Владимир Иванов
В книжной серии журнала поэзии АРИОН вышла книжка Владимира Иванова "Мальчик для бытия". В районе Костромы и Иваново её можно найти у автора. В Москве в самое ближайшее время она должна появиться в книжном магазине ФАЛАНСТЕР и в книжной лавке Лит. института. Когда откроется новый книжный проект Файзова & Цветкова - в аккурат по соседству с ДАЧЕЙ на Покровке - книжка появится и там.
Кстати, ежли у кого есть предложения с книжными точками - кидайте сюда. И если кто знает - что такое УМНЫЕ КНИГИ - тоже дайте знать.
ПОДСЛУШАННОЕ
Под мордой маршала в три ряда ордена -
Это не есть война. Под задом маршала спина скакуна -
И это не есть война.
Война - это к бабам привязанный плуг,
Слепой попрошайка без рук.
И немец один, как колхозный пастух,
Гонит тысячу штук.
Они надеются - жрать дадут.
Тревожатся лишь жиды
За то, что свои же и продадут
За жизнь и миску еды.
Война - это семьи по девять детей,
Бабья привычка рожать,
Война - это мост из солдатских костей,
По которому можно бежать.
Война - это дрожь генеральских шкур,
Дробный стук их зубов.
Война - это тысячи комендатур
И штабов, как червивых грибов.
А все кричали, что нету людей:
"Некем высоты брать",
Зато попробуй штабных блядей
От стульев своих отодрать.
Две трети - в обслуге,
Воюет - одна,
Вот она ваша война.
Но не суди две трети -
У них жёны и дети.
Война - это пьяные после войны
Фронтовики в пивных,
Пятеро из которых первыми флаг
Воткнули в рейхстаг,
Кстати, им не зачлось.
Один был прошит насквозь,
Но выжил и в злачных местах
Кликуху имел "Рейхстаг".
Война - это малые островки
В пёстром море вранья.
Война - это маменькины сынки,
Один из которых - я.
ишшо парочка пiд катом
ПОРОЖНЯК
Морозы, морозы везут тепловозы,
Платформами гонят - я был очевидцем.
Я видел, как вместо сосны и берёзы
Платформы с морозами гонят в столицу.
Их свалят небрежно у стен мавзолейных,
А после, конечно, растащат по дачам.
Пока же их тащат ширококолейной
Из мест, где Сусанин поляков дурачил,
Где волчие тропы
Длиннее Европы,
Где топятся печи
В жилье человечьем,
А в синенькой будке,
Где Комлева Людка
Тягает шлагбаум,
Нудит Розембаум.
Здесь твёрдое топливо ценится очень.
Здесь бычьи сердца старики разгружают,
В мороженом виде, живою цепочкой,
Когда оптовик из Москвы заезжает.
Я поднял одно... из случайно упавших,
Слоняясь без дела у местной столовки,
Одно из, должно быть, недавно страдавших
По некой, какой-нибудь пегой, коровке.
Оно умещалось едва на ладони,
Оно было бурым и заиндивелым...
Я что-то такое, наверное, понял,
У местной столовки слоняясь без дела.
Я кинул его подбежавшим собакам
И тотчас забыл о чудесной находке,
И встретясь в лесу с заведённым поляком,
Мы выпили им же предложенной водки.
Всё время сбиваясь на старославянский,
Которым владел он не лучше, чем польским,
Поляк мне поведал, что чин атаманский
Имел он в прославленном шляхетском войске.
Имел он коня и дарёную шашку
И смел без доклада входить к воеводе...
Судьба же нарваться была на Ивашку
Проклятого - в этом последнем походе.
Он вспомнил соратников всех поимённо,
Мы тост поминальный заели рябиной...
Поляк, на поверку, был умалишённым
Лесничим, с войны не дождавшимся сына.
ВНУТРЕННИЙ МИР
Вскрываем тут недавно чувака,
Ну, скальпель там, трепан... хи-хи, ха-ха.
Разрезали... Хуяк! А там река -
Луна, камыш, рыбак у костерка...
Он нам: "Привет", а мы ему: "Пока",
Ну и зашили на х... от греха.
