ОБЪЕДИНЕННЫЙ ПЛЕНУМ ЦК и ЦКК ВКП (б) 29 июля-9 августа 1927 г. Стенографический отчет. Часть 5
Заседание второе.
Утро, 30 июля.
[доклад Бухарина, продолжение]
[выделение полужирным шрифтом - как в тексте издания]
...
Следующая страна-Германия. Правительство буржуазного блока-есть тоже факт. Вы отлично знаете, что сейчас правая оппозиция, оппозиция «тевтонского» характера, оппозиция реваншардов склонила свои знамена перед знаменем республики. Конечно, это сделано из тактических соображений, но это факт. Факт и то, что между буржуазией и аграриями заключен блок, что республика Штреземана-Гинденбурга не имеет сколько-нибудь заметной оппозиции справа. И несмотря на то, что социал-демократы выброшены из коалиции, они de facto являются коалиционной силой ибо ведут линию поддержки правительства во всех основных вопросах т. наз. «большой политики».
Таким образом, образован блок, от крайней правой до социал-демократической партии включительно.
В общем и целом я считаю, что и во Франции Пуанкаре укрепил свои позиции. Конечно, что будет в дальнейшем, при росте угрозы войны, это-разговор другой. Но в общем финансовую проблему, как мне кажется, французскому правительству удалось разрешить, и при том сравнительно благополучно.
Позиция консерваторов в Англии. Само собою разумеется, когда противоречия между ими и нами дойдут до самой крайней степени остроты или когда развяжется война, если она развяжется в ближайшем будущем, тогда создастся другая ситуация. В этом не может быть никакого сомнения. Но на данной узкой полосе времени мы не можем сказать, что правительство консерваторов ослабело. Там происходят сейчас процессы величайшей классовой размежевки. Если низы левеют, то верхи правеют, и при том не только «верхи» общества, но и верхи рабочей аристократии (ср. последнюю речь Смита). Консерваторам удалось поднять против нас довольно большую волну. Почему? Потому что в упор встал вопрос о целости Британской империи. Если вы спросите себя, как же об’яснить то обстоятельство, что во время войны с Польшей были такие-то и такие-то настроения в Англии и даже среди верхушек генсоветчиков, а что теперь часто те же группы настроены много правее. Ответ довольно прост. Тогда стоял вопрос о такой войне, которая непосредственно не угрожала целости Британской империи с ее сверхприбылями, чайными плантациями, каучуковыми полями и проч. А сейчас речь идет о приближении такой войны, которая ставит под знак вопроса целость Британской империи. Поэтому, все социал-шовинистские и все социал-империалистские группы мобилизуются сейчас против нас, чего никак не могло быть при той ситуации, которая была во время «русско-польской» войны.
Итак, экономическая стабилизация капитализма в общем сопровождается значительным укреплением буржуазии. И германская буржуазия прочнее сидит в седле, и польская буржуазия, и капиталистические верхушки французской буржуазии, и т. д.
Перехожу к тенденциям, которые происходят на другом полюсе, а именно в СССР. Здесь совершенно ясен и несомненен наш рост. Я, товарищи, здесь этой темы не касаюсь подробно. Ее будет развивать т. Рыков. Повторяю, наш рост несомненен, хотя он и «опровергается» нашими почтенными «оппозиторами». Социалистический сектор у нас растет быстрее, удельный вес его повышается, загородки, необходимые загородки против капиталистической экспансии, стоят крепко и незыблемо, вместе со всей системой монополии внешней торговли и проч. Взят курс, твердый и решительный курс, на индустриализацию страны, что чрезвычайно важно с точки зрения капиталистических стран. Ибо всем понятно, что основная линия политики капиталистических стран заключается в том, чтобы сделать из нас огромный аграрный рынок для капиталистической промышленности и превратить нас в хозяйственное дополнение аграрного типа к капиталистической индустрии Запада. Наш лозунг, лозунг индустриализации страны, наша политика, твердо проводимая политика индустриализации, само собой разумеется, точно также не может особенно нравиться капиталистическому миру.
Наконец, следует отметить еще два других момента, которые связаны с этим. Во-первых, крах надежд на наше внутреннее перерождение и крах надежд на то, что мы пустим иностранных капиталистов настолько далеко в поры нашего хозяйства, что они смогут занять здесь важнейшие стратегические позиции и мало-по-малу сами будут становиться фактором перерождения нашего хозяйственного организма.
Петр Струве в «Возрождении» и «Дневнике политика», в связи с обострением англо-советских отношений формулирует это чрезвычайно прозрачно. Он пишет:
«Во-первых, снова и снова выясняется утопичность идеи мирной и спокойной эволюции большевизма и его основ».
И далее:
«Социализм до сих пор является верховной нормой и движущим духом того порядка, под которым живет Россия».
Это не плохо сказано. Мне кажется, что эта «струвианская» идея лежит в основе мыслей, чувств, ориентаций активных политиков капиталистического мира. Иностранному капитализму не удалось ни влезть мирным путем в поры нашего хозяйственного организма, чтобы его перерождать, ни выиграть ставку на наше самостоятельное мирное «перерождение». Социализм есть главная движущая идея, которая руководит нашей политикой, и совершенно естественно, что это поднимает и социально-классовую проблему во весь рост, в ее мировом масштабе и значении.
Таким образом, ход событий за последнее время ставит перед капиталистическим миром две крупные проблемы: проблему рынков, ибо капиталисты задыхаются в Европе из-за недостатка рынков, и социально-классовый момент революционной опасности. И эти две проблемы будут заострены как никогда, потому что, повторяю, сейчас речь идет не о слабеньком пролетарском государстве, а консолидированном; и сейчас речь идет не о расшатанном и совершенно дезорганизованном капитализме, а о капитализме с агрессивными тенденциями, о капитализме значительно окрепшем. Обе эти проблемы помножаются друг на друга, обе они увеличивают одна другую, и это есть главная и основная причина, которая вызывает столь большую остроту положения и столь большое набухание противоречий. Трепет этого напряжения чувствуется везде, стоит только перелистать несколько любых страниц крупной буржуазной печати, и вы сразу увидите эту лихорадочную напряженность во всей международной обстановке.
Само собой разумеется, что не только мы должны смотреть дальше своего носа, но и буржуазия смотрит дальше своего носа. Мне кажется, что одна из ошибок тов. Чичерина заключается в том, что тов. Чичерин различные кон'юнктурные вещи и различные маневры со стороны буржуазных политиков принимает довольно добродушно, за основную суть их политической линии. Если Чемберлен говорит, что «мы должны торговать и воевать не собираемся», то, конечно, это он и должен говорить. Как же иначе он может говорить? Разве он может выйти на трибуну в парламенте и сказать. что мы, т.-е. Чемберлен и К°, хотим воевать, готовим войну и т.д.? Это был бы дурак набитый, а не Чемберлен. Он маневрирует по отношению ко всему миру. Главная установка твердолобых заключается в том, чтобы на деле готовить войну против нас и в то же время выставлять ряд огромных маскировочных щитов: не мы-де ведем военную подготовку, а Советский Союз; не мы нападаем, а Советский Союз; не мы являемся поджигателями войны, а Советский Союз; не мы хотим воевать (мы хотим торговать), а Советский Союз и т. п. и т. д. Смысл этих разглагольствований совершенно очевиден. Так Чемберлен и должен маневрировать. «Чистые», «откровенные» и «дружественные» советы,-вещь весьма сомнительная, принимать оные дружественные советы за чистую монету никак нельзя. Это было бы большой политической наивностью.
