Ричард Стайтс и его отношение к «Сексуальному термидору» в СССР в 30-х годах XX века.
Наконец прочитал книгу Ричарда Стайтса «Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930»
Книга содержит важные исторические данные о противостоянии российского женского движения, которое носило в России преимущественно праволиберальный характер, с различными леворадикальными политическими течениями, в которых участвовали люди обоего пола, но вопросы прав женщин выдвигали в них преимущественно сами женщины. Можно сделать вывод, что российское женское движение потерпело поражение из-за своей умеренности и непоследовательности. Но радикализм большевиков сменился реставрацией патриархата в 30-е годы 20 века. Автор книги называет это «Сексуальным термидором», хотя реакция охватила не только сексуальную сферу. В частности, в 1930 году были распущены женотделы под предлогом того, что равноправие уже якобы достигнуто - любимая отговорка для противников феминизма и сторонников «умеренности». Для автора характерны в значительной мере пуританские взгляды, а такие взгляды всегда означают отрицание или ограниченное признание сексуальных прав женщин, поскольку патриархат всегда намного сильнее ограничивает женщин в сексуальных отношениях, чем мужчин. В связи с тем, что не согласен с автором по многим вопросам, связанным именно с оценкой этого периода, особенно по вопросам, связанным с сексуальными отношениями, попробую разобрать это подробно.
В главе о «Сексуальном термидоре», перечисляя «глубокие причины проституции», автор не видит некоторые действительно глубокие причины этого явления, заключающиеся в сексуальном угнетении женщин, ограничиваясь преимущественно экономическими причинами, которые не являются на самом деле единственными. Также упоминается супружеская измена, вероятно мужчин, которая объявляется причиной женской проституции. Автор считает, что нестабильность брака способствует проституции. Возможно, это формальное следование официальной морали, когда отношения за рамками брака смешиваются с проституцией. Следует отметить, что автор положительно оценивает материальную независимость женщины в советское время, как причину снижения проституции и материальных мотивов в браке и отношениях.
более глубокие причины женскую безработицу, отказ от детей, супружескую измену, бедность, квартирный вопрос, перенаселенность городов и наличие среди всего этого социального убожества мужчин с деньгами и женщин без них.
Далее автор говорит о реакции 30-х годов.
Более того, хотя его меры, возможно, и обуздали сексуальную энергию многих людей, они способствовали ограничению сексуального насилия и сексуальной эксплуатации, распространившихся в российском обществе с установлением советской власти.
Может быть, это снизило насилие, но эксплуатацию это наоборот усилило. Сексуальная эксплуатация может быть связана как с сексуальным насилием, так и с ситуацией, когда женщина вступает в сексуальные отношения, исходя из мотивов, не связанных с сексуальным удовлетворением, так и в результате «добровольного», а в реальности сделанного под давлением общества, подчинения мужчине. Сталинская реакция, возможно, несколько ослабив первые два явления, не ослабила, а наоборот усилила сексуальную эксплуатацию женщин, за счет «добровольного» подчинения, освященного традиционной моралью и традиционным браком, лишив многих женщин возможности реализовать свои сексуальные права и сексуальные желания.
Одобряя во многом консерватизм сталинских времен, с другой стороны, автор оценивает позицию С. Смидович, выступавшей против сексуальных домогательств и насилия, как «самую консервативную» и выражает ее словом «недовольство» в отличие, например, от книги «Любовь - вне плана», где эта позиция поддерживается. В книге «Любовь - вне плана» справедливо указывается, что сексуальная свобода - это не разгул властных прихотей мужчин. Возможно, где-то Смидович действительно высказывала консервативную позицию, но речь идет именно об этой цитате, где такого консерватизма нет:
…мужчины отказываются «взять на себя хотя бы незначительные ограничения в любви». Каждая комсомолка, каждая студентка, на которую падает выбор одного из этих молодых мужчин, должна, по их мнению, безотказно подчиняться их желаниям. Если это приводит к известным последствиям, то на помощь призывается врач для аборта. Девушку, которая отказывается, презрительно обзывают буржуйкой. Девушка, перенесшая два аборта и отказавшая мужчине на его требование «одной ночи», который обосновал его болезнью жены, была «награждена» за это оскорблением «буржуйка» и полным игнорированием. Для работников умственного труда (студенток) аборт становится необходимостью. Во многих случаях это приводило к самоубийствам.