и напослед
ВОЛКИ
Ружейные стволы палить устали,
И в небо предвечернее уставясь,
Следят за тем, как серенький волчок,
Став серой тучкой, радуется лёту,
Тому, что "вот ведь... надо же... живой..."
И сможет дальше промышлять разбоем
И задирать отары облаков
Небесным пастухом пренебрегая.
Кстати, ежли у кого есть предложения с книжными точками - кидайте сюда. И если кто знает - что такое УМНЫЕ КНИГИ - тоже дайте знать.
ПОДСЛУШАННОЕ
Под мордой маршала в три ряда ордена -
Это не есть война. Под задом маршала спина скакуна -
И это не есть война.
Война - это к бабам привязанный плуг,
Слепой попрошайка без рук.
И немец один, как колхозный пастух,
Гонит тысячу штук.
Они надеются - жрать дадут.
Тревожатся лишь жиды
За то, что свои же и продадут
За жизнь и миску еды.
Война - это семьи по девять детей,
Бабья привычка рожать,
Война - это мост из солдатских костей,
По которому можно бежать.
Война - это дрожь генеральских шкур,
Дробный стук их зубов.
Война - это тысячи комендатур
И штабов, как червивых грибов.
А все кричали, что нету людей:
"Некем высоты брать",
Зато попробуй штабных блядей
От стульев своих отодрать.
Две трети - в обслуге,
Воюет - одна,
Вот она ваша война.
Но не суди две трети -
У них жёны и дети.
Война - это пьяные после войны
Фронтовики в пивных,
Пятеро из которых первыми флаг
Воткнули в рейхстаг,
Кстати, им не зачлось.
Один был прошит насквозь,
Но выжил и в злачных местах
Кликуху имел "Рейхстаг".
Война - это малые островки
В пёстром море вранья.
Война - это маменькины сынки,
Один из которых - я.
ишшо парочка пiд катом
ПОРОЖНЯК
Морозы, морозы везут тепловозы,
Платформами гонят - я был очевидцем.
Я видел, как вместо сосны и берёзы
Платформы с морозами гонят в столицу.
Их свалят небрежно у стен мавзолейных,
А после, конечно, растащат по дачам.
Пока же их тащат ширококолейной
Из мест, где Сусанин поляков дурачил,
Где волчие тропы
Длиннее Европы,
Где топятся печи
В жилье человечьем,
А в синенькой будке,
Где Комлева Людка
Тягает шлагбаум,
Нудит Розембаум.
Здесь твёрдое топливо ценится очень.
Здесь бычьи сердца старики разгружают,
В мороженом виде, живою цепочкой,
Когда оптовик из Москвы заезжает.
Я поднял одно... из случайно упавших,
Слоняясь без дела у местной столовки,
Одно из, должно быть, недавно страдавших
По некой, какой-нибудь пегой, коровке.
Оно умещалось едва на ладони,
Оно было бурым и заиндивелым...
Я что-то такое, наверное, понял,
У местной столовки слоняясь без дела.
Я кинул его подбежавшим собакам
И тотчас забыл о чудесной находке,
И встретясь в лесу с заведённым поляком,
Мы выпили им же предложенной водки.
Всё время сбиваясь на старославянский,
Которым владел он не лучше, чем польским,
Поляк мне поведал, что чин атаманский
Имел он в прославленном шляхетском войске.
Имел он коня и дарёную шашку
И смел без доклада входить к воеводе...
Судьба же нарваться была на Ивашку
Проклятого - в этом последнем походе.
Он вспомнил соратников всех поимённо,
Мы тост поминальный заели рябиной...
Поляк, на поверку, был умалишённым
Лесничим, с войны не дождавшимся сына.
ВНУТРЕННИЙ МИР
Вскрываем тут недавно чувака,
Ну, скальпель там, трепан... хи-хи, ха-ха.
Разрезали... Хуяк! А там река -
Луна, камыш, рыбак у костерка...
Он нам: "Привет", а мы ему: "Пока",
Ну и зашили на х... от греха.
и напослед
ВОЛКИ
Ружейные стволы палить устали,
И в небо предвечернее уставясь,
Следят за тем, как серенький волчок,
Став серой тучкой, радуется лёту,
Тому, что "вот ведь... надо же... живой..."
И сможет дальше промышлять разбоем
И задирать отары облаков
Небесным пастухом пренебрегая.