Однако, несмотря на общее обострение отношений, может быть целый ряд конъюнктурных колебаний. Об этом я буду говорить ниже, в другой связи. Речь идет сейчас о главной линии развития, о главной дорожке, по которой мы сейчас идем, и эта дорожка, характер которой определяется расстановкой крупных сил и большими политическими проблемами, которые стоят сейчас перед капиталистическим миром,-есть дорожка обострения конфликта и подготовки войны со стороны империализма против СССР.
Всех фаз этой подготовки к войне я здесь абсолютно не в состоянии изобразить. Но, в общем, мы имели примерно такие фазы развития: создание военного кольца против Советского Союза. Это есть факт. Система договоров, часть которых названа прямо и непосредственно, в тезисах, пред- ставленных вашему вниманию, относится именно сюда.
Вторая фаза прощупывание наших сил, которое началось с восточного конца. Чжанзолиновские провокации, набеги на наши советские учреждения и т. д. С одной стороны, здесь была цель получить «документы», с другой-стремление прощупать, позондировать, как мы на это реагируем. Это было со стороны английских империалистов занятием следующей позиции. Нападение на Аркос стремилось нас лишить легальности, т.-е. завоевать еще одну позицию. Разрыв дипломатической связи между нами и Англией-крупнейшее событие, чрезвычайно характерное для всей теперешней обстановки. Нельзя думать, будто почти ничего не случилось. Это есть до известной степени почти Рубикон, перейденный Англией в области международной политики. Дальнейший этап борьбы-борьба за позицию Франции и Германии, борьба, которая стоит сейчас в центре всего. Борьба за позицию Франции и Германии сопровождается давлением на другие государства и диверсионной работой у нас в тылу. Английские агенты обращают особое внимание и на работу в «национальных» областях, республиках и т. д. Почти во всей западно-европейской печати украинский вопрос стоит, напр., как один из крупнейших вопросов большой политики.
В соответствующих сообщениях есть, конечно, много вздорного. Так, напр., недавно я читал интервью Левицкого с сотрудником «Матэн», в котором Левицкий заявляет, будто они организовали целую вооруженную армию в 30.000 человек в Америке.
ГОЛОС. 30.000 курьеров.
БУХАРИН. Однако, нельзя отрицать, что империалистская агентура будет усиленно работать по этой линии. Национальные вопросы грузинский, «кавказский», вообще украинский, белорусский ставится империалистами очень решительно. Если перейти теперь от работы империалистов у нас к их работе у себя «дома», то нужно упомянуть о подготовке ими своего тыла. Этот вопрос достаточно разработан в нашей печати; я только упомяну, что, в первую очередь, речь идет о политике английской буржуазии (билль о профсоюзах, известный злополучный законопроект о реформе палаты лордов); во Франции следует упомянуть о неслыханном военном законе, инициатором которого является «социалист» Поль Бонкур, о милитаризации всего населения чуть ли не вплоть до детей. Знаменитая муссолинианская «великая хартия» о профсоюзах, которая превращает профессиональные организации в винтик государственного аппарата, относится сюда же. Наблюдается, таким образом, повсеместное усиление реакции. Социал-демократия, с ее криками о «красном империализме», с ее установкой на Лигу Наций тоже готовит тыл в пользу империализма. Следует упомянуть и о позиции «ультра-левых», но этот вопрос я разберу в другой связи.
Я должен перейти теперь к некоторым конкретным вопросам международной политики, отчасти затрагивая те вопросы, которые на вчерашнем собрании Центрального Комитета затрагивал Г. В. Чичерин. Совершенно правильно, что на ряду с тенденцией обострения налицо есть и тенденции противоположного характера. Вопрос заключается в том, в какой пропорции эти тенденции брать, как оценивать соотношение между этими тенденциями. Остановимся на этом несколько подробнее. Если брать, напр., Францию и не анализировать вопроса о рабочем классе, о сопротивлении части крестьянских кругов и пр.; если брать непосредственно государственную французскую политику, в чем здесь дело? какие основные моменты удерживают Францию от английской политики «чистой крови»? Мне кажется, что их можно свести к следующему ряду причин:
Во-первых, Франция «нажралась», вульгарно говоря, она стоит за теперешний статус. Она переваривает то, что она получила; она вовсе не заинтересована непосредственно в крупных изменениях положения. Она является, с этой точки зрения, «консервативной» силой по отношению ко всему порядку, который сложился в Европе. Это есть одна из крупнейших и основных причин, которая сдерживает Францию.
Вторая причина заключается в том, что Франция непосредственно мало соприкасается с СССР. Если Англия заинтересована именно в Азии, так как Англия в значительной мере лежит в Азии, то Франция в значительной мере лежит в Африке; и, так как она в значительной мере лежит в Африке, то непосредственных пунктов соприкосновения с нами у нее гораздо меньше. Ее смущает теперь, в первую очередь, Индокитай, который близко лежит к Китаю. Поэтому во Франции за последнее время есть тенденции сползания на английские рельсы.
Наконец, третья причина, которая точно также удерживает и другие правительства; эта причина заключается в том, что Франция с известной точки зрения боится единого фронта против СССР, боится, что этот единый фронт будет создан за ее, Франции, счет. Если мы берем непосредственные вопросы, которые стоят в порядке дня, то вы, т.т., увидите, что это такие вопросы, как вопрос сокращенны численности оккупационных поиск в Рейнской области; это вопрос о восстановлении института германских военных атташе при европейских столицах; это вопрос о несоблюдении Германией договора в отношении рейхсвера (недавно в бельгийской палате депутатов бельгийский министр военных дел и один из сенаторов, кстати сказать, социалист, обвинял Германию в неисполнении этого договора); наконец, более крупный вопрос-вопрос о досрочной эвакуации Рейнской области. По всем этим вопросам, где Англия кокетничает с Германией и дает известные авансы Германии, Франция держится на чеку. Она чрезвычайно боится этаких уступок, ибо они означают, с точки зрения соотношения сил между Францией и Германией, усиление Германии за счет Франции. Я скажу больше. Вчера тов. Чичерин упомянул книгу Авгура «Германия и Европа». В этой книге, которая превосходит все, что я читал, по своему откровенному политическому цинизму, прежде всего, мотивируется нападение на СССР и требование единого фронта против СССР. Там прямо сказано, что «Россия стоит подобно грозовому облаку», что она является постоянной «угрозой стабильности капиталистического мира», что самая лучшая политика-это «юнайтед фронт», («об'единенный фронт») «против всеобщего безумия». Потом почтеннейший Авгур распинается, что безнравственно в высокой степени кого бы то ни было «подкупать», и тут же пишет целую главу, которая так прямо и называется «The Рriсе» («Цена»), т.-е. цена германской политики, цена, за которую Германию можно и нужно купить. Имейте в виду, что Авгур (некий Поляков), это человек. стоящий чрезвычайно близкий к министерству иностранных дел Великобритании. Так вот этот Авгур полуофициально расшифровывает, что это будет за цена по отношению к Германии. Он прямо кладет деньги на бочку: «эвакуация Рейнской области, отмена сокращения вооружений (т.