Ночные жалобы
Часы злорадно показывают половину третьего, я морщусь и в который раз выбираюсь из под теплого одеяла с плеером в руке. Не могу я, не могу я заснуть раньше хотя бы четырех ночи. А заняться чем-то не получается, скуууушно мне, скучно, и чай невкусный, и кресло неудобное, и все-то мне не так.
Глаза пересохли и болят, в затылок будто кто-то давит тяжелой рукой, от чего я постоянно держу голову наклоненной вперед, словно бодаться собралась. На лбу меж бровей залегла и не планирует уходить упрямая складка, я смотрю в зеркало и вижу юную девчонку в футболке цвета апельсина, красно-черных полосатых гольфах с круглыми пуговичками, с отливающими почему-то медью вьющимися волосами, и лицом, на котором крупным шрифтом написано "Убиваю на подходе", только вот читать это некому, спят все уже. Жаворонки все, понимаешь, а я одна тут белая ворона сова... Полярная, наверное.
Мне холодно, у меня мерзнут ступни и кисти рук, они всегда у меня мерзнут. Боль из затылка переползла в шею и еще, почему-то, в висок, и там как-будто сверлят мелкие, противные таджики-гастарбайтеры, и мне хочется взять покрепче это сверло и выдернуть его, пусть даже вместе с мозгом. У меня опять все тело в синяках и кровоподтеках, потому что на меня нападают все встречные косяки и углы мебели, а на лодыжке я нашла синяк чудесного акварельно-зеленого цвета. А еще у меня почему-то болят колени, и, вообще, я вся такая бедная, больная, несчастная, добейте уже, а то стыд и позор прямо.
А еще мне уже вставать через четыре часа и идти, идти, а потом ехать, а потом опять идти. И поэтому я сейчас выключу всю технику и погоню себя спать - пинками и руганью, иначе я созрею до еще одной порции нытья, а энтропию во вселенной и без меня есть кому увеличивать.
Глаза пересохли и болят, в затылок будто кто-то давит тяжелой рукой, от чего я постоянно держу голову наклоненной вперед, словно бодаться собралась. На лбу меж бровей залегла и не планирует уходить упрямая складка, я смотрю в зеркало и вижу юную девчонку в футболке цвета апельсина, красно-черных полосатых гольфах с круглыми пуговичками, с отливающими почему-то медью вьющимися волосами, и лицом, на котором крупным шрифтом написано "Убиваю на подходе", только вот читать это некому, спят все уже. Жаворонки все, понимаешь, а я одна тут белая ворона сова... Полярная, наверное.
Мне холодно, у меня мерзнут ступни и кисти рук, они всегда у меня мерзнут. Боль из затылка переползла в шею и еще, почему-то, в висок, и там как-будто сверлят мелкие, противные таджики-гастарбайтеры, и мне хочется взять покрепче это сверло и выдернуть его, пусть даже вместе с мозгом. У меня опять все тело в синяках и кровоподтеках, потому что на меня нападают все встречные косяки и углы мебели, а на лодыжке я нашла синяк чудесного акварельно-зеленого цвета. А еще у меня почему-то болят колени, и, вообще, я вся такая бедная, больная, несчастная, добейте уже, а то стыд и позор прямо.
А еще мне уже вставать через четыре часа и идти, идти, а потом ехать, а потом опять идти. И поэтому я сейчас выключу всю технику и погоню себя спать - пинками и руганью, иначе я созрею до еще одной порции нытья, а энтропию во вселенной и без меня есть кому увеличивать.