевной тишины и неясности. Мы зашли со стороны Биржевого моста, сперва надо пройти по набережной, я шла и на другом берегу, через большую тёмную и холодную реку светился город - жёлтые и голубые пролёты окон, стройные линии колонн, изредка купола и шпили. Шла, вдыхала запах городской воды, мороза, смотрела на Стрелку и думала, что город играет со мной в какие-то свои таинственные игры - водит меня вокруг одних и тех же мест, как будто за руку, и я послушно хожу, но не могу понять, к чему это, что за всем этим кроется, где отгадка. Моя любовь к нашему городу, к центру, к улочкам и дворам, вдруг потеряла все очертания. Я знаю, что он красив. Я видела его красоту много-много раз в тысячах деталей. А если подумать - то так я и не знаю, в чём она и что именно мне так нравится в нём.
Потом неожиданно запахло речной водой, и начался песчаный пляж. На линии прибоя лежали остатки льдин. Лёша и Игорь брали их и рассматривали - в свете фонарей лёд был похож на красивое многогранное стекло. Одну льдинку Игорь забрал с собой и довёз до самого дома. А я шла по песку, вдыхала запах воды и тины, немного напоминающий запах свежеразрезанного огурца (это у меня стойкая ассоиация. Когдя я впервый раз увидела Енисей, я была поражена именно этим свежим запахом огурца. У меня даже в полевом дневнике это записано: "Енисей пахнет огурцом"). Я шла по песку, смотрела на другой берег и опять думала, что это очень необычное сочетание речного берега и каменного города, что вообще в городе необычно встретить реку с её родным берегом, а не скованную гранитом. (С моей недогеомофологической точки зрения река, закованная в гранит, уже как бы и не река, так, вода в граните.) Город всё также светился через тёмную и холодную реку, всё больше жёлтым. Черные провалы Эрмитажных окон в обрамлении яркой подсветки выглядили очень геометрично и немного зловеще, а где-то слева над зданиями разливалось сияние. И я шла, и плыл город, и плыла холодная тёмная река, а слева высились гранитные стены крепости, а над городом плыли облака, огромное множество самых разных облаков, они были золотисто-баряные, багряно-серые, а наверху - сизые, и было очевидно, что небагораздо больше, чем всего остального. Город - так, тоненькая светящаясь полосочка, прижавшаяся к земле, а над ним - огромное небо. И я под ним, маленькая и с тихой грустью и радостью в душе.
Потом неожиданно запахло речной водой, и начался песчаный пляж. На линии прибоя лежали остатки льдин. Лёша и Игорь брали их и рассматривали - в свете фонарей лёд был похож на красивое многогранное стекло. Одну льдинку Игорь забрал с собой и довёз до самого дома. А я шла по песку, вдыхала запах воды и тины, немного напоминающий запах свежеразрезанного огурца (это у меня стойкая ассоиация. Когдя я впервый раз увидела Енисей, я была поражена именно этим свежим запахом огурца. У меня даже в полевом дневнике это записано: "Енисей пахнет огурцом"). Я шла по песку, смотрела на другой берег и опять думала, что это очень необычное сочетание речного берега и каменного города, что вообще в городе необычно встретить реку с её родным берегом, а не скованную гранитом. (С моей недогеомофологической точки зрения река, закованная в гранит, уже как бы и не река, так, вода в граните.) Город всё также светился через тёмную и холодную реку, всё больше жёлтым. Черные провалы Эрмитажных окон в обрамлении яркой подсветки выглядили очень геометрично и немного зловеще, а где-то слева над зданиями разливалось сияние. И я шла, и плыл город, и плыла холодная тёмная река, а слева высились гранитные стены крепости, а над городом плыли облака, огромное множество самых разных облаков, они были золотисто-баряные, багряно-серые, а наверху - сизые, и было очевидно, что небагораздо больше, чем всего остального. Город - так, тоненькая светящаясь полосочка, прижавшаяся к земле, а над ним - огромное небо. И я под ним, маленькая и с тихой грустью и радостью в душе.