О литературе, не только детской, и не только литературе
Наверное, это неправильно, даже наверняка, но мне всегда тяжело воспринимать произведения в отрыве от того, что я знаю об их создателе. А, как известно, у гениев характер далеко не сахар. И я люблю Чехова (в частности, разумеется) за то, что я знаю о нем, внутри меня находится в полной гармонии с тем, что он пишет. Вы понимате, о чем я?
Давно хотела почитать Л.К. Чуковскую - знала, что у нее очень интересные портреты литературных современников (К.И. Чуковский, отец, общался со всеми кем только можно - в их доме перебывал весь Серебряный век, не говоря уже о Стальном, плюс сама Л.К. работала редактором. Но что-то никак мне не везло ее поймать. А тут вдруг - какая удача! - в местной, я бы даже сказала, местечковой библиотеке - и сразу двухтомник! Оказывается, Л.К. была странным, нетипичным для своего времени человеком...
Чуковская прожила длинную жизнь в литературе, да и вообще - длинную (1907-1996). В этой жизни было очень, очень многое. Ссылка в Саратов в 20-ые годы за контрреоволюционную деятельность, причем деятельности не было, была ошибка, но и приговор был мягким по тем временам. Арест мужа в 1937 году и два года, прожитые ею в очередях в тюрьму и прокуратуру, где стояли жены и матери, чтобы узнать хоть что-то о своих близких. Очереди, в которых каждая точно знала, что ее мужа посадили не за что, а вокруг стоят жены врагов... (Мужа, как потом выяснилось, практически сразу расстреляли. А семье сообщили - "10 лет без права переписки". Все это стало известно много лет спустя - гораздо больше, чем 10.) Об этих двух годах Л.К. написала повесть, причем написала тогда же, хранить ее было страшно, повесть осталась в блокадном Ленинграде, и близкий друг Чуковской сохранил единственный ее экземпляр - незадолго до смерти от голода перепрятал ее в надежном месте.
Затем работа в различных изданиях, с писателями, дружба с Ахматовой, Пастернаком, Маршаком, Заболоцким. Участие в освобождении Бродского. Повесть о "борьбе с безродным космополитизмом". Публикации в западной прессе. Письма в защиту Солженицына, Сахарова, и как следствие - исключение из Союза писателей, публичная порка, вычеркивание из всех литературных справочников, запрет на издание книг и даже на участие в сборнике воспоминаний об отце... Прогрессирующая слепота, болезни сердца... А книжки ее мне не попадались просто потому, что в 60-ые годы ее просто вышвырнули из литературы. Ластиком стерли, как говорил герой Меньшикова в "Утомленных солнцем". Только в 90-ые начали что-то издавать, но кому это сейчас интересно? Это уже "неактуально". Советский Союз - немодная тема. (Это я повторяю слова издателей не в адрес Чуковской, но по поводу книг на советскую тематику.)
А, я собиралась о детской литературе.
Уже не в первый раз и, значит, не случайно я нахожу отрывочные сведения о тех авторах, которых сейчас читаю Дашке. И что же я теперь знаю о них, если обобщить?
...про Михалкова даже писать не буду, и так все знают...
...Маршак и Чуковский до конца своих дней участвовали в судьбах "отверженных" талантов - Бродского, Пастернака...
...Солженицын месяцами, почти годами жил на даче и в квартире Чуковского...
...Барто принимала самое активное участие в травле "неугодных" членов Союза писателей, и в этом смысле ее имя занимает достойное место рядом с именами таких отечественных литераторов, как Катаев, Шолохов, Фаддеев, Кассиль, Яковлев, Наровчатов...
...после трехлетней ссылки в 1941 году Хармсу грозил новый арест, на этот раз с гораздо более серьезными последствиями, и он спасся от него, симулировав сумасшествие. Умер Хармс в блокадном Ленинграде, в отделении тюремной психиатрии от недоедания.
Я ни в коем случае не хочу осуждать тех из них, кто, с точки зрения нашего, благополучного поколения, не знавшего лагерей и войны, поступил неправильно. Упаси меня Господи даже от намека на это. Просто теперь я, читая "Наша Таня громко плачет" или "Иван Иваныч Самовар", чувствую что-то такое в глубине своей души, чего раньше не чувствовала. Очень надеюсь, что Дашкиной души это не коснется - стихи-то и в самом деле хорошие (даже "Резиновая Зина"!).
И еще, я никак не могу понять, почему у меня так упорно болит все, что связано с тем людоедским временем, хотя я живу в наши весьма вегетарианские дни, мне двадцать восемь, и семьи моих бабушек и дедушек прожили ту эпоху не относительно, а прямо-таки благополучно: только бабушкин брат был арестован на несколько месяцев и выпущен почти без последствий. А семьи были из самых что ни на есть "группы риска" - из бывших, интеллигенция, профессура, "прослойка"... Почему вся страна может себе позволить забыть все то, что было, а я как проклятая читаю все эти "ГУЛАГи" и истории репрессий и лагерей, и да, я живу, "под собою не чуя страны", я боюсь ее, я-то знаю, что дело не в "кремлевском горце" - вернее, не только в нем, - но в первую очередь в людях, которые сажали друг друга, допрашивали и пытали, исключали из союзов и выгоняли из страны, и часто делали это с удовольствием, и даже если они, эти люди, умерли, то это ровным счетом ничего не значит...
