Достоевский как преодоление
Водятся кое-какие фигуры, которым покоя не даёт то, что наш Шейх - д-р Абдулькадыр ас-Суфи - может дать задание прочесть, например, всего Достоевского. Они позволяют себе потешаться над тем, что ни в силу человеческого, ни в силу гуманитарно-интеллектуального дефицита им, как правило, понять не дано.
Я, признаться, сам одно время недопонимал, что да как с Достоевским. Только интуитивно предполагал о его прочтении как о способе индивидуальной духовной работы. Пока не произошёл один замечательный случай.
Осенью 2010 г. мы с sidi Али аль-Крыми стояли во дворе кейптаунской Джума-мечети, как вдруг к нам подошёл улыбчивый мусульманин. Он неким своим чутьём сразу распознал в нас русских (местные принимали нас за турков) и принялся захватывающе рассказывать о своей любви к России и русской культуре. Оказалось, что человек из какого-то тёмного племени, принял Ислам и вот тут-то столкнулся с всей потрясающей катастрофичностью Фёдора Михайловича.
Хамида замкнуло на Достоевского, как личность и человек он сформировался благодаря этому русскому исполину. А накануне был гангстером, выходцем из самых трущоб Кейп-Флэтс, сиживал в тюрьме, бывал стреляным. В их банде заведён обычай купировать вновь пришедшему фалангу пальца, и он сам проводил подобную чудовищную экзекуцию своему сыну, втянутому в криминал. Позже, уже в Исламе, он привёл за собой к Шейху Абдулькадыру целую ораву головорезов.
Sidi Хамид выучил арабский, урду, африкаанс, зулу, английский. Немного освоил немецкий - и то, только лишь для того, чтобы читать Ницше в оригинале. Фанатея от Достовского (да так, что при режиме апартеида спустил немеряно денег на то, чтобы купить пиджак, как на портрете Ф. М.) и живо интересуясь русской культурой, Хамид запланировал овладеть нашей речью.
Я мало встречал пламенных поклонников Фёдора Михайловича, которые бы разбавляли свой уютный быт чем-то дельным, а не пустыми воздыханиями об "униженных и оскорблённых" сего мира. Здесь, однако, другой расклад: Хамид на свои деньги печатает антикапиталистические листовки и ходит распространяет их в Дурбане. Там он обосновался для того, чтобы вместе с мукаддимой Хаджем Исой Брайсом изучать "Сто шагов" - энциклопедический глоссарий тасаввуфа в изложении нашего Шейха.
Случай мистера Хамида заставил меня по-новому взглянуть на логику Шейха Абдулькадыра, внимательнее услышать его слова о том, что русский народ большего какого-либо другого исторического заложника куфра готов к восприятию Ислама.
В предисловии к русскому переводу "Книги Таухида" Шейх пишет: "Россия испробовала христианство, испробовала коммунизм. Пришло ей время открыть для себя Ислам". Его светлость также говорит о том, что в 1917-м мы уже сказали: "Нет Бога..." - чтобы теперь иметь возможность завершить шахаду. Наконец, Шейх говорит, что общение с русскими дворянами-белоэмигрантами стало для него той ступенькой, вслед за которой открывался только Ислам.
В его резиденции мы обсуждали французские переводы книг Леонида Андреева, любимейшего писателя Шейха. Я поинтересовался: "Дорогой Шейх, а Вам известно что-нибудь о Данииле Андрееве, сыне, коий был великим русским поэтом-духовидцем и мистиком? Его перу принадлежат "Роза Мира", "Ленинградский Апокалипсис" и "Железная мистерия"...
И вот мы видим, что за русским гением, раскусившим заговор бездны Ничто (Андреев какое-то время был последовательным ницшеанцем), или за инфернальным кошмаром "уменьшенного человека" Достоевского сквозит колоссальный, преобразующий духовный прорыв. Андреев-старший и Достоевский оба били в колокол о том, что "Нет Бога" приближается и грядут страшные обмороки, заступают "дни окаянные". Русский мiр отказался их услышать, а шотландский аристократ - взял и услышал.
Нельзя читать Достоевского или Андреева, не владея обеими шахадами. Это мука сущая и ад кромешный быть их сопереживающим читателем и оставаться кафиром. Но для дикого - того, чьё сердце дико и авантюрно - для того Достоевский служит шокирующим напоминанием о глубине неверия, о вселенных отчаянной боли и джахилии, которую призывал нас памятовать Халиф Умар, если мы не хотим разрушить Ислам изнутри.
Русские предтечи нигилизма, русское ницшеанство (туда же - уникального Льва Шестова) - это то, что соответствует фазе "хауф", сакрального ужаса, с которого начинается всякий подлинный шаг вглубь тасаввуфа. И где-то там, в беспросветном туберкулёзе ГУЛАГов слабо мерцает "раджа" - наша священная надежда, отданная недосягаемому Началу. Даниил Андреев почувствовал её сердцебиение и предпринял эту свою космическую Одиссею в далёкий светлый затомис.
Но мы теперь говорим, что этим путём хождения вслед за железными русскими архангелами может быть только Ислам. Достоевский же как вирд на преодоление...
P.S.: из Кейптауна я привёз четыре книги: "Руководство по Исламу" шейха Усмана дан Фодио. Её я перевожу. Смысловые переводы Корана на голландский и африкаанс. Это в мою коллекцию. И "Идиота" Достоевского - на языке бурских поселенцев.