Такая же позиция автора, когда уровень сексуального освобождения связывается с уровнем формального освобождения мужчин, высказана и в послесловии, когда отношение к женщине в перестроечное время, как к сексуальному объекту, выдается за положительные перемены в направлении сексуального освобождения. Здесь взгляды автора в смысле оценки ситуации в нашей стране также не совпадают с книгой «Любовь - вне плана». Теми же причинами вызвано некоторое расхождение в оценке первых большевиков, когда меры по ограничению сексуальной эксплуатации женщин воспринимаются как «консервативные». А на самом деле уровень сексуального освобождения определяется в первую очередь уровнем освобождения женщин, как угнетенной патриархатом стороны.
Далее автор пишет о временах 30-х годов, не понимая, что формальное совпадение в смысле поддержки моногамии, как единственной нормы, с позицией патриархальных женщин враждебно интересам женщин.
Официальная позиция властей склонялась к женской точке зрения.
Еще одна цитата. Автор не видит, что сексуальное и прочее неравенство между полами насаждалось через все сферы культуры и псевдонаучные представления об обществе, находившиеся под контролем государства, рассматривая только законодательную сферу, которая производила впечатление умеренности ограничений
Удивительно, что сексуальный термидор принял достаточно сдержанные и косвенные юридические формы.
Точка зрения автора о Сталине.
Он был воспитан на грузинском мужском добродушном презрении к женскому полу.
С другой стороны, Cталин был большевиком и разделял взгляды на женщину как на рабочую единицу и на потенциального соратника мужчины в производственной жизни страны, идущей по пути индустриализации, и он без сомнения продемонстрировал свое отношение к ним как к равным в жестоких репрессиях, развязанных в середине 1930-х гг.
Автор не понимает, насколько Сталин отошел от большевизма во всех вопросах, кроме экономики. В то же время ниже автор справедливо утверждает:
Борьба женщин за равные возможности в профессиональной деятельности соответствовала потребностям режима - потребностям в физическом и интеллектуальном труде всего населения.
От себя добавлю, что только потому, что власть не стала менять экономических отношений, и в рамках государственной собственности на средства производства существовал недостаток рабочей силы, этой власти было выгодно сохранить некоторое равенство полов в профессиональной деятельности.
Еще одна цитата.
И, возможно, самым важным было то, что семья создавала ту обстановку, внутри которой сексуальная энергия мужчины и женщины могла быть направлена на воспроизводство, а не на бесконечный флирт, розыск покинувших семью супругов с бесполезной тратой на это времени и сил. Эти размышления наряду с неподдельной озабоченностью по поводу того, что женщинам в семье часто отводилась роль жертв и что эту ситуацию не смог ликвидировать кодекс 1926 г., создали основу для реформы брака в середине 1930-х годов.
На самом деле неудовлетворенная сексуальная энергия женщин только снижала их энергию, необходимую для их самореализации в других областях. Ограничение прав женщин только сделало их положение более тяжелым, как жертв сексуального и бытового угнетения.
Автор пишет
Вот почему после 18 лет освобожденного «революционного» секса, русские люди - особенно мужчины - были подвергнуты еще 18 годам «революционного» нравственного регулирования.
На протяжении всей истории патриархального общества любое ограничение сексуальной свободы людей означало гораздо более жесткое ограничение женщин, чем мужчин. Не была исключением и реакция 30-х годов. Вероятно, автор исходит из патриархальных стереотипов о том, что мужчины больше заинтересованы в сексе, больше склонны к полигамии, чем женщины и т. д. Отсюда представления автора о якобы более серьезном ограничении мужчин, см. также слова автора о якобы женской точке зрения, на которую встала власть.
Главный вопрос в том, как удалось женщинам пережить этот период Термидора, сопровождавшегося мужским сексуальным шовинизмом с его передвижениями от одного любовного гнездышка к другому, с его бессердечным использованием женского тела, с его надменным отвержением возвышенных чувств и беспечным невниманием к плодам своего удовольствия. Этот шовинизм был если не полностью изгнан из царства социализма, то публично и официально дискредитирован, ограничен законом и поставлен в финансово невыгодное положение.