-е. Германия получает армию) и пересмотр всей машины для собирания репарационных долгов-это должно быть неизбежным результатом решений германской республики войти в единый фронт вместе с Европой против большевиков». А переверните вы дальше, следующую страницу, и вы увидите, что они обещают и еше кое-что, а именно: они обещают присоединение Австрии к Германии, т.-е. консолидацию германского империализма. Германия почти полуофициально, почти от имени английского правительства, получает обещание отмены сокращения вооружения, т.-е. свою собственную армию, очищение Рейнской области, получает огромную территориальную консолидацию, получает Австрию и т. п. Вопрос другой, получит ли: но я это оставляю в стороне. Вот те средства, та «цена», о которой говорит Авгур. Само собой понятно, когда Авгур пишет книжку, которая называется «Германия и Европа», когда от имени английского правительства выставляется такая программа по отношению к Германии, то это не особенно должно нравиться Франции. Поэтому, мне кажется, германская проблема есть сейчас действительно центральная проблема всего «единого фронта» против СССР. Я здесь должен сказать, что не совсем согласен с тов. Чичериным. Мне кажется, он очень оптимистически изложил дело насчет настроений в Германии и насчет ориентации германского правительства. Само собой разумеется, что в Германии чрезвычайно много различных противодействующих военной ориентации причин и мотивов. Там настолько остро стоит проблема рынка, что, с одной стороны, она, конечно, гонит на агрессию «вообще», а с другой стороны, она непосредственно требует какой бы то ни было зацепки для разряжения атмосферы, и связь с нами представляет, с этой точки зрения, известный интерес. Германия, во-вторых, все же заинтересована в оттяжке конфликта. Она заинтересована в оттяжке конфликта потому, что она растет быстрее других. Германия заинтересована в оттяжке конфликта, потому что с каждым днем ее позиции усиливаются. Наконец: если Франция боится, что единый фронт будет заключен за счет Франции, то Германия, и свою очередь, боится, что единый фронт может кое-что дать Польше и, отчасти, Франции за счет Германии. Но тем не менее сейчас давление Англии настолько велико, социальная опасность чувствуется уже и на данной стадии развития настолько сильно, что все-же нужно смотреть не на заявления всякого рода дипломатов, а в первую очередь на факты. Я считаю самым крупным фактом тот факт, что сейчас,-об этом вы можете спросить у тов. Микояна,-Германия уже тормозит всячески поставки по нашим заказам по кредитам, которые мы получили. Нужно ввезти к нам определенное количество уже фактически купленных нами вещей, тем не менее это дело всячески тормозится. Почему? Да разве эго маленькая вещь, когда в такой атмосфере, в такой обстановке, нам срывают приток тех индустриальных товаров по заказам, которые мы дали? Разве это не показательно? Мне кажется, что этот факт есть факт довольно крупного значения. Конечно, я из этого вовсе не делаю опрометчивого вывода, что сейчас же за этим шагом последует дальнейшее обострение отношений и проч.; дело здесь не так просто обстоит; но все же делать такой вывод, какой сделал Георгий Васильевич, что, чем скорее и крепче Германия становится на ноги, тем более дружелюбную позицию она к нам займет,-делать такой вывод никак нельзя. Наоборот, Германия будет все время торговаться за эту авгуровскую цену: чем больше она будет расти, тем больше она будет выторговывать себе. Конечно, она будет вести политику оттяжки конфликта (я в этом ни капли не сомневаюсь); но в то же самое время, мне кажется совершенно ясным, что думать о том, будто здесь мы имеем перед собой нечто принципиально отличное от других стран, или думать о том, будто мы здесь будем иметь, в случае военных действий, нейтралитет со стороны Германии, не приходится. Германия будет торговаться и проч., но в решительный момент она повернет круто против нас. Симптомы этого налицо. До сих пор с нами кокетничали из соображений реванша по отношению к Франции крайние правые. Но они повернули, уже повернули.
Я вот прочел в последнее время ряд важнейших газет всех важнейших направлений: и я должен сказать, что у них у всех ориентация, в смысле «перспективы» против нас, довольно решительная. Разрешите мне прочитать несколько цитат, касающихся этого дела. Небольшие цитаты, их всего три.
Первая. «Dег Stahlheim» (орган фашистов, «Стальной шлем» от 5 июля 1927 г.) пишет:
«Или мы должны будем примкнуть к военному союзу против России, естественно, при условии значительного укрепления нашей армии, или мы должны быть готовы допустить дальнейшее наше разоружение и возможно, в случае серьезного конфликта между западными странами и Россией, сыграть роль Бельгии и сделаться проходными дверями, если не театром военных действий».
Это написано до англо-русского разрыва.
Редакция добавляет:
«правительство об'явило политику строгого нейтралитета, но найдется ли оптимист, который может предположить, что мы, при нашем бессилии, будем в состоянии противостоять серьезному нажиму Англии, если она захочет нас принудить принять участие в борьбе против России».
Здесь есть некоторая маленькая маскировочка: «они» желают быть немножко изнасилованными извне; но это только маскировка; их политическая линия абсолютно ясна.
«Deutsche Tageszeitung». («Немецкая ежедневная газета»):
«Мы не должны стать орудием борьбы за чужие интересы; но, с другой стороны, мы знаем, что не размышляющая «верность Нибелунгов» однажды нам уже достаточно дорого обошлась, что нейтралитет во всяком положении и любою ценой часто заключает в себе величайшие опасности… Так или иначе, Германия никогда не позволит отстранить себя от участия в решении русской проблемы».
Разве не ясно, что это означает в переводе на простой, человеческий язык?
Возьму другой тип газет. Я возьму такую почтеннейшую и в то же время страшно «показательную» газету, как «Франкфуртер-Цейтунг». В номере от 13 июля 27 г. она пишет:
«В России должны понять, что пора положить конец всяким двусмысленностям. Этот призыв раздается изо всех стран. Надо выбирать между мировой революцией и русской государственной политикой. Если возник моральный единый фронт против Советов, то они сами в этом виноваты».
Всякий дурак отлично знает, что здесь дело не в морали. Моральный фронт есть псевдоним политического фронта. Ясно, что здесь дело идет о политическом фронте, о совместной широкой кампании против Советского Союза. «Франкфуртер-Цейтунг» не что-нибудь. Это не «Форвертс» и не католический центр. Надо еще в скобках заметить, что сейчас всеми этими вопросами заинтересовался святейший римский папа. Папа сейчас на все стороны благословляет крестовый поход против нас.
Товарищи, вы видите, что несмотря на противодействующие причины, генеральная линия развития достаточно ясна, и генеральная ориентация политиков и руководящих сфер крупнейших стран видна. При чем, чрезвычайно многое зависит от разрешения германской проблемы, и от той позиции, которую займет Германия, от той позиции к которой идет Германия. И тут, мне кажется, нам ни в коем случае нельзя иметь никаких иллюзий. Германия займет позицию против нас. Если в тезисах это неудобно, по дипломатическим соображениям, писать всеми словами, потому что у нас должен быть известный плацдарм для маневрирования на определенный срок,-об этом я еще буду говорить,-то нам самим нужно абсолютно ясно сознавать, что в случае решительного конфликта, Германия будет неизбежно во фронте против нас.
