Выражаю соболезнование японскому народу
В своей жизни приходилось попадать в землетрясение в детстве, пусть и не в такое сильно, но достаточно чувствительно - в Кишиневе в конце 80-х. Ощущение не из приятных. А тут такое. Мои глубочайшие соболезнования всему японскому народу. Я знаю Японцев относительно неплохо, они выкарабкаются. Ну и надеюсь, что удастся связаться с моими хорошими знакомыми оттуда (понимаю, им сейчас не до интернета).
Ну и еще - тут многие вспомнили книжку Сакё Комацу "Гибель дракона". Вспомнил и я - в детстве ею зачитывался. Поэтому приведу отрывок из ее главы, описывающей разрушительное землетрясение в Токио. В ситуацию с сегодняшней трагедией описание попадает почти один в один. Судите сами:
=======
Это произошло, когда Ямадзаки собирался покинуть штаб плана Д-1,
находившийся на шестом этаже здания в Харадзюку.
Было самое начало шестого. В шесть на пристань Харуми прибывал вертолет
морских сил самообороны, на котором он собирался лететь на "Есино".
Секретаршу он отпустил ровно в пять, и они остались вдвоем с Ясукавой.
Закончив писать доклад в канцелярию кабинета министров, Ямадзаки убрал
бумаги в портфель "дипломат" и позвонил любовнице. Это была
двадцативосьмилетняя чуть полноватая модельерша из бывших хостэс. Ямадзаки
с ней сошелся давно, еще тогда, когда она работала в баре на Синдзюку. С
тех пор у нее осталась привычка поздно вставать, и в это время дня она
обычно всегда бывала дома. Однако Ямадзаки никто не ответил. Он перезвонил
еще и еще раз, но трубка молчала. У Ямадзаки слегка испортилось
настроение; они уже довольно долго не виделись, и он хотел договориться о
встрече после возвращения.
Может, отправилась куда-нибудь с очередным покровителем, подумал он.
- А время? Успеете? - спросил Ясукава, посмотрев на часы. - Скоро час
пик, будут заторы.
- Ерунда, проскочу по скоростному шоссе до Сиодомэ, - Ямадзаки нехотя
положил трубку, сильно потянулся и взял портфель. - Быстро обернусь. Ночью
на волнах буду качаться.
- Да, трудно вам, - сказал Ясукава, стуча по клавишам настольного
мини-компьютера. - Я вот тоже сегодня на всю ночь остаюсь работать.
- Вам все же не следует забывать о здоровье, - Ямадзаки надел шляпу. -
Вы еще очень молоды. Машину я оставлю на стоянке у пристани, завтра
съездите за ней на такси. Ключи в ящике моего стола.
Ямадзаки подошел к окну и посмотрел, много ли машин на улице.
День заметно сократился, над Токио уже сгущались сумерки. На западе
горел кровавый закат, с востока наползали тяжелые свинцовые тучи, день был
не по-осеннему душным. Но в свете загоравшихся неоновых реклам и уличных
фонарей отчетливо обозначились признаки осени.
Второй раз за этот день город с двенадцатимиллионным населением вступал
в часы пик.
Сотни тысяч, миллионы людей, одновременно выброшенные из контор и
магазинов, с заводов и фабрик, направлялись на станции, стоянки такси,
вокзалы, в рестораны, в увеселительные районы. Одновременно двигались
сотни тысяч автобусов, такси, грузовых и личных машин. Платформа станции
электрички Харадзюку, которая была видна в окно, уже заполнялась людьми. А
по параллельной улице сплошным потоком мерцали красные огоньки машин.
Ямадзаки глубоко вздохнул, глядя на городской пейзаж, открывавшийся за
окном. Настроение было не очень-то веселое, надоели бешеный ритм работы и
почти военный режим. А тут еще любовница как назло куда-то подевалась...
И вдруг над лесом Ееги, над отдельными деревьями поднялись тучи черных
точек. Голуби, воробьи, вороны... Все птицы взвились разом, словно
охваченные внезапным безумцем.
Ямадзаки, словно в безмолвном, полном изумления крике, широко открыл
рот.
Десятки тысяч птиц взметнулись в темнеющее небо, а навстречу им из
тяжелых свинцовых туч, затянувших восточный горизонт, побежали длинные
зигзаги молний. Каждая вспышка высвечивала небо как экран.
- Послушай, Ясу-сан... - севшим вдруг голосом сказал Ямадзаки. - Иди
сюда! Что это такое?
Он, не отрываясь, смотрел в окно. На востоке, прямо из гущи городских
зданий поднялись к небу белые столбы света. Словно раскололась земля.