Автор верно описывает мужской сексуальный шовинизм. Но он не видит того, что этот шовинизм не был изгнан, дискредитирован и ограничен, а наоборот насаждался. В условиях подавления сексуальности женщин слова о поддержке любви в браке стали пустым звуком, когда защищались не высокие чувства, а только формальный факт официального брака. Это приводило к тому, что мужчины как раз «бессердечно использовали женское тело».
Надо сказать, что лучшая черта Термидора - это его непродолжительность, когда в 1953 г. умер Сталин, начался еще медленный откат назад и пока еще слабые призывы к реформам.
Его нельзя назвать «непродолжительным», поскольку он продолжался до середины 80-х годов 20 века. Некоторые недостаточные реформы 60-х годов автора устраивают, потому что он с одобрением относится к представлениям, которые были в послесталинские времена в СССР. В то же время, говоря о свободе отношений в СССР, он часто выдает желаемое за действительное. Не видит он и насаждавшегося двойного стандарта.
Официальная позиция в отношении секса гласит, что воздержание не наносит ущерба здоровью, что в сексуальные отношения лучше вступать по достижении психологической и физиологической зрелости, и что беспорядочные и добрачные половые связи одинаково вредны как для мальчиков, так и для девочек. Некоторые даже склонны вспоминать Домострой, когда «попирается самое святое в жизни женщины». Но сохранение девственности до брака не является таким же важным моментом для советской супружеской пары, каким это было еще несколько лет назад в странах с жесткими пуританскими и викторианскими традициями. Секс до брака не одобряется, но не прямо. Например, Юрий Гагарин, вторя Ленину, дает наказ подрастающему поколению готовить себя к строительству коммунизма, успевая в учебе, занимаясь спортом и помогая по дому.
Жизнь в Советском Союзе, точно так же как и в других странах не соответствует официальному этосу. Добрачные связи - достаточно обычная вещь среди молодых советских женщин, причем они не окружаются такой секретностью и не сопровождаются чувствами вины и стыда, как это было еще совсем недавно у американских девушек. Многие пары живут вместе, не регистрируя брак; трудности возникают скорее из-за юридических проблем, нежели общественного мнения. Термидорианское бичевание беспорядочных и безответственных сексуальных связей никогда серьезно не покушалось в России на свободу поведения.
В цитате ниже показано отношение некоторых западных исследователей, неоправданно противопоставляющих уважительное отношение мужчин к женщинам и сексуальные отношения. Но советское общество было пуританским не из-за этого (такое уважение было не всегда, но это отдельный разговор). Прямое негативное отношение к сексу было как для дореволюционной России, так и для СССР, сравнительно мало свойственно. Общество было скорее лицемерным, когда права женщин признавались только на словах, но не на деле. А что касается невежества, то полное невежество в этих вопросах сохранялось до времен перестройки. Информация, необходимая женщинам для реализации их желаний, была совершенно недоступна. Перемены в частной жизни действительно начали происходить еще до перестройки, но в условиях отсутствия доступа к знаниям и в условиях осуждения перемен «сверху».
Некоторые обозреватели и критики, ссылаясь на эту психологическую связь между мужской и женской индивидуальностью, пишут о пуританстве советского общества. В действительности же советское отношение к сексу не является ни пуританским (то есть негативным по отношению к сексу), ни викторианским (то есть невежественным или притворяющимся невежественным в отношении него). Современные советские взгляды на любовь и секс достаточно полнокровны, хотя это можно сказать скорее о частной жизни, чем о публичных высказываниях.
Еще одна цитата, где с консервативных патриархальных позиций автор осуждает ряд представлений, характерных для западного общества, и защищает советcкие консервативные представления. В его словах есть двойной стандарт, когда не одобряются добрачные связи только женщин. Автор говорит также об «обмене женами» (не мужьями), приписывая женщинам роль объекта, и исходя из двойного стандарта.
Хотя, с другой стороны, найдется мало российских граждан, которых бы не шокировали западные радикальные идеи в области сексуальных отношений, как например предложение датской феминистки-философа Ирен ван дер Витеринг о том, что все девочки должны приобретать сексуальный опыт сразу после достижения половой зрелости, и что они не должны выходить замуж, не приобретя сексуального опыта. Девушкам-комсомолкам подобные вещи, так же как и рассказы о сборищах нудистов, групповом сексе, шведских семьях и обмене женами кажутся не только отвратительными, но и невероятными.
Говоря об отрицательном отношении к порнографии в СССР, для автора кажется само собой разумеющимся, что изображается только женская нагота, что на самом деле показатель и способ навязывания сексуального угнетения женщин.
…тем не менее, характерна открытая враждебность к порнографии
Искусственная стимуляция чувственности при помощи женской наготы с советской точки зрения одинаково вредна как для наблюдателя, так и для объекта наблюдения и способствует возбуждению страстей, которые не так легко удовлетворить.
Таким образом, можно сказать, что выступать с позиций феминизма и равенства полов в полной мере можно только, поддерживая сексуальное равноправие. Иначе, например, даже в любой хорошей книге будут дискриминационные по отношению к женщинам высказывания. Автор наименее последователен именно в вопросах сексуальности. Но это не снижает ценности данной книги как источника информации. Не буду повторяться о том, в чем я вижу причины патриархальной реакции 30-х годов 20 века в СССР. Во многом согласен с автором, хотя отвергаю его ярлык «псевдо-принципиальная похоть»:
Это был довольно двусмысленный, болезненный и зачастую злой ответ большой и представительной части интеллигенции XIX в., которая была также потрясена псевдо-принципиальной похотью, распространившейся вокруг.
Причины действительно в патриархальных и пуританских традициях в стране. Кроме интеллигенции, свою роль сыграло консервативное крестьянство, переселившееся в города. В революционном и женском движении также были различные тенденции - как тенденция сексуального освобождения, так и тенденция, когда признавались все права женщин, кроме сексуальных. Стремление к равноправию женщин без сексуального освобождения женщин и революционность с патриархальными тенденциями ничего не стоят и обречены на поражение. Задачей левого движения является разрыв с патриархальным сталинизмом.
Книга содержит важные исторические данные о противостоянии российского женского движения, которое носило в России преимущественно праволиберальный характер, с различными леворадикальными политическими течениями, в которых участвовали люди обоего пола, но вопросы прав женщин выдвигали в них преимущественно сами женщины. Можно сделать вывод, что российское женское движение потерпело поражение из-за своей умеренности и непоследовательности. Но радикализм большевиков сменился реставрацией патриархата в 30-е годы 20 века. Автор книги называет это «Сексуальным термидором», хотя реакция охватила не только сексуальную сферу. В частности, в 1930 году были распущены женотделы под предлогом того, что равноправие уже якобы достигнуто - любимая отговорка для противников феминизма и сторонников «умеренности». Для автора характерны в значительной мере пуританские взгляды, а такие взгляды всегда означают отрицание или ограниченное признание сексуальных прав женщин, поскольку патриархат всегда намного сильнее ограничивает женщин в сексуальных отношениях, чем мужчин. В связи с тем, что не согласен с автором по многим вопросам, связанным именно с оценкой этого периода, особенно по вопросам, связанным с сексуальными отношениями, попробую разобрать это подробно.
В главе о «Сексуальном термидоре», перечисляя «глубокие причины проституции», автор не видит некоторые действительно глубокие причины этого явления, заключающиеся в сексуальном угнетении женщин, ограничиваясь преимущественно экономическими причинами, которые не являются на самом деле единственными. Также упоминается супружеская измена, вероятно мужчин, которая объявляется причиной женской проституции. Автор считает, что нестабильность брака способствует проституции. Возможно, это формальное следование официальной морали, когда отношения за рамками брака смешиваются с проституцией. Следует отметить, что автор положительно оценивает материальную независимость женщины в советское время, как причину снижения проституции и материальных мотивов в браке и отношениях.
более глубокие причины женскую безработицу, отказ от детей, супружескую измену, бедность, квартирный вопрос, перенаселенность городов и наличие среди всего этого социального убожества мужчин с деньгами и женщин без них.
Далее автор говорит о реакции 30-х годов.
Более того, хотя его меры, возможно, и обуздали сексуальную энергию многих людей, они способствовали ограничению сексуального насилия и сексуальной эксплуатации, распространившихся в российском обществе с установлением советской власти.
Может быть, это снизило насилие, но эксплуатацию это наоборот усилило. Сексуальная эксплуатация может быть связана как с сексуальным насилием, так и с ситуацией, когда женщина вступает в сексуальные отношения, исходя из мотивов, не связанных с сексуальным удовлетворением, так и в результате «добровольного», а в реальности сделанного под давлением общества, подчинения мужчине. Сталинская реакция, возможно, несколько ослабив первые два явления, не ослабила, а наоборот усилила сексуальную эксплуатацию женщин, за счет «добровольного» подчинения, освященного традиционной моралью и традиционным браком, лишив многих женщин возможности реализовать свои сексуальные права и сексуальные желания.
Одобряя во многом консерватизм сталинских времен, с другой стороны, автор оценивает позицию С. Смидович, выступавшей против сексуальных домогательств и насилия, как «самую консервативную» и выражает ее словом «недовольство» в отличие, например, от книги «Любовь - вне плана», где эта позиция поддерживается. В книге «Любовь - вне плана» справедливо указывается, что сексуальная свобода - это не разгул властных прихотей мужчин. Возможно, где-то Смидович действительно высказывала консервативную позицию, но речь идет именно об этой цитате, где такого консерватизма нет:
…мужчины отказываются «взять на себя хотя бы незначительные ограничения в любви». Каждая комсомолка, каждая студентка, на которую падает выбор одного из этих молодых мужчин, должна, по их мнению, безотказно подчиняться их желаниям. Если это приводит к известным последствиям, то на помощь призывается врач для аборта. Девушку, которая отказывается, презрительно обзывают буржуйкой. Девушка, перенесшая два аборта и отказавшая мужчине на его требование «одной ночи», который обосновал его болезнью жены, была «награждена» за это оскорблением «буржуйка» и полным игнорированием. Для работников умственного труда (студенток) аборт становится необходимостью. Во многих случаях это приводило к самоубийствам.
Такая же позиция автора, когда уровень сексуального освобождения связывается с уровнем формального освобождения мужчин, высказана и в послесловии, когда отношение к женщине в перестроечное время, как к сексуальному объекту, выдается за положительные перемены в направлении сексуального освобождения. Здесь взгляды автора в смысле оценки ситуации в нашей стране также не совпадают с книгой «Любовь - вне плана». Теми же причинами вызвано некоторое расхождение в оценке первых большевиков, когда меры по ограничению сексуальной эксплуатации женщин воспринимаются как «консервативные». А на самом деле уровень сексуального освобождения определяется в первую очередь уровнем освобождения женщин, как угнетенной патриархатом стороны.
Далее автор пишет о временах 30-х годов, не понимая, что формальное совпадение в смысле поддержки моногамии, как единственной нормы, с позицией патриархальных женщин враждебно интересам женщин.
Официальная позиция властей склонялась к женской точке зрения.
Еще одна цитата. Автор не видит, что сексуальное и прочее неравенство между полами насаждалось через все сферы культуры и псевдонаучные представления об обществе, находившиеся под контролем государства, рассматривая только законодательную сферу, которая производила впечатление умеренности ограничений
Удивительно, что сексуальный термидор принял достаточно сдержанные и косвенные юридические формы.
Точка зрения автора о Сталине.
Он был воспитан на грузинском мужском добродушном презрении к женскому полу.
С другой стороны, Cталин был большевиком и разделял взгляды на женщину как на рабочую единицу и на потенциального соратника мужчины в производственной жизни страны, идущей по пути индустриализации, и он без сомнения продемонстрировал свое отношение к ним как к равным в жестоких репрессиях, развязанных в середине 1930-х гг.
Автор не понимает, насколько Сталин отошел от большевизма во всех вопросах, кроме экономики. В то же время ниже автор справедливо утверждает:
Борьба женщин за равные возможности в профессиональной деятельности соответствовала потребностям режима - потребностям в физическом и интеллектуальном труде всего населения.
От себя добавлю, что только потому, что власть не стала менять экономических отношений, и в рамках государственной собственности на средства производства существовал недостаток рабочей силы, этой власти было выгодно сохранить некоторое равенство полов в профессиональной деятельности.
Еще одна цитата.
И, возможно, самым важным было то, что семья создавала ту обстановку, внутри которой сексуальная энергия мужчины и женщины могла быть направлена на воспроизводство, а не на бесконечный флирт, розыск покинувших семью супругов с бесполезной тратой на это времени и сил. Эти размышления наряду с неподдельной озабоченностью по поводу того, что женщинам в семье часто отводилась роль жертв и что эту ситуацию не смог ликвидировать кодекс 1926 г., создали основу для реформы брака в середине 1930-х годов.
На самом деле неудовлетворенная сексуальная энергия женщин только снижала их энергию, необходимую для их самореализации в других областях. Ограничение прав женщин только сделало их положение более тяжелым, как жертв сексуального и бытового угнетения.
Автор пишет
Вот почему после 18 лет освобожденного «революционного» секса, русские люди - особенно мужчины - были подвергнуты еще 18 годам «революционного» нравственного регулирования.
На протяжении всей истории патриархального общества любое ограничение сексуальной свободы людей означало гораздо более жесткое ограничение женщин, чем мужчин. Не была исключением и реакция 30-х годов. Вероятно, автор исходит из патриархальных стереотипов о том, что мужчины больше заинтересованы в сексе, больше склонны к полигамии, чем женщины и т. д. Отсюда представления автора о якобы более серьезном ограничении мужчин, см. также слова автора о якобы женской точке зрения, на которую встала власть.
Главный вопрос в том, как удалось женщинам пережить этот период Термидора, сопровождавшегося мужским сексуальным шовинизмом с его передвижениями от одного любовного гнездышка к другому, с его бессердечным использованием женского тела, с его надменным отвержением возвышенных чувств и беспечным невниманием к плодам своего удовольствия. Этот шовинизм был если не полностью изгнан из царства социализма, то публично и официально дискредитирован, ограничен законом и поставлен в финансово невыгодное положение.
Автор верно описывает мужской сексуальный шовинизм. Но он не видит того, что этот шовинизм не был изгнан, дискредитирован и ограничен, а наоборот насаждался. В условиях подавления сексуальности женщин слова о поддержке любви в браке стали пустым звуком, когда защищались не высокие чувства, а только формальный факт официального брака. Это приводило к тому, что мужчины как раз «бессердечно использовали женское тело».
Надо сказать, что лучшая черта Термидора - это его непродолжительность, когда в 1953 г. умер Сталин, начался еще медленный откат назад и пока еще слабые призывы к реформам.
Его нельзя назвать «непродолжительным», поскольку он продолжался до середины 80-х годов 20 века. Некоторые недостаточные реформы 60-х годов автора устраивают, потому что он с одобрением относится к представлениям, которые были в послесталинские времена в СССР. В то же время, говоря о свободе отношений в СССР, он часто выдает желаемое за действительное. Не видит он и насаждавшегося двойного стандарта.
Официальная позиция в отношении секса гласит, что воздержание не наносит ущерба здоровью, что в сексуальные отношения лучше вступать по достижении психологической и физиологической зрелости, и что беспорядочные и добрачные половые связи одинаково вредны как для мальчиков, так и для девочек. Некоторые даже склонны вспоминать Домострой, когда «попирается самое святое в жизни женщины». Но сохранение девственности до брака не является таким же важным моментом для советской супружеской пары, каким это было еще несколько лет назад в странах с жесткими пуританскими и викторианскими традициями. Секс до брака не одобряется, но не прямо. Например, Юрий Гагарин, вторя Ленину, дает наказ подрастающему поколению готовить себя к строительству коммунизма, успевая в учебе, занимаясь спортом и помогая по дому.
Жизнь в Советском Союзе, точно так же как и в других странах не соответствует официальному этосу. Добрачные связи - достаточно обычная вещь среди молодых советских женщин, причем они не окружаются такой секретностью и не сопровождаются чувствами вины и стыда, как это было еще совсем недавно у американских девушек. Многие пары живут вместе, не регистрируя брак; трудности возникают скорее из-за юридических проблем, нежели общественного мнения. Термидорианское бичевание беспорядочных и безответственных сексуальных связей никогда серьезно не покушалось в России на свободу поведения.
В цитате ниже показано отношение некоторых западных исследователей, неоправданно противопоставляющих уважительное отношение мужчин к женщинам и сексуальные отношения. Но советское общество было пуританским не из-за этого (такое уважение было не всегда, но это отдельный разговор). Прямое негативное отношение к сексу было как для дореволюционной России, так и для СССР, сравнительно мало свойственно. Общество было скорее лицемерным, когда права женщин признавались только на словах, но не на деле. А что касается невежества, то полное невежество в этих вопросах сохранялось до времен перестройки. Информация, необходимая женщинам для реализации их желаний, была совершенно недоступна. Перемены в частной жизни действительно начали происходить еще до перестройки, но в условиях отсутствия доступа к знаниям и в условиях осуждения перемен «сверху».
Некоторые обозреватели и критики, ссылаясь на эту психологическую связь между мужской и женской индивидуальностью, пишут о пуританстве советского общества. В действительности же советское отношение к сексу не является ни пуританским (то есть негативным по отношению к сексу), ни викторианским (то есть невежественным или притворяющимся невежественным в отношении него). Современные советские взгляды на любовь и секс достаточно полнокровны, хотя это можно сказать скорее о частной жизни, чем о публичных высказываниях.
Еще одна цитата, где с консервативных патриархальных позиций автор осуждает ряд представлений, характерных для западного общества, и защищает советcкие консервативные представления. В его словах есть двойной стандарт, когда не одобряются добрачные связи только женщин. Автор говорит также об «обмене женами» (не мужьями), приписывая женщинам роль объекта, и исходя из двойного стандарта.
Хотя, с другой стороны, найдется мало российских граждан, которых бы не шокировали западные радикальные идеи в области сексуальных отношений, как например предложение датской феминистки-философа Ирен ван дер Витеринг о том, что все девочки должны приобретать сексуальный опыт сразу после достижения половой зрелости, и что они не должны выходить замуж, не приобретя сексуального опыта. Девушкам-комсомолкам подобные вещи, так же как и рассказы о сборищах нудистов, групповом сексе, шведских семьях и обмене женами кажутся не только отвратительными, но и невероятными.
Говоря об отрицательном отношении к порнографии в СССР, для автора кажется само собой разумеющимся, что изображается только женская нагота, что на самом деле показатель и способ навязывания сексуального угнетения женщин.
…тем не менее, характерна открытая враждебность к порнографии
Искусственная стимуляция чувственности при помощи женской наготы с советской точки зрения одинаково вредна как для наблюдателя, так и для объекта наблюдения и способствует возбуждению страстей, которые не так легко удовлетворить.
Таким образом, можно сказать, что выступать с позиций феминизма и равенства полов в полной мере можно только, поддерживая сексуальное равноправие. Иначе, например, даже в любой хорошей книге будут дискриминационные по отношению к женщинам высказывания. Автор наименее последователен именно в вопросах сексуальности. Но это не снижает ценности данной книги как источника информации. Не буду повторяться о том, в чем я вижу причины патриархальной реакции 30-х годов 20 века в СССР. Во многом согласен с автором, хотя отвергаю его ярлык «псевдо-принципиальная похоть»:
Это был довольно двусмысленный, болезненный и зачастую злой ответ большой и представительной части интеллигенции XIX в., которая была также потрясена псевдо-принципиальной похотью, распространившейся вокруг.
Причины действительно в патриархальных и пуританских традициях в стране. Кроме интеллигенции, свою роль сыграло консервативное крестьянство, переселившееся в города. В революционном и женском движении также были различные тенденции - как тенденция сексуального освобождения, так и тенденция, когда признавались все права женщин, кроме сексуальных. Стремление к равноправию женщин без сексуального освобождения женщин и революционность с патриархальными тенденциями ничего не стоят и обречены на поражение. Задачей левого движения является разрыв с патриархальным сталинизмом.