Последнюю книгу мне подарил русский мусульманин sidi Абдуллах. Именно русский. Именно мусульманин. И именно Достоевского...
Я, признаться, сам одно время недопонимал, что да как с Достоевским. Только интуитивно предполагал о его прочтении как о способе индивидуальной духовной работы. Пока не произошёл один замечательный случай.
Осенью 2010 г. мы с sidi Али аль-Крыми стояли во дворе кейптаунской Джума-мечети, как вдруг к нам подошёл улыбчивый мусульманин. Он неким своим чутьём сразу распознал в нас русских (местные принимали нас за турков) и принялся захватывающе рассказывать о своей любви к России и русской культуре. Оказалось, что человек из какого-то тёмного племени, принял Ислам и вот тут-то столкнулся с всей потрясающей катастрофичностью Фёдора Михайловича.
Хамида замкнуло на Достоевского, как личность и человек он сформировался благодаря этому русскому исполину. А накануне был гангстером, выходцем из самых трущоб Кейп-Флэтс, сиживал в тюрьме, бывал стреляным. В их банде заведён обычай купировать вновь пришедшему фалангу пальца, и он сам проводил подобную чудовищную экзекуцию своему сыну, втянутому в криминал. Позже, уже в Исламе, он привёл за собой к Шейху Абдулькадыру целую ораву головорезов.
Sidi Хамид выучил арабский, урду, африкаанс, зулу, английский. Немного освоил немецкий - и то, только лишь для того, чтобы читать Ницше в оригинале. Фанатея от Достовского (да так, что при режиме апартеида спустил немеряно денег на то, чтобы купить пиджак, как на портрете Ф. М.) и живо интересуясь русской культурой, Хамид запланировал овладеть нашей речью.
Я мало встречал пламенных поклонников Фёдора Михайловича, которые бы разбавляли свой уютный быт чем-то дельным, а не пустыми воздыханиями об "униженных и оскорблённых" сего мира. Здесь, однако, другой расклад: Хамид на свои деньги печатает антикапиталистические листовки и ходит распространяет их в Дурбане. Там он обосновался для того, чтобы вместе с мукаддимой Хаджем Исой Брайсом изучать "Сто шагов" - энциклопедический глоссарий тасаввуфа в изложении нашего Шейха.
Случай мистера Хамида заставил меня по-новому взглянуть на логику Шейха Абдулькадыра, внимательнее услышать его слова о том, что русский народ большего какого-либо другого исторического заложника куфра готов к восприятию Ислама.
В предисловии к русскому переводу "Книги Таухида" Шейх пишет: "Россия испробовала христианство, испробовала коммунизм. Пришло ей время открыть для себя Ислам". Его светлость также говорит о том, что в 1917-м мы уже сказали: "Нет Бога..." - чтобы теперь иметь возможность завершить шахаду. Наконец, Шейх говорит, что общение с русскими дворянами-белоэмигрантами стало для него той ступенькой, вслед за которой открывался только Ислам.
В его резиденции мы обсуждали французские переводы книг Леонида Андреева, любимейшего писателя Шейха. Я поинтересовался: "Дорогой Шейх, а Вам известно что-нибудь о Данииле Андрееве, сыне, коий был великим русским поэтом-духовидцем и мистиком? Его перу принадлежат "Роза Мира", "Ленинградский Апокалипсис" и "Железная мистерия"...
И вот мы видим, что за русским гением, раскусившим заговор бездны Ничто (Андреев какое-то время был последовательным ницшеанцем), или за инфернальным кошмаром "уменьшенного человека" Достоевского сквозит колоссальный, преобразующий духовный прорыв. Андреев-старший и Достоевский оба били в колокол о том, что "Нет Бога" приближается и грядут страшные обмороки, заступают "дни окаянные". Русский мiр отказался их услышать, а шотландский аристократ - взял и услышал.
Нельзя читать Достоевского или Андреева, не владея обеими шахадами. Это мука сущая и ад кромешный быть их сопереживающим читателем и оставаться кафиром. Но для дикого - того, чьё сердце дико и авантюрно - для того Достоевский служит шокирующим напоминанием о глубине неверия, о вселенных отчаянной боли и джахилии, которую призывал нас памятовать Халиф Умар, если мы не хотим разрушить Ислам изнутри.
Русские предтечи нигилизма, русское ницшеанство (туда же - уникального Льва Шестова) - это то, что соответствует фазе "хауф", сакрального ужаса, с которого начинается всякий подлинный шаг вглубь тасаввуфа. И где-то там, в беспросветном туберкулёзе ГУЛАГов слабо мерцает "раджа" - наша священная надежда, отданная недосягаемому Началу. Даниил Андреев почувствовал её сердцебиение и предпринял эту свою космическую Одиссею в далёкий светлый затомис.
Но мы теперь говорим, что этим путём хождения вслед за железными русскими архангелами может быть только Ислам. Достоевский же как вирд на преодоление...
P.S.: из Кейптауна я привёз четыре книги: "Руководство по Исламу" шейха Усмана дан Фодио. Её я перевожу. Смысловые переводы Корана на голландский и африкаанс. Это в мою коллекцию. И "Идиота" Достоевского - на языке бурских поселенцев.
Последнюю книгу мне подарил русский мусульманин sidi Абдуллах. Именно русский. Именно мусульманин. И именно Достоевского...