Остается еще Америка. Чрезвычайно прав Георгий Васильевич. Америка не заинтересована сейчас в войне. Америка во время польско-советского конфликта из-за убийства Войкова в определенный момент достаточно нажала. Я имею и виду историю с 70-миллионным займом. Как только возникли слухи о возможности войны между нами и Польшей, Америка тотчас же взяла назад этот заем в 70 миллионов. Она не хочет рисковать своими капиталами: она не хочет рисковать теми капиталами, которые уже вложены в Европе, которые в частности вложены в Германии, в Италии, которые в большой степени вложены во Франции, и, наконец, в Польше и т. д. На данной стадии развития она является силой, которая об'ективно и суб’ективно заинтересована в оттяжке конфликта. Но должен сказать, что Америка здесь всего не решает, и что, если конфликт будет, мне кажется, Америка будет тоже приветствовать единый фронт против нас. Если конфликт будет, она будет помогать финансами, она будет помогать посылкой аэропланов и всяких других вещей военного снаряжения, обмундирования, с'естных припасов, сырья и т. д. Я думаю, что в случае войны, американцы сумеют в Польшу нагнать всякого добра, начиная от консервных банок и кончая вооружением, для того, чтобы укрепить из-зо всех сил этот оплот буржуазии. Здесь они не поскупятся. Вот как обстоит дело с вопросом о войне против СССР. Отсюда вытекает, что целый ряд оттягивающих моментов есть, и эти оттягивающие моменты идут по линии капиталистических противоречий. Но главный оттягивающий момент,-это есть соображение о социальной опасности войны. И соображения о социальной опасности войны, мне кажется, сейчас весят больше, чем различные противоречия между капиталистическими государствами. Не трудно понять, что настоящая война с нами вовлечет в конфликт всю Европу, т.-е. поставит на карту, в упор поставит, вопрос о судьбе капиталистической Европы, в упор поставит вопрос, кому в Европе быть хозяином. Она неизбежно развяжет все антагонистические силы. Противник отлично понимает, что против империалистского режима мы будем развязывать в случае войны все решительно силы, которые у нас есть, что мы будем бороться всеми доступными нам методами, что это будет в известной степени борьба не на живот, а на смерть. Это соображение играет, конечно, очень крупную роль во всяческих расчетах империалистического лагеря.
Второй оттягивающий войну момент, это-китайская революция. Какую бы фазу китайская революция ни переживала сейчас, все же там 100.000 империалистических войск уже стоит. Фактически придется воевать на колоссально растянутых фронтах. Даже если в борьбу войдет Япония, все равно придется воевать на колоссально растянутых фронтах,-что крайне трудно, и что чревато моментами социальной чрезвычайной опасности. Занятие той или иной части территории нашего Союза-выдвигает одновременно обратную сторону оккупации: ставит проблему партизанской войны с нашей стороны против оккупантов; границы будут стерты и партизанщина будет переливаться на соседние с оккупированными территории. Все примет громадные размеры, все социальные силы, Европы, будут втянуты в борьбу, в активную схватку. Не может быть нейтральности и этой борьбе. Ясное дело, что эту социальную опасность войны противник будет учитывать 20 тысяч раз. Это является одним из крупнейших моментов, который вызывает колебания и шатания в буржуазном лагере. И это мы, само собой разумеется, должны использовать.
Подготовку к войне они ведут и идеологически, крича на всех перекрестках, что мы нападаем, а они защищаются, Лига Наций охраняет всеобщий мир и покой, большевики его нарушают и т. д. и т. д. Я думаю, этот вопрос достаточно ясен, товарищи. Ясен и вывод, что единый фронт империалистических государств в борьбе против нас вполне возможен и реален. Генеральная линия, это-линия на обострение отношений между нами. Временная полоса улучшения отношений, которая не исключается, но она является эпизодом, по сравнению с этой генеральной линией. Отсюда вывод, мы должны принять целый ряд мер, которые идут по линии подготовки к этой самой борьбе.
И вот здесь, товарищи, разрешите поставить несколько тактических вопросов, конечно, наиболее общего порядка. Прежде всего, мы непосредственно заинтересованы не с точки зрения маневра, а по существу,-и с точки зрения международной политики, и с точки зрения внутреннего строительства,-в политике мира. В нашей среде не может быть военной партии, в том специфическом смысле слова, который этому слову обычно придается. Мы должны вести демонстративную и яркую политику мира, мы должны стремиться не давать ни одного лишнего повода, который мог бы быть использован по линии того толкования, что мы являемся наступающей стороной.
ГОЛОС. Правильно.
БУХАРИН. В этом смысле наша позиция должна быть абсолютно отчетлива. Играть по этой линии в военный радикализм абсолютно неправильно, такая игра не может быть ничем оправдана. Больше того, если мы поставим перед собой вопрос, можем ли мы откупиться по некоторым линиям, мы должны на него ответить утвердительно. Мы должны сделать все возможное, чтобы в качестве известного маневренного пути, в известной ограниченной плоскости конкретно этот вопрос поставить. Я здесь разумею, конечно, не линию Коминтерна, не монополию внешней торговли и прочие наши столпы-об этом не может быть и речи, и об этом я еще скажу после,-а целый ряд вещей, которые мы должны хорошенько продумать и прощупать. Скажем, такие вопросы, как вопрос об Америке, о наших взаимоотношениях с Америкой, быть может, об американских долгах, вопрос о концессиях, словом вопросы экономического порядка в первую очередь, а может быть и вопросы несколько иного порядка, которые связаны, например, с Румынией. Мы в Политбюро вынесли решение относительно допустимости транзита для Германии на Восток. По отношению к Японии мы сделали несколько уступок крупного экономического характера, которые, правда, сопряжены с некоторой опасностью для нас в будущем. Но маневры в такой плоскости вполне возможны и допустимы. Значит по линии экономической, по линии концессий по отношению к Америке, по отношению к целому ряду других стран, в польском, румынском вопросе, в отношении Германии, Франции, Японии и пр. у нас есть известный плацдарм для маневров.
Мне кажется, что все эти вопросы должны быть тщательным образом взвешены, продуманы; и все, что может повести к оттяжке конфликта, должно быть нами в определенной мере использовано. Мы все должны понимать, что сейчас речь идет о крупнейшей ставке. Поскольку война начнется, она в значительной мере поставит вопрос о нашей дальнейшей судьбе, и вместе с тем, вопрос о судьбе международного рабочего движения на ближайшие десятилетия. Так что все, что можно сделать, чтобы выиграть время, мы должны сделать.
Само собой разумеется, товарищи, что мы не можем делать уступок там, где вопрос встанет о некоторых основных наших устоях: о монополии внешней торговли, если брать одну линию, государственную, и о так называемой пропаганде Коммунистического Интернационала и пр., если брать другую линию. Это значило бы подорвать одни из основных могущественных рычагов нашего же собственного существования, ослабить нашу же собственную позицию, и поэтому совершенно естественно, что по этой линии мы никаких уступок делать не можем и никаких уступок делать не будем.
В этом вопросе должна быть, разумеется, абсолютная, полная ясность. Но, если мы с полной ясностью формулируем эти вопросы, то, с другой стороны, мы должны самым решительным образом протестовать против некоторых вещей, которые нам и по этой линии преподносятся со стороны нашей оппозиции. Я старался спокойно проанализировать перед вами все положение вещей, но не могу никоим образом обойти в своем реферате и острых вопросов той борьбы, которая ведется против нас оппозицией. Вот, например, тов. Зиновьев,-статья которого была роздана сегодня членам ЦК,-пишет про нашу политику, про политику ЦК: «Задобрить английский империализм поправением нашей внутренней политики, обострением борьбы против оппозиции-чистая утопия».
Выходит так, видите ли, это мы ведем борьбу против Зиновьева, чтобы задобрить Чемберлена! Ну, что это такое? (Смех). Или что это такое, когда тов. Зиновьев дает отсюда такую замечательную установку, а в «Фане дес Коммунизмус», масловском органе, пишут о Сталине:
«Он (Сталин) более или менее открыто об’ясняет свою оппортунистическую политику тем, что революционная линия в Китае и в Англии вызвала бы ухудшение международного положения СССР, и вместе с тем он одновременно распространяет грязнейшую клевету о том, что оппозиция хочет толкнуть СССР в войну»... («Fahne des Kommunismus» № 19).