Один, два, три... Столбы вырастали в разных концах. Из одного вылетел
красноватый шар; описав в небе дугу, он начал падать вниз.
- Что случилось? - Ясукава приподнялся на стуле.
И тут последовал страшный удар снизу вверх. Вслед за ним - целая серия
сокрушительных ударов, будто где-то глубоко под землей бил молотом
невидимый гигант. При каждом толчке поднимались в воздух чашки,
чернильницы - все, что находилось на столах. Коробка с кнопками описала
дугу в воздухе, и кнопки, рассыпавшись, плясали теперь металлическим
дождем.
- Землетрясение! - воскликнул Ямадзаки и быстро посмотрел на часы. -
Это... Такого сильного еще не было!..
Вертикальный толчок! - подумал он про себя. Но если первичная волна,
которая обычно бывает едва ощутимой, достигла такой силы, значит, эпицентр
где-то очень близко. И сейчас последует второй толчок, еще сильнее...
У них есть еще немного времени. Основное, горизонтальное сотрясение
происходит вслед за вертикальным не сразу. Ведь скорость распространения
вызывающих его поперечных S-волн меньше скорости распространения Р-волн,
которые вызывают первые вертикальные толчки. И разрушительная сила
горизонтальных толчков гораздо больше, чем вертикальных. Однако, чем ближе
эпицентр, тем меньше промежуток между ними. Может быть, воспользовавшись
паузой, сбежать вниз?
Но бежать было поздно. Где-то далеко загудела земля, словно
одновременно дали залп несколько сот орудий, здание застонало, затрещало и
заходило ходуном. Ямадзаки швырнуло на стену, потом на пол. В ладони
впились рассыпавшиеся кнопки. Он попытался подняться на колени, но не мог
встать даже на четвереньки. Пол раскачивался с сумасшедшей скоростью, и
его бросало из одного конца комнаты в другой.
- Ямадзаки-сан! - раздался полный ужаса голос Ясукавы.
- Под стол! - заорал Ямадзаки. - Прячься под стол!
С грохотом свалился солидный книжный шкаф, из трещин на потолке и в
стене посыпались куски штукатурки. Ямадзаки, кое-как прикрывая голову, с
трудом подполз под один из столов. Бессмысленным взглядом он смотрел, как
лопаются в стальных рамах стекла. Электричество погасло, свинцовое небо то
вспыхивало багровым пламенем, то гасло, то вспыхивало снова.
Горизонтальные толчки на какой-то момент утихли, а потом возобновились
с новой бешеной силой. Настольный клавишный компьютер с эластичным витым
шнуром, пролетев через комнату, шмякнулся о стену рядом с Ямадзаки. Толчки
на этот раз были гораздо сильнее. Теперь трещало и гудело все здание, с
потолка валились куски бетона. Ямадзаки почувствовал, что дыбится пол.
Свалимся, почти равнодушно подумал он. Если семиэтажное здание, на шестом
этаже которого ты находишься, рухнет, на спасение надежды нет. Вместе с
кусками бетона тебя сбросит на землю...
Оконные рамы раскачивались с протяжным металлическим скрежетом, потом
Ямадзаки увидел, что они медленно отделяются от оконного проема. Смерть...
- холодно подумал он краешком сознания. Как глупо... жизнь-то у меня была
совсем никчемная...
Грохот стал постепенно утихать. Пол накренился градусов на семь, в
полутьме комнаты висело густое облако пыли. Когда Ямадзаки попытался
выползти из-под стола, что-то преградило ему путь. Оказалось, что стол
накрыл рухнувший кусок потолка.
В падающем из оконного проема свете комната являла собой жуткое
зрелище. Сквозь взвешенную в воздухе пыль виднелись потрескавшиеся стены,
на потолке зияла дыра, на полу валялись огромные куски неизвестно откуда
взявшегося бетона, все шкафы, полки и столы превратились в груду обломков.
Практически комнаты не было - кругом царил первобытный хаос. Словно в
пещере, где произошел обвал... Даже каким-то чудом уцелевшие предметы
вдруг предстали в грубой и беспомощной наготе: исчезла изящная оболочка,
приятная глазу окраска, облицовка, полировка.
- Ясукава... - хрипло позвал Ямадзаки. - Ты жив?
- Жив... - раздался едва слышный ответ. - Чем-то меня стукнуло по
голове, но я жив.
Комната опять медленно закачалась. Чудом державшаяся на одном гвозде
полка вдруг со страшным грохотом свалилась на пол.
- Что будем делать? - спросил Ясукава испуганным и беспомощным, как у
ребенка, голосом. - Что нужно делать?
С улицы донеслись потрескивающие и похлопывающие, похожие на выстрелы
звуки. Издали наплывали не то вопли, не то стоны людей. К запаху пыли
примешался запах гари. Ямадзаки инстинктивно почувствовал опасность.
- Надо убираться отсюда! - сказал он. - Могут быть повторные толчки.
Оставаться здесь опасно.
- Лифт, верно, не работает? А лестница цела?
- Не знаю. Если только дверь открыта, лучше по пожарной...
Голова Ямадзаки была под столом, в бок ему упиралось что-то твердое.
Пятясь задом, он едва выбрался из-под стола. Зацепился рукавом за что-то
острое, пиджак треснул у проймы.
- Сумеешь вылезти? - спросил он Ясукаву.
- Да, но уберите, пожалуйста, этот шкаф.
Стальной шкаф с раскрытой дверцей лежал между стеной и столом, под
который нырнул Ясукава. Ямадзаки чуть отодвинул стол, и Ясукава с трудом
выполз из-под него. Кровь из раны на лбу залила ему пол-лица.
- Вытри... - Ямадзаки протянул платок.
- Да ничего... - сказал Ясукава, тыльной стороной ладони вытирая лоб. -
А мы сумеем выйти?
- Нужно выйти, - Ямадзаки показал на дверь.
- Если начнутся еще толчки, здание может не выдержать. Этакая
железобетонная громада и так перекосилась, - недоверчиво произнес Ясукава.
- Может, строители напортачили?
- Я думаю, подземный оползень.
Комнату озарило огнем. Понимая, что сейчас не до этого, Ямадзаки все же
невольно потянулся к окну. Горели столкнувшиеся машины. Их было три.
Видно, в средней загорелся пропан. Раздался взрыв, пламя взметнулось
высоко вверх.
- Лестница не годится. Обрушился потолок и некоторые пролеты...
Запах гари со стороны лестничного проема усилился. Ямадзаки вспомнил,
что на первом этаже здания находится небольшой ресторан. Возможно, там
загорелось масло...
- На пожарную лестницу! - крикнул он вдруг.
Выход на запасную лестницу был в конце короткого коридора. Под ногами
хрустело стекло рухнувших перегородок. В полутьме можно было различить
трещины на потолке и стенах. Ямадзаки зябко поежился.
Огнеупорная стальная дверь на запасную лестницу перекосилась и никак не
хотела открываться. Ямадзаки ударил в нее плечом. После второго удара
дверь подалась, и он едва не вылетел наружу. Но Ясукава, тонко взвизгнув,
схватил его за рукав пиджака. В лицо пахнуло дымом и жаром. Горел
кафетерий в соседнем трехэтажном деревянном доме. Из его окон выглядывали
языки пламени. Полумрак внизу был наполнен беспорядочным топотом, стонами,
криками. На станции Харадзюку вдоль перекосившихся рельсов и сошедшей с
них электрички потерянно метались люди. Выли сирены пожарных машин.
- Быстро! - крикнул Ямадзаки и побежал вниз по железной винтовой
лестнице. Под ногами раздражающе грохотали ступеньки, за спиной слышались
шаги Ясукавы. Лестница вместе со зданием накренилась, и неверный шаг
грозил падением. Когда, кружась, прошли пятый и четвертый этаж и дошли до
третьего, небо и земля опять загудели.
- Осторожно! - истошно закричал Ясукава. - Ямадзаки-сан, осторожно!
Ямадзаки упал на спину, сильно ударился бедром и покатился вниз. На
секунду он удержался на площадке, попытался подняться, но это ему не
удалось - ступеньки качались и гудели, как гигантский гонг. Он едва сумел
ухватиться за поручни. Повторный толчок был такой силы, что, казалось,
небо и земля с диким воем смешались в одном водовороте. Деревянный дом,
находившийся всего в нескольких метрах от них, развалился словно
карточный. По щеке царапнуло не то осколком черепицы, не то куском железа,
взвился столб огненных искр. В гудящем серо-черном воздухе запасная
лестница тряслась с таким звоном, что казалось, вот-вот лопнут барабанные
перепонки. Сотни железных листов и труб, прикрепленных к бетону, дрожали,
плясали, готовые оторваться и рухнуть в бездну.
- Ясукава! - во весь голос заорал Ямадзаки. - Держись, Ясукава!
Он сам не понял, кому он это кричит, Ясукаве или самому себе. Ямадзаки
изо всех сил держался за трясущиеся, как пневматический молот, трубчатые
поручни. Но голова его была удивительно ясной. Он смотрел на стену и
думал, что лестница, наверное, не оторвется. Потом он глянул вниз и даже
испытал чувство удивления: земля на улице раскололась и один кран разлома
был выше другого. Разлом бежал в сторону железнодорожной линии с
перекореженными рельсами. Запахло газом. Оглушительно грохнул взрыв, и из
земли вырвалось бледно-голубое пламя. Ямадзаки, разинув рот, смотрел, как
высоко в небо, словно листок бумаги, поднялась чугунная крышка люка.
Похожее на башню здание, построенное в конце пятидесятых годов, клонилось
все сильнее и сильнее...
Землетрясение, обрушившееся в этот день на южные части префектур Тиба и
Ибараги, Токио и Иокогаму, произошло тогда, когда только-только загораются
фонари и начинаются вечерние часы пик. Поэтому человеческие жертвы были
огромны. Особенно много народа погибло на токийских вокзалах в Маруноути,
Юраку-те, Канда, Регоку, Уэно, Икэбукуро и Синдзюку. Люди, застигнутые
внезапным толчком на улицах, не могли устоять на ногах, началась давка,
паника, а сверху на обезумевшую толпу посыпались тысячи стекол, кирпич,
рекламные щиты. На станциях творилось нечто невообразимое. Людей
сбрасывало с платформ, поезда, подходившие с интервалом в несколько минут,
врезались друг в друга, вагоны вставали на дыбы, падали. На улицах,
образуя огромные кучи, сталкивались потерявшие управление машины,
некоторые заносило прямо на тротуар.
В подземке сразу прекратилась подача электроэнергии, и люди, оставшись
в кромешной тьме, испуганно метались, кричали, рыдали, давя друг друга. А
тут еще прорвалось дно какой-то реки, и в метро хлынула грязная жижа. На
подземных улицах, сетью пронизавших привокзальные районы, возникли пожары
- загорелся облицовочный пластик, в багрово-черной мгле расстилался
удушливый ядовитый дым. Здесь, под землей, был сущий ад. У Яэсугути, в
четвертом квартале Гиндзы, на перекрестках Хибия, Синдзюку, Сибуя,
Икэбукуро, Уэно и Регоку тоже произошли массовые столкновения машин,
причем загоревшийся бензин вызвал взрывы автомобилей, работавших на
пропане.
Машины, мчавшиеся по хайвэям, налетали друг на друга, врезались в
столбы. Многочисленные подземные автострады превратились в закупоренные
дымоходы. Если одна машина внезапно тормозила, на нее налетал поток
задних.
Да и на автодорожных эстакадах было не лучше. Машины, потеряв
управление, перескакивали через разделительную полосу и вклинивались прямо
во встречный поток, сшибали барьеры. А на эстакадах в районе западного
Канда, где, кроме крутых поворотов, множество спусков и подъемов, при
первых вертикальных толчках машины взлетели в воздух. Градом сыпались вниз
и машины с эстакад, построенных над засыпанными реками: у них мгновенно
рухнули все опоры. Бензин из продырявленных баков загорался от первой
искры.
В прибрежных районах Токио, сплошь застроенных жилыми домами, в районах
многоквартирных домов Бунке, Синдзюку и Сибуя, а также в промышленных
районах Эдогава и Курода пожары начались в буквальном смысле слова в
мгновение ока. Дело в том, что повсюду горел газ - готовились к ужину.
Этой же причиной был вызван огромный пожар в 1923 году, только тогда
землетрясение произошло в обеденные часы. В районе Это обрушились мосты;
из-за резкого колебания почвы и провалов прорвало дамбу и район затопило
водой. Пожары начались сразу в десятках мест, да еще загорелась
разлившаяся по поверхности воды нефть. Кроме того, в этом районе было
много мелких предприятий и мастерских по производству изделий из
синтетических материалов, так что при пожаре выделялось много ядовитых
газов. Спасшиеся от огня погибали от них. Впоследствии выяснилось, что
только в этих районах мгновенно погибло четыреста тысяч человек.
Бедствия посыпались и на портовые районы Харуми, Синагава, Омори. На
побережье рухнуло несколько нефтехранилищ, и от первой же искры начался
пожар. В аэропорту Ханэда перевернулся при посадке и загорелся реактивный
лайнер международной линии. Пришвартованные суда бились о причал,
рассыпаясь на глазах, склады Сибаура тоже охватил пожар.
Заключительным аккордом явилось страшное черное цунами...
Как всегда бывает при землетрясениях, все это произошло по всему
огромному городу одновременно, за считанные минуты. Меньше других
пострадали районы Тиода, Сибуя, части Ееги и Минато и районы, достаточно
далекие от центра.
Землетрясение, слепая сила, вырывающаяся из утробы Земли, обрушивается
на людей внезапно, наполняя ужасом сердца, парализуя волю и разум. Человек
целиком оказывается во власти инстинкта самосохранения и почти никогда не
бывает способен на хладнокровные действия. Сотни тысяч людей одновременно
теряют рассудок. Это умножает бедствие.
Ну и еще - тут многие вспомнили книжку Сакё Комацу "Гибель дракона". Вспомнил и я - в детстве ею зачитывался. Поэтому приведу отрывок из ее главы, описывающей разрушительное землетрясение в Токио. В ситуацию с сегодняшней трагедией описание попадает почти один в один. Судите сами:
=======
Это произошло, когда Ямадзаки собирался покинуть штаб плана Д-1,
находившийся на шестом этаже здания в Харадзюку.
Было самое начало шестого. В шесть на пристань Харуми прибывал вертолет
морских сил самообороны, на котором он собирался лететь на "Есино".
Секретаршу он отпустил ровно в пять, и они остались вдвоем с Ясукавой.
Закончив писать доклад в канцелярию кабинета министров, Ямадзаки убрал
бумаги в портфель "дипломат" и позвонил любовнице. Это была
двадцативосьмилетняя чуть полноватая модельерша из бывших хостэс. Ямадзаки
с ней сошелся давно, еще тогда, когда она работала в баре на Синдзюку. С
тех пор у нее осталась привычка поздно вставать, и в это время дня она
обычно всегда бывала дома. Однако Ямадзаки никто не ответил. Он перезвонил
еще и еще раз, но трубка молчала. У Ямадзаки слегка испортилось
настроение; они уже довольно долго не виделись, и он хотел договориться о
встрече после возвращения.
Может, отправилась куда-нибудь с очередным покровителем, подумал он.
- А время? Успеете? - спросил Ясукава, посмотрев на часы. - Скоро час
пик, будут заторы.
- Ерунда, проскочу по скоростному шоссе до Сиодомэ, - Ямадзаки нехотя
положил трубку, сильно потянулся и взял портфель. - Быстро обернусь. Ночью
на волнах буду качаться.
- Да, трудно вам, - сказал Ясукава, стуча по клавишам настольного
мини-компьютера. - Я вот тоже сегодня на всю ночь остаюсь работать.
- Вам все же не следует забывать о здоровье, - Ямадзаки надел шляпу. -
Вы еще очень молоды. Машину я оставлю на стоянке у пристани, завтра
съездите за ней на такси. Ключи в ящике моего стола.
Ямадзаки подошел к окну и посмотрел, много ли машин на улице.
День заметно сократился, над Токио уже сгущались сумерки. На западе
горел кровавый закат, с востока наползали тяжелые свинцовые тучи, день был
не по-осеннему душным. Но в свете загоравшихся неоновых реклам и уличных
фонарей отчетливо обозначились признаки осени.
Второй раз за этот день город с двенадцатимиллионным населением вступал
в часы пик.
Сотни тысяч, миллионы людей, одновременно выброшенные из контор и
магазинов, с заводов и фабрик, направлялись на станции, стоянки такси,
вокзалы, в рестораны, в увеселительные районы. Одновременно двигались
сотни тысяч автобусов, такси, грузовых и личных машин. Платформа станции
электрички Харадзюку, которая была видна в окно, уже заполнялась людьми. А
по параллельной улице сплошным потоком мерцали красные огоньки машин.
Ямадзаки глубоко вздохнул, глядя на городской пейзаж, открывавшийся за
окном. Настроение было не очень-то веселое, надоели бешеный ритм работы и
почти военный режим. А тут еще любовница как назло куда-то подевалась...
И вдруг над лесом Ееги, над отдельными деревьями поднялись тучи черных
точек. Голуби, воробьи, вороны... Все птицы взвились разом, словно
охваченные внезапным безумцем.
Ямадзаки, словно в безмолвном, полном изумления крике, широко открыл
рот.
Десятки тысяч птиц взметнулись в темнеющее небо, а навстречу им из
тяжелых свинцовых туч, затянувших восточный горизонт, побежали длинные
зигзаги молний. Каждая вспышка высвечивала небо как экран.
- Послушай, Ясу-сан... - севшим вдруг голосом сказал Ямадзаки. - Иди
сюда! Что это такое?
Он, не отрываясь, смотрел в окно. На востоке, прямо из гущи городских
зданий поднялись к небу белые столбы света. Словно раскололась земля.
Один, два, три... Столбы вырастали в разных концах. Из одного вылетел
красноватый шар; описав в небе дугу, он начал падать вниз.
- Что случилось? - Ясукава приподнялся на стуле.
И тут последовал страшный удар снизу вверх. Вслед за ним - целая серия
сокрушительных ударов, будто где-то глубоко под землей бил молотом
невидимый гигант. При каждом толчке поднимались в воздух чашки,
чернильницы - все, что находилось на столах. Коробка с кнопками описала
дугу в воздухе, и кнопки, рассыпавшись, плясали теперь металлическим
дождем.
- Землетрясение! - воскликнул Ямадзаки и быстро посмотрел на часы. -
Это... Такого сильного еще не было!..
Вертикальный толчок! - подумал он про себя. Но если первичная волна,
которая обычно бывает едва ощутимой, достигла такой силы, значит, эпицентр
где-то очень близко. И сейчас последует второй толчок, еще сильнее...
У них есть еще немного времени. Основное, горизонтальное сотрясение
происходит вслед за вертикальным не сразу. Ведь скорость распространения
вызывающих его поперечных S-волн меньше скорости распространения Р-волн,
которые вызывают первые вертикальные толчки. И разрушительная сила
горизонтальных толчков гораздо больше, чем вертикальных. Однако, чем ближе
эпицентр, тем меньше промежуток между ними. Может быть, воспользовавшись
паузой, сбежать вниз?
Но бежать было поздно. Где-то далеко загудела земля, словно
одновременно дали залп несколько сот орудий, здание застонало, затрещало и
заходило ходуном. Ямадзаки швырнуло на стену, потом на пол. В ладони
впились рассыпавшиеся кнопки. Он попытался подняться на колени, но не мог
встать даже на четвереньки. Пол раскачивался с сумасшедшей скоростью, и
его бросало из одного конца комнаты в другой.
- Ямадзаки-сан! - раздался полный ужаса голос Ясукавы.
- Под стол! - заорал Ямадзаки. - Прячься под стол!
С грохотом свалился солидный книжный шкаф, из трещин на потолке и в
стене посыпались куски штукатурки. Ямадзаки, кое-как прикрывая голову, с
трудом подполз под один из столов. Бессмысленным взглядом он смотрел, как
лопаются в стальных рамах стекла. Электричество погасло, свинцовое небо то
вспыхивало багровым пламенем, то гасло, то вспыхивало снова.
Горизонтальные толчки на какой-то момент утихли, а потом возобновились
с новой бешеной силой. Настольный клавишный компьютер с эластичным витым
шнуром, пролетев через комнату, шмякнулся о стену рядом с Ямадзаки. Толчки
на этот раз были гораздо сильнее. Теперь трещало и гудело все здание, с
потолка валились куски бетона. Ямадзаки почувствовал, что дыбится пол.
Свалимся, почти равнодушно подумал он. Если семиэтажное здание, на шестом
этаже которого ты находишься, рухнет, на спасение надежды нет. Вместе с
кусками бетона тебя сбросит на землю...
Оконные рамы раскачивались с протяжным металлическим скрежетом, потом
Ямадзаки увидел, что они медленно отделяются от оконного проема. Смерть...
- холодно подумал он краешком сознания. Как глупо... жизнь-то у меня была
совсем никчемная...
Грохот стал постепенно утихать. Пол накренился градусов на семь, в
полутьме комнаты висело густое облако пыли. Когда Ямадзаки попытался
выползти из-под стола, что-то преградило ему путь. Оказалось, что стол
накрыл рухнувший кусок потолка.
В падающем из оконного проема свете комната являла собой жуткое
зрелище. Сквозь взвешенную в воздухе пыль виднелись потрескавшиеся стены,
на потолке зияла дыра, на полу валялись огромные куски неизвестно откуда
взявшегося бетона, все шкафы, полки и столы превратились в груду обломков.
Практически комнаты не было - кругом царил первобытный хаос. Словно в
пещере, где произошел обвал... Даже каким-то чудом уцелевшие предметы
вдруг предстали в грубой и беспомощной наготе: исчезла изящная оболочка,
приятная глазу окраска, облицовка, полировка.
- Ясукава... - хрипло позвал Ямадзаки. - Ты жив?
- Жив... - раздался едва слышный ответ. - Чем-то меня стукнуло по
голове, но я жив.
Комната опять медленно закачалась. Чудом державшаяся на одном гвозде
полка вдруг со страшным грохотом свалилась на пол.
- Что будем делать? - спросил Ясукава испуганным и беспомощным, как у
ребенка, голосом. - Что нужно делать?
С улицы донеслись потрескивающие и похлопывающие, похожие на выстрелы
звуки. Издали наплывали не то вопли, не то стоны людей. К запаху пыли
примешался запах гари. Ямадзаки инстинктивно почувствовал опасность.
- Надо убираться отсюда! - сказал он. - Могут быть повторные толчки.
Оставаться здесь опасно.
- Лифт, верно, не работает? А лестница цела?
- Не знаю. Если только дверь открыта, лучше по пожарной...
Голова Ямадзаки была под столом, в бок ему упиралось что-то твердое.
Пятясь задом, он едва выбрался из-под стола. Зацепился рукавом за что-то
острое, пиджак треснул у проймы.
- Сумеешь вылезти? - спросил он Ясукаву.
- Да, но уберите, пожалуйста, этот шкаф.
Стальной шкаф с раскрытой дверцей лежал между стеной и столом, под
который нырнул Ясукава. Ямадзаки чуть отодвинул стол, и Ясукава с трудом
выполз из-под него. Кровь из раны на лбу залила ему пол-лица.
- Вытри... - Ямадзаки протянул платок.
- Да ничего... - сказал Ясукава, тыльной стороной ладони вытирая лоб. -
А мы сумеем выйти?
- Нужно выйти, - Ямадзаки показал на дверь.
- Если начнутся еще толчки, здание может не выдержать. Этакая
железобетонная громада и так перекосилась, - недоверчиво произнес Ясукава.
- Может, строители напортачили?
- Я думаю, подземный оползень.
Комнату озарило огнем. Понимая, что сейчас не до этого, Ямадзаки все же
невольно потянулся к окну. Горели столкнувшиеся машины. Их было три.
Видно, в средней загорелся пропан. Раздался взрыв, пламя взметнулось
высоко вверх.
- Лестница не годится. Обрушился потолок и некоторые пролеты...
Запах гари со стороны лестничного проема усилился. Ямадзаки вспомнил,
что на первом этаже здания находится небольшой ресторан. Возможно, там
загорелось масло...
- На пожарную лестницу! - крикнул он вдруг.
Выход на запасную лестницу был в конце короткого коридора. Под ногами
хрустело стекло рухнувших перегородок. В полутьме можно было различить
трещины на потолке и стенах. Ямадзаки зябко поежился.
Огнеупорная стальная дверь на запасную лестницу перекосилась и никак не
хотела открываться. Ямадзаки ударил в нее плечом. После второго удара
дверь подалась, и он едва не вылетел наружу. Но Ясукава, тонко взвизгнув,
схватил его за рукав пиджака. В лицо пахнуло дымом и жаром. Горел
кафетерий в соседнем трехэтажном деревянном доме. Из его окон выглядывали
языки пламени. Полумрак внизу был наполнен беспорядочным топотом, стонами,
криками. На станции Харадзюку вдоль перекосившихся рельсов и сошедшей с
них электрички потерянно метались люди. Выли сирены пожарных машин.
- Быстро! - крикнул Ямадзаки и побежал вниз по железной винтовой
лестнице. Под ногами раздражающе грохотали ступеньки, за спиной слышались
шаги Ясукавы. Лестница вместе со зданием накренилась, и неверный шаг
грозил падением. Когда, кружась, прошли пятый и четвертый этаж и дошли до
третьего, небо и земля опять загудели.
- Осторожно! - истошно закричал Ясукава. - Ямадзаки-сан, осторожно!
Ямадзаки упал на спину, сильно ударился бедром и покатился вниз. На
секунду он удержался на площадке, попытался подняться, но это ему не
удалось - ступеньки качались и гудели, как гигантский гонг. Он едва сумел
ухватиться за поручни. Повторный толчок был такой силы, что, казалось,
небо и земля с диким воем смешались в одном водовороте. Деревянный дом,
находившийся всего в нескольких метрах от них, развалился словно
карточный. По щеке царапнуло не то осколком черепицы, не то куском железа,
взвился столб огненных искр. В гудящем серо-черном воздухе запасная
лестница тряслась с таким звоном, что казалось, вот-вот лопнут барабанные
перепонки. Сотни железных листов и труб, прикрепленных к бетону, дрожали,
плясали, готовые оторваться и рухнуть в бездну.
- Ясукава! - во весь голос заорал Ямадзаки. - Держись, Ясукава!
Он сам не понял, кому он это кричит, Ясукаве или самому себе. Ямадзаки
изо всех сил держался за трясущиеся, как пневматический молот, трубчатые
поручни. Но голова его была удивительно ясной. Он смотрел на стену и
думал, что лестница, наверное, не оторвется. Потом он глянул вниз и даже
испытал чувство удивления: земля на улице раскололась и один кран разлома
был выше другого. Разлом бежал в сторону железнодорожной линии с
перекореженными рельсами. Запахло газом. Оглушительно грохнул взрыв, и из
земли вырвалось бледно-голубое пламя. Ямадзаки, разинув рот, смотрел, как
высоко в небо, словно листок бумаги, поднялась чугунная крышка люка.
Похожее на башню здание, построенное в конце пятидесятых годов, клонилось
все сильнее и сильнее...
Землетрясение, обрушившееся в этот день на южные части префектур Тиба и
Ибараги, Токио и Иокогаму, произошло тогда, когда только-только загораются
фонари и начинаются вечерние часы пик. Поэтому человеческие жертвы были
огромны. Особенно много народа погибло на токийских вокзалах в Маруноути,
Юраку-те, Канда, Регоку, Уэно, Икэбукуро и Синдзюку. Люди, застигнутые
внезапным толчком на улицах, не могли устоять на ногах, началась давка,
паника, а сверху на обезумевшую толпу посыпались тысячи стекол, кирпич,
рекламные щиты. На станциях творилось нечто невообразимое. Людей
сбрасывало с платформ, поезда, подходившие с интервалом в несколько минут,
врезались друг в друга, вагоны вставали на дыбы, падали. На улицах,
образуя огромные кучи, сталкивались потерявшие управление машины,
некоторые заносило прямо на тротуар.
В подземке сразу прекратилась подача электроэнергии, и люди, оставшись
в кромешной тьме, испуганно метались, кричали, рыдали, давя друг друга. А
тут еще прорвалось дно какой-то реки, и в метро хлынула грязная жижа. На
подземных улицах, сетью пронизавших привокзальные районы, возникли пожары
- загорелся облицовочный пластик, в багрово-черной мгле расстилался
удушливый ядовитый дым. Здесь, под землей, был сущий ад. У Яэсугути, в
четвертом квартале Гиндзы, на перекрестках Хибия, Синдзюку, Сибуя,
Икэбукуро, Уэно и Регоку тоже произошли массовые столкновения машин,
причем загоревшийся бензин вызвал взрывы автомобилей, работавших на
пропане.
Машины, мчавшиеся по хайвэям, налетали друг на друга, врезались в
столбы. Многочисленные подземные автострады превратились в закупоренные
дымоходы. Если одна машина внезапно тормозила, на нее налетал поток
задних.
Да и на автодорожных эстакадах было не лучше. Машины, потеряв
управление, перескакивали через разделительную полосу и вклинивались прямо
во встречный поток, сшибали барьеры. А на эстакадах в районе западного
Канда, где, кроме крутых поворотов, множество спусков и подъемов, при
первых вертикальных толчках машины взлетели в воздух. Градом сыпались вниз
и машины с эстакад, построенных над засыпанными реками: у них мгновенно
рухнули все опоры. Бензин из продырявленных баков загорался от первой
искры.
В прибрежных районах Токио, сплошь застроенных жилыми домами, в районах
многоквартирных домов Бунке, Синдзюку и Сибуя, а также в промышленных
районах Эдогава и Курода пожары начались в буквальном смысле слова в
мгновение ока. Дело в том, что повсюду горел газ - готовились к ужину.
Этой же причиной был вызван огромный пожар в 1923 году, только тогда
землетрясение произошло в обеденные часы. В районе Это обрушились мосты;
из-за резкого колебания почвы и провалов прорвало дамбу и район затопило
водой. Пожары начались сразу в десятках мест, да еще загорелась
разлившаяся по поверхности воды нефть. Кроме того, в этом районе было
много мелких предприятий и мастерских по производству изделий из
синтетических материалов, так что при пожаре выделялось много ядовитых
газов. Спасшиеся от огня погибали от них. Впоследствии выяснилось, что
только в этих районах мгновенно погибло четыреста тысяч человек.
Бедствия посыпались и на портовые районы Харуми, Синагава, Омори. На
побережье рухнуло несколько нефтехранилищ, и от первой же искры начался
пожар. В аэропорту Ханэда перевернулся при посадке и загорелся реактивный
лайнер международной линии. Пришвартованные суда бились о причал,
рассыпаясь на глазах, склады Сибаура тоже охватил пожар.
Заключительным аккордом явилось страшное черное цунами...
Как всегда бывает при землетрясениях, все это произошло по всему
огромному городу одновременно, за считанные минуты. Меньше других
пострадали районы Тиода, Сибуя, части Ееги и Минато и районы, достаточно
далекие от центра.
Землетрясение, слепая сила, вырывающаяся из утробы Земли, обрушивается
на людей внезапно, наполняя ужасом сердца, парализуя волю и разум. Человек
целиком оказывается во власти инстинкта самосохранения и почти никогда не
бывает способен на хладнокровные действия. Сотни тысяч людей одновременно
теряют рассудок. Это умножает бедствие.