И еще - напоследок - один коротенький документ из книги Лидии Корнеевны, который рассказывает о нашей истории, литературе и стране больше, чем тома мемуаров и справочников. К нему мне добавить нечего.
31 августа 1941 года Марина Цветаева покончила жизнь самоубийством.
Давно хотела почитать Л.К. Чуковскую - знала, что у нее очень интересные портреты литературных современников (К.И. Чуковский, отец, общался со всеми кем только можно - в их доме перебывал весь Серебряный век, не говоря уже о Стальном, плюс сама Л.К. работала редактором. Но что-то никак мне не везло ее поймать. А тут вдруг - какая удача! - в местной, я бы даже сказала, местечковой библиотеке - и сразу двухтомник! Оказывается, Л.К. была странным, нетипичным для своего времени человеком...
Чуковская прожила длинную жизнь в литературе, да и вообще - длинную (1907-1996). В этой жизни было очень, очень многое. Ссылка в Саратов в 20-ые годы за контрреоволюционную деятельность, причем деятельности не было, была ошибка, но и приговор был мягким по тем временам. Арест мужа в 1937 году и два года, прожитые ею в очередях в тюрьму и прокуратуру, где стояли жены и матери, чтобы узнать хоть что-то о своих близких. Очереди, в которых каждая точно знала, что ее мужа посадили не за что, а вокруг стоят жены врагов... (Мужа, как потом выяснилось, практически сразу расстреляли. А семье сообщили - "10 лет без права переписки". Все это стало известно много лет спустя - гораздо больше, чем 10.) Об этих двух годах Л.К. написала повесть, причем написала тогда же, хранить ее было страшно, повесть осталась в блокадном Ленинграде, и близкий друг Чуковской сохранил единственный ее экземпляр - незадолго до смерти от голода перепрятал ее в надежном месте.
Затем работа в различных изданиях, с писателями, дружба с Ахматовой, Пастернаком, Маршаком, Заболоцким. Участие в освобождении Бродского. Повесть о "борьбе с безродным космополитизмом". Публикации в западной прессе. Письма в защиту Солженицына, Сахарова, и как следствие - исключение из Союза писателей, публичная порка, вычеркивание из всех литературных справочников, запрет на издание книг и даже на участие в сборнике воспоминаний об отце... Прогрессирующая слепота, болезни сердца... А книжки ее мне не попадались просто потому, что в 60-ые годы ее просто вышвырнули из литературы. Ластиком стерли, как говорил герой Меньшикова в "Утомленных солнцем". Только в 90-ые начали что-то издавать, но кому это сейчас интересно? Это уже "неактуально". Советский Союз - немодная тема. (Это я повторяю слова издателей не в адрес Чуковской, но по поводу книг на советскую тематику.)
А, я собиралась о детской литературе.
Уже не в первый раз и, значит, не случайно я нахожу отрывочные сведения о тех авторах, которых сейчас читаю Дашке. И что же я теперь знаю о них, если обобщить?
...про Михалкова даже писать не буду, и так все знают...
...Маршак и Чуковский до конца своих дней участвовали в судьбах "отверженных" талантов - Бродского, Пастернака...
...Солженицын месяцами, почти годами жил на даче и в квартире Чуковского...
...Барто принимала самое активное участие в травле "неугодных" членов Союза писателей, и в этом смысле ее имя занимает достойное место рядом с именами таких отечественных литераторов, как Катаев, Шолохов, Фаддеев, Кассиль, Яковлев, Наровчатов...
...после трехлетней ссылки в 1941 году Хармсу грозил новый арест, на этот раз с гораздо более серьезными последствиями, и он спасся от него, симулировав сумасшествие. Умер Хармс в блокадном Ленинграде, в отделении тюремной психиатрии от недоедания.
Я ни в коем случае не хочу осуждать тех из них, кто, с точки зрения нашего, благополучного поколения, не знавшего лагерей и войны, поступил неправильно. Упаси меня Господи даже от намека на это. Просто теперь я, читая "Наша Таня громко плачет" или "Иван Иваныч Самовар", чувствую что-то такое в глубине своей души, чего раньше не чувствовала. Очень надеюсь, что Дашкиной души это не коснется - стихи-то и в самом деле хорошие (даже "Резиновая Зина"!).
И еще, я никак не могу понять, почему у меня так упорно болит все, что связано с тем людоедским временем, хотя я живу в наши весьма вегетарианские дни, мне двадцать восемь, и семьи моих бабушек и дедушек прожили ту эпоху не относительно, а прямо-таки благополучно: только бабушкин брат был арестован на несколько месяцев и выпущен почти без последствий. А семьи были из самых что ни на есть "группы риска" - из бывших, интеллигенция, профессура, "прослойка"... Почему вся страна может себе позволить забыть все то, что было, а я как проклятая читаю все эти "ГУЛАГи" и истории репрессий и лагерей, и да, я живу, "под собою не чуя страны", я боюсь ее, я-то знаю, что дело не в "кремлевском горце" - вернее, не только в нем, - но в первую очередь в людях, которые сажали друг друга, допрашивали и пытали, исключали из союзов и выгоняли из страны, и часто делали это с удовольствием, и даже если они, эти люди, умерли, то это ровным счетом ничего не значит...
И еще - напоследок - один коротенький документ из книги Лидии Корнеевны, который рассказывает о нашей истории, литературе и стране больше, чем тома мемуаров и справочников. К нему мне добавить нечего.
31 августа 1941 года Марина Цветаева покончила жизнь самоубийством.