Откуда это? Что это за грязный вздор?! А это пишется в центральном органе фракции т.т. Троцкого и Зиновьева, потому что «Фане дес Коммунизмус»-их центральный орган.
СКРЫПНИК. Молчат! Ничего не говорят.
БУХАРИН. Я теперь перехожу к вопросу о подготовке к войне. Материальная, техническая подготовка-вне сферы моего доклада, равно, как и хозяйственная. Тут все вы знаете позицию ЦК, которая была выражена в воззвании ЦК в связи с событиями недавнего времени. Если же вы поставите вопрос об идеологической подготовке, и спросите, что здесь самое основное, или, по другому выражаясь. что является оселком, пробой, пробным камнем для теперешнего положения вещей, что является действительным настоящим оселком в оценке теперешней ситуации, то следует ответить, что таким оселком является вопрос о защите СССР.
Если мы поставим вопрос, что является главнейшей проблемой современной международной политики, мы можем сказать,-что главнейшей проблемой является конфликт между СССР и капиталистическим миром. А если мы, далее, спросим по тактической линии: что в данный момент является пробным камнем, на котором проверяется каждая группировка, каждая партия и т. д., то мы должны ответить, что таким пробным камнем является защита СССР. Одно связано с другим, одно вытекает из другого. Правда, тов. Зиновьев не согласен с этим, не согласен с тем, что именно этот вопрос является оселком. У него оселком является Англо-Русский Комитет,-как он пишет об этом в одном месте. Вообще-то, надо сказать, что у него сколько угодно оселков,-в зависимости от случая: в другом месте, например, тов. Зиновьев пишет, что оселком является вопрос об отношении к оппозиции. Между тем, по сути дела, если поставить вопрос серьезно,-ясно, что оселком по линии тактической, является именно вопрос о защите СССР, и на этом вопросе нужно проверять каждую группировку, каждую партию. Повторяю еще раз, неправ тов. Зиновьев, когда он выдвигает, в качестве оселка, или Англо-Русский Комитет, или отношение к оппозиции. Все мы прекрасно помним, что в 23 году тов. Зиновьев выдвигал, в качестве оселка, отношение к троцкизму. Во времена, когда зарождался большевизм, параграф первый устава был оселком, а в настоящее время по нашей внутрипартийной линии таким оселком является отношение к троцкизму. Так проповедывал тов. Зиновьев. Все мы прекрасно знаем, как Зиновьев относится теперь к этому оселку.
РУДЗУТАК. Оселок в осла превратился (смех).
БУХАРИН. Повторяю еще раз, что основным и главнейшим оселком сейчас является вопрос о защите СССР, и на этом оселке должна происходить проверка всех групп, группировок и партий. Мне кажется, что, с точки зрения каждого коммуниста, в этом вопросе должна быть абсолютная, кристальная ясность. Именно вопрос о защите СССР должен с величайшей энергией ставиться в порядок дня, и ставиться со всей большевистской ясностью, без всякой двусмысленности и со всей остротой. Вот с точки зрения этого вопроса, который есть настоящий оселок всей ситуации, и попробуем бегло просмотреть, какую картину мы имеем.
Что говорят, например, генсоветчики, Смит и прочие? «В России-рабы, в Британской империи-лучше; нужно взрывать Англо-Русский Комитет».
Каутский говорит: «В России новая деспотия, абсолютистский режим; несмотря на то, что вначале власть взяла рабочая партия, власть эта выродилась и превратилась в своего рода царизм, в такой режим, который хуже режима Хорти и Муссолини».
Ординарные социал-демократические вожди твердят, что СССР-«крестьянско-нэповское государство, крестьянско-нэповская республика, которая ведет национальную политику, продолжающую политику царизма; наша задача (т.-е. задача с.-д.)-так как мы против всякой войны,-соблюдать нейтралитет, а там посмотрим, что будет». А так как к этому присоединяются крики о «красном империализме», о том, что мы поджигатели войны и т. д,, то по сути дела это-самая настоящая подготовка кампании для того, чтобы итти против нас во время войны.
Ультра-левые социал-демократы и ультра-левые ренегаты коммунизма кричат об «окулачивании партии», «контр-революция», со всеми вытекающими отсюда выводами.
А что говорит наша оппозиция?
Наша оппозиция говорит, что у нас термидор.
Вот вам букет. Позвольте процитировать кое-что, для того, чтобы, как можно яснее поставить эти вопросы. Вот что пишут союзники нашей оппозиции, германские ультра-левые, вот несколько цитат. (Прошу их заслушать, хотя цитаты нам всем изрядно надоели). Вот их оценка нашей политики в связи с защитой СССР:
...
Утро, 30 июля.
[доклад Бухарина, продолжение]
[выделение полужирным шрифтом - как в тексте издания]
...
Следующая страна-Германия. Правительство буржуазного блока-есть тоже факт. Вы отлично знаете, что сейчас правая оппозиция, оппозиция «тевтонского» характера, оппозиция реваншардов склонила свои знамена перед знаменем республики. Конечно, это сделано из тактических соображений, но это факт. Факт и то, что между буржуазией и аграриями заключен блок, что республика Штреземана-Гинденбурга не имеет сколько-нибудь заметной оппозиции справа. И несмотря на то, что социал-демократы выброшены из коалиции, они de facto являются коалиционной силой ибо ведут линию поддержки правительства во всех основных вопросах т. наз. «большой политики».
Таким образом, образован блок, от крайней правой до социал-демократической партии включительно.
В общем и целом я считаю, что и во Франции Пуанкаре укрепил свои позиции. Конечно, что будет в дальнейшем, при росте угрозы войны, это-разговор другой. Но в общем финансовую проблему, как мне кажется, французскому правительству удалось разрешить, и при том сравнительно благополучно.
Позиция консерваторов в Англии. Само собою разумеется, когда противоречия между ими и нами дойдут до самой крайней степени остроты или когда развяжется война, если она развяжется в ближайшем будущем, тогда создастся другая ситуация. В этом не может быть никакого сомнения. Но на данной узкой полосе времени мы не можем сказать, что правительство консерваторов ослабело. Там происходят сейчас процессы величайшей классовой размежевки. Если низы левеют, то верхи правеют, и при том не только «верхи» общества, но и верхи рабочей аристократии (ср. последнюю речь Смита). Консерваторам удалось поднять против нас довольно большую волну. Почему? Потому что в упор встал вопрос о целости Британской империи. Если вы спросите себя, как же об’яснить то обстоятельство, что во время войны с Польшей были такие-то и такие-то настроения в Англии и даже среди верхушек генсоветчиков, а что теперь часто те же группы настроены много правее. Ответ довольно прост. Тогда стоял вопрос о такой войне, которая непосредственно не угрожала целости Британской империи с ее сверхприбылями, чайными плантациями, каучуковыми полями и проч. А сейчас речь идет о приближении такой войны, которая ставит под знак вопроса целость Британской империи. Поэтому, все социал-шовинистские и все социал-империалистские группы мобилизуются сейчас против нас, чего никак не могло быть при той ситуации, которая была во время «русско-польской» войны.
Итак, экономическая стабилизация капитализма в общем сопровождается значительным укреплением буржуазии. И германская буржуазия прочнее сидит в седле, и польская буржуазия, и капиталистические верхушки французской буржуазии, и т. д.
Перехожу к тенденциям, которые происходят на другом полюсе, а именно в СССР. Здесь совершенно ясен и несомненен наш рост. Я, товарищи, здесь этой темы не касаюсь подробно. Ее будет развивать т. Рыков. Повторяю, наш рост несомненен, хотя он и «опровергается» нашими почтенными «оппозиторами». Социалистический сектор у нас растет быстрее, удельный вес его повышается, загородки, необходимые загородки против капиталистической экспансии, стоят крепко и незыблемо, вместе со всей системой монополии внешней торговли и проч. Взят курс, твердый и решительный курс, на индустриализацию страны, что чрезвычайно важно с точки зрения капиталистических стран. Ибо всем понятно, что основная линия политики капиталистических стран заключается в том, чтобы сделать из нас огромный аграрный рынок для капиталистической промышленности и превратить нас в хозяйственное дополнение аграрного типа к капиталистической индустрии Запада. Наш лозунг, лозунг индустриализации страны, наша политика, твердо проводимая политика индустриализации, само собой разумеется, точно также не может особенно нравиться капиталистическому миру.
Наконец, следует отметить еще два других момента, которые связаны с этим. Во-первых, крах надежд на наше внутреннее перерождение и крах надежд на то, что мы пустим иностранных капиталистов настолько далеко в поры нашего хозяйства, что они смогут занять здесь важнейшие стратегические позиции и мало-по-малу сами будут становиться фактором перерождения нашего хозяйственного организма.
Петр Струве в «Возрождении» и «Дневнике политика», в связи с обострением англо-советских отношений формулирует это чрезвычайно прозрачно. Он пишет:
«Во-первых, снова и снова выясняется утопичность идеи мирной и спокойной эволюции большевизма и его основ».
И далее:
«Социализм до сих пор является верховной нормой и движущим духом того порядка, под которым живет Россия».
Это не плохо сказано. Мне кажется, что эта «струвианская» идея лежит в основе мыслей, чувств, ориентаций активных политиков капиталистического мира. Иностранному капитализму не удалось ни влезть мирным путем в поры нашего хозяйственного организма, чтобы его перерождать, ни выиграть ставку на наше самостоятельное мирное «перерождение». Социализм есть главная движущая идея, которая руководит нашей политикой, и совершенно естественно, что это поднимает и социально-классовую проблему во весь рост, в ее мировом масштабе и значении.
Таким образом, ход событий за последнее время ставит перед капиталистическим миром две крупные проблемы: проблему рынков, ибо капиталисты задыхаются в Европе из-за недостатка рынков, и социально-классовый момент революционной опасности. И эти две проблемы будут заострены как никогда, потому что, повторяю, сейчас речь идет не о слабеньком пролетарском государстве, а консолидированном; и сейчас речь идет не о расшатанном и совершенно дезорганизованном капитализме, а о капитализме с агрессивными тенденциями, о капитализме значительно окрепшем. Обе эти проблемы помножаются друг на друга, обе они увеличивают одна другую, и это есть главная и основная причина, которая вызывает столь большую остроту положения и столь большое набухание противоречий. Трепет этого напряжения чувствуется везде, стоит только перелистать несколько любых страниц крупной буржуазной печати, и вы сразу увидите эту лихорадочную напряженность во всей международной обстановке.
Само собой разумеется, что не только мы должны смотреть дальше своего носа, но и буржуазия смотрит дальше своего носа. Мне кажется, что одна из ошибок тов. Чичерина заключается в том, что тов. Чичерин различные кон'юнктурные вещи и различные маневры со стороны буржуазных политиков принимает довольно добродушно, за основную суть их политической линии. Если Чемберлен говорит, что «мы должны торговать и воевать не собираемся», то, конечно, это он и должен говорить. Как же иначе он может говорить? Разве он может выйти на трибуну в парламенте и сказать. что мы, т.-е. Чемберлен и К°, хотим воевать, готовим войну и т.д.? Это был бы дурак набитый, а не Чемберлен. Он маневрирует по отношению ко всему миру. Главная установка твердолобых заключается в том, чтобы на деле готовить войну против нас и в то же время выставлять ряд огромных маскировочных щитов: не мы-де ведем военную подготовку, а Советский Союз; не мы нападаем, а Советский Союз; не мы являемся поджигателями войны, а Советский Союз; не мы хотим воевать (мы хотим торговать), а Советский Союз и т. п. и т. д. Смысл этих разглагольствований совершенно очевиден. Так Чемберлен и должен маневрировать. «Чистые», «откровенные» и «дружественные» советы,-вещь весьма сомнительная, принимать оные дружественные советы за чистую монету никак нельзя. Это было бы большой политической наивностью.
Однако, несмотря на общее обострение отношений, может быть целый ряд конъюнктурных колебаний. Об этом я буду говорить ниже, в другой связи. Речь идет сейчас о главной линии развития, о главной дорожке, по которой мы сейчас идем, и эта дорожка, характер которой определяется расстановкой крупных сил и большими политическими проблемами, которые стоят сейчас перед капиталистическим миром,-есть дорожка обострения конфликта и подготовки войны со стороны империализма против СССР.
Всех фаз этой подготовки к войне я здесь абсолютно не в состоянии изобразить. Но, в общем, мы имели примерно такие фазы развития: создание военного кольца против Советского Союза. Это есть факт. Система договоров, часть которых названа прямо и непосредственно, в тезисах, пред- ставленных вашему вниманию, относится именно сюда.
Вторая фаза прощупывание наших сил, которое началось с восточного конца. Чжанзолиновские провокации, набеги на наши советские учреждения и т. д. С одной стороны, здесь была цель получить «документы», с другой-стремление прощупать, позондировать, как мы на это реагируем. Это было со стороны английских империалистов занятием следующей позиции. Нападение на Аркос стремилось нас лишить легальности, т.-е. завоевать еще одну позицию. Разрыв дипломатической связи между нами и Англией-крупнейшее событие, чрезвычайно характерное для всей теперешней обстановки. Нельзя думать, будто почти ничего не случилось. Это есть до известной степени почти Рубикон, перейденный Англией в области международной политики. Дальнейший этап борьбы-борьба за позицию Франции и Германии, борьба, которая стоит сейчас в центре всего. Борьба за позицию Франции и Германии сопровождается давлением на другие государства и диверсионной работой у нас в тылу. Английские агенты обращают особое внимание и на работу в «национальных» областях, республиках и т. д. Почти во всей западно-европейской печати украинский вопрос стоит, напр., как один из крупнейших вопросов большой политики.
В соответствующих сообщениях есть, конечно, много вздорного. Так, напр., недавно я читал интервью Левицкого с сотрудником «Матэн», в котором Левицкий заявляет, будто они организовали целую вооруженную армию в 30.000 человек в Америке.
ГОЛОС. 30.000 курьеров.
БУХАРИН. Однако, нельзя отрицать, что империалистская агентура будет усиленно работать по этой линии. Национальные вопросы грузинский, «кавказский», вообще украинский, белорусский ставится империалистами очень решительно. Если перейти теперь от работы империалистов у нас к их работе у себя «дома», то нужно упомянуть о подготовке ими своего тыла. Этот вопрос достаточно разработан в нашей печати; я только упомяну, что, в первую очередь, речь идет о политике английской буржуазии (билль о профсоюзах, известный злополучный законопроект о реформе палаты лордов); во Франции следует упомянуть о неслыханном военном законе, инициатором которого является «социалист» Поль Бонкур, о милитаризации всего населения чуть ли не вплоть до детей. Знаменитая муссолинианская «великая хартия» о профсоюзах, которая превращает профессиональные организации в винтик государственного аппарата, относится сюда же. Наблюдается, таким образом, повсеместное усиление реакции. Социал-демократия, с ее криками о «красном империализме», с ее установкой на Лигу Наций тоже готовит тыл в пользу империализма. Следует упомянуть и о позиции «ультра-левых», но этот вопрос я разберу в другой связи.
Я должен перейти теперь к некоторым конкретным вопросам международной политики, отчасти затрагивая те вопросы, которые на вчерашнем собрании Центрального Комитета затрагивал Г. В. Чичерин. Совершенно правильно, что на ряду с тенденцией обострения налицо есть и тенденции противоположного характера. Вопрос заключается в том, в какой пропорции эти тенденции брать, как оценивать соотношение между этими тенденциями. Остановимся на этом несколько подробнее. Если брать, напр., Францию и не анализировать вопроса о рабочем классе, о сопротивлении части крестьянских кругов и пр.; если брать непосредственно государственную французскую политику, в чем здесь дело? какие основные моменты удерживают Францию от английской политики «чистой крови»? Мне кажется, что их можно свести к следующему ряду причин:
Во-первых, Франция «нажралась», вульгарно говоря, она стоит за теперешний статус. Она переваривает то, что она получила; она вовсе не заинтересована непосредственно в крупных изменениях положения. Она является, с этой точки зрения, «консервативной» силой по отношению ко всему порядку, который сложился в Европе. Это есть одна из крупнейших и основных причин, которая сдерживает Францию.
Вторая причина заключается в том, что Франция непосредственно мало соприкасается с СССР. Если Англия заинтересована именно в Азии, так как Англия в значительной мере лежит в Азии, то Франция в значительной мере лежит в Африке; и, так как она в значительной мере лежит в Африке, то непосредственных пунктов соприкосновения с нами у нее гораздо меньше. Ее смущает теперь, в первую очередь, Индокитай, который близко лежит к Китаю. Поэтому во Франции за последнее время есть тенденции сползания на английские рельсы.
Наконец, третья причина, которая точно также удерживает и другие правительства; эта причина заключается в том, что Франция с известной точки зрения боится единого фронта против СССР, боится, что этот единый фронт будет создан за ее, Франции, счет. Если мы берем непосредственные вопросы, которые стоят в порядке дня, то вы, т.т., увидите, что это такие вопросы, как вопрос сокращенны численности оккупационных поиск в Рейнской области; это вопрос о восстановлении института германских военных атташе при европейских столицах; это вопрос о несоблюдении Германией договора в отношении рейхсвера (недавно в бельгийской палате депутатов бельгийский министр военных дел и один из сенаторов, кстати сказать, социалист, обвинял Германию в неисполнении этого договора); наконец, более крупный вопрос-вопрос о досрочной эвакуации Рейнской области. По всем этим вопросам, где Англия кокетничает с Германией и дает известные авансы Германии, Франция держится на чеку. Она чрезвычайно боится этаких уступок, ибо они означают, с точки зрения соотношения сил между Францией и Германией, усиление Германии за счет Франции. Я скажу больше. Вчера тов. Чичерин упомянул книгу Авгура «Германия и Европа». В этой книге, которая превосходит все, что я читал, по своему откровенному политическому цинизму, прежде всего, мотивируется нападение на СССР и требование единого фронта против СССР. Там прямо сказано, что «Россия стоит подобно грозовому облаку», что она является постоянной «угрозой стабильности капиталистического мира», что самая лучшая политика-это «юнайтед фронт», («об'единенный фронт») «против всеобщего безумия». Потом почтеннейший Авгур распинается, что безнравственно в высокой степени кого бы то ни было «подкупать», и тут же пишет целую главу, которая так прямо и называется «The Рriсе» («Цена»), т.-е. цена германской политики, цена, за которую Германию можно и нужно купить. Имейте в виду, что Авгур (некий Поляков), это человек. стоящий чрезвычайно близкий к министерству иностранных дел Великобритании. Так вот этот Авгур полуофициально расшифровывает, что это будет за цена по отношению к Германии. Он прямо кладет деньги на бочку: «эвакуация Рейнской области, отмена сокращения вооружений (т.-е. Германия получает армию) и пересмотр всей машины для собирания репарационных долгов-это должно быть неизбежным результатом решений германской республики войти в единый фронт вместе с Европой против большевиков». А переверните вы дальше, следующую страницу, и вы увидите, что они обещают и еше кое-что, а именно: они обещают присоединение Австрии к Германии, т.-е. консолидацию германского империализма. Германия почти полуофициально, почти от имени английского правительства, получает обещание отмены сокращения вооружения, т.-е. свою собственную армию, очищение Рейнской области, получает огромную территориальную консолидацию, получает Австрию и т. п. Вопрос другой, получит ли: но я это оставляю в стороне. Вот те средства, та «цена», о которой говорит Авгур. Само собой понятно, когда Авгур пишет книжку, которая называется «Германия и Европа», когда от имени английского правительства выставляется такая программа по отношению к Германии, то это не особенно должно нравиться Франции. Поэтому, мне кажется, германская проблема есть сейчас действительно центральная проблема всего «единого фронта» против СССР. Я здесь должен сказать, что не совсем согласен с тов. Чичериным. Мне кажется, он очень оптимистически изложил дело насчет настроений в Германии и насчет ориентации германского правительства. Само собой разумеется, что в Германии чрезвычайно много различных противодействующих военной ориентации причин и мотивов. Там настолько остро стоит проблема рынка, что, с одной стороны, она, конечно, гонит на агрессию «вообще», а с другой стороны, она непосредственно требует какой бы то ни было зацепки для разряжения атмосферы, и связь с нами представляет, с этой точки зрения, известный интерес. Германия, во-вторых, все же заинтересована в оттяжке конфликта. Она заинтересована в оттяжке конфликта потому, что она растет быстрее других. Германия заинтересована в оттяжке конфликта, потому что с каждым днем ее позиции усиливаются. Наконец: если Франция боится, что единый фронт будет заключен за счет Франции, то Германия, и свою очередь, боится, что единый фронт может кое-что дать Польше и, отчасти, Франции за счет Германии. Но тем не менее сейчас давление Англии настолько велико, социальная опасность чувствуется уже и на данной стадии развития настолько сильно, что все-же нужно смотреть не на заявления всякого рода дипломатов, а в первую очередь на факты. Я считаю самым крупным фактом тот факт, что сейчас,-об этом вы можете спросить у тов. Микояна,-Германия уже тормозит всячески поставки по нашим заказам по кредитам, которые мы получили. Нужно ввезти к нам определенное количество уже фактически купленных нами вещей, тем не менее это дело всячески тормозится. Почему? Да разве эго маленькая вещь, когда в такой атмосфере, в такой обстановке, нам срывают приток тех индустриальных товаров по заказам, которые мы дали? Разве это не показательно? Мне кажется, что этот факт есть факт довольно крупного значения. Конечно, я из этого вовсе не делаю опрометчивого вывода, что сейчас же за этим шагом последует дальнейшее обострение отношений и проч.; дело здесь не так просто обстоит; но все же делать такой вывод, какой сделал Георгий Васильевич, что, чем скорее и крепче Германия становится на ноги, тем более дружелюбную позицию она к нам займет,-делать такой вывод никак нельзя. Наоборот, Германия будет все время торговаться за эту авгуровскую цену: чем больше она будет расти, тем больше она будет выторговывать себе. Конечно, она будет вести политику оттяжки конфликта (я в этом ни капли не сомневаюсь); но в то же самое время, мне кажется совершенно ясным, что думать о том, будто здесь мы имеем перед собой нечто принципиально отличное от других стран, или думать о том, будто мы здесь будем иметь, в случае военных действий, нейтралитет со стороны Германии, не приходится. Германия будет торговаться и проч., но в решительный момент она повернет круто против нас. Симптомы этого налицо. До сих пор с нами кокетничали из соображений реванша по отношению к Франции крайние правые. Но они повернули, уже повернули.
Я вот прочел в последнее время ряд важнейших газет всех важнейших направлений: и я должен сказать, что у них у всех ориентация, в смысле «перспективы» против нас, довольно решительная. Разрешите мне прочитать несколько цитат, касающихся этого дела. Небольшие цитаты, их всего три.
Первая. «Dег Stahlheim» (орган фашистов, «Стальной шлем» от 5 июля 1927 г.) пишет:
«Или мы должны будем примкнуть к военному союзу против России, естественно, при условии значительного укрепления нашей армии, или мы должны быть готовы допустить дальнейшее наше разоружение и возможно, в случае серьезного конфликта между западными странами и Россией, сыграть роль Бельгии и сделаться проходными дверями, если не театром военных действий».
Это написано до англо-русского разрыва.
Редакция добавляет:
«правительство об'явило политику строгого нейтралитета, но найдется ли оптимист, который может предположить, что мы, при нашем бессилии, будем в состоянии противостоять серьезному нажиму Англии, если она захочет нас принудить принять участие в борьбе против России».
Здесь есть некоторая маленькая маскировочка: «они» желают быть немножко изнасилованными извне; но это только маскировка; их политическая линия абсолютно ясна.
«Deutsche Tageszeitung». («Немецкая ежедневная газета»):
«Мы не должны стать орудием борьбы за чужие интересы; но, с другой стороны, мы знаем, что не размышляющая «верность Нибелунгов» однажды нам уже достаточно дорого обошлась, что нейтралитет во всяком положении и любою ценой часто заключает в себе величайшие опасности… Так или иначе, Германия никогда не позволит отстранить себя от участия в решении русской проблемы».
Разве не ясно, что это означает в переводе на простой, человеческий язык?
Возьму другой тип газет. Я возьму такую почтеннейшую и в то же время страшно «показательную» газету, как «Франкфуртер-Цейтунг». В номере от 13 июля 27 г. она пишет:
«В России должны понять, что пора положить конец всяким двусмысленностям. Этот призыв раздается изо всех стран. Надо выбирать между мировой революцией и русской государственной политикой. Если возник моральный единый фронт против Советов, то они сами в этом виноваты».
Всякий дурак отлично знает, что здесь дело не в морали. Моральный фронт есть псевдоним политического фронта. Ясно, что здесь дело идет о политическом фронте, о совместной широкой кампании против Советского Союза. «Франкфуртер-Цейтунг» не что-нибудь. Это не «Форвертс» и не католический центр. Надо еще в скобках заметить, что сейчас всеми этими вопросами заинтересовался святейший римский папа. Папа сейчас на все стороны благословляет крестовый поход против нас.
Товарищи, вы видите, что несмотря на противодействующие причины, генеральная линия развития достаточно ясна, и генеральная ориентация политиков и руководящих сфер крупнейших стран видна. При чем, чрезвычайно многое зависит от разрешения германской проблемы, и от той позиции, которую займет Германия, от той позиции к которой идет Германия. И тут, мне кажется, нам ни в коем случае нельзя иметь никаких иллюзий. Германия займет позицию против нас. Если в тезисах это неудобно, по дипломатическим соображениям, писать всеми словами, потому что у нас должен быть известный плацдарм для маневрирования на определенный срок,-об этом я еще буду говорить,-то нам самим нужно абсолютно ясно сознавать, что в случае решительного конфликта, Германия будет неизбежно во фронте против нас.
Остается еще Америка. Чрезвычайно прав Георгий Васильевич. Америка не заинтересована сейчас в войне. Америка во время польско-советского конфликта из-за убийства Войкова в определенный момент достаточно нажала. Я имею и виду историю с 70-миллионным займом. Как только возникли слухи о возможности войны между нами и Польшей, Америка тотчас же взяла назад этот заем в 70 миллионов. Она не хочет рисковать своими капиталами: она не хочет рисковать теми капиталами, которые уже вложены в Европе, которые в частности вложены в Германии, в Италии, которые в большой степени вложены во Франции, и, наконец, в Польше и т. д. На данной стадии развития она является силой, которая об'ективно и суб’ективно заинтересована в оттяжке конфликта. Но должен сказать, что Америка здесь всего не решает, и что, если конфликт будет, мне кажется, Америка будет тоже приветствовать единый фронт против нас. Если конфликт будет, она будет помогать финансами, она будет помогать посылкой аэропланов и всяких других вещей военного снаряжения, обмундирования, с'естных припасов, сырья и т. д. Я думаю, что в случае войны, американцы сумеют в Польшу нагнать всякого добра, начиная от консервных банок и кончая вооружением, для того, чтобы укрепить из-зо всех сил этот оплот буржуазии. Здесь они не поскупятся. Вот как обстоит дело с вопросом о войне против СССР. Отсюда вытекает, что целый ряд оттягивающих моментов есть, и эти оттягивающие моменты идут по линии капиталистических противоречий. Но главный оттягивающий момент,-это есть соображение о социальной опасности войны. И соображения о социальной опасности войны, мне кажется, сейчас весят больше, чем различные противоречия между капиталистическими государствами. Не трудно понять, что настоящая война с нами вовлечет в конфликт всю Европу, т.-е. поставит на карту, в упор поставит, вопрос о судьбе капиталистической Европы, в упор поставит вопрос, кому в Европе быть хозяином. Она неизбежно развяжет все антагонистические силы. Противник отлично понимает, что против империалистского режима мы будем развязывать в случае войны все решительно силы, которые у нас есть, что мы будем бороться всеми доступными нам методами, что это будет в известной степени борьба не на живот, а на смерть. Это соображение играет, конечно, очень крупную роль во всяческих расчетах империалистического лагеря.
Второй оттягивающий войну момент, это-китайская революция. Какую бы фазу китайская революция ни переживала сейчас, все же там 100.000 империалистических войск уже стоит. Фактически придется воевать на колоссально растянутых фронтах. Даже если в борьбу войдет Япония, все равно придется воевать на колоссально растянутых фронтах,-что крайне трудно, и что чревато моментами социальной чрезвычайной опасности. Занятие той или иной части территории нашего Союза-выдвигает одновременно обратную сторону оккупации: ставит проблему партизанской войны с нашей стороны против оккупантов; границы будут стерты и партизанщина будет переливаться на соседние с оккупированными территории. Все примет громадные размеры, все социальные силы, Европы, будут втянуты в борьбу, в активную схватку. Не может быть нейтральности и этой борьбе. Ясное дело, что эту социальную опасность войны противник будет учитывать 20 тысяч раз. Это является одним из крупнейших моментов, который вызывает колебания и шатания в буржуазном лагере. И это мы, само собой разумеется, должны использовать.
Подготовку к войне они ведут и идеологически, крича на всех перекрестках, что мы нападаем, а они защищаются, Лига Наций охраняет всеобщий мир и покой, большевики его нарушают и т. д. и т. д. Я думаю, этот вопрос достаточно ясен, товарищи. Ясен и вывод, что единый фронт империалистических государств в борьбе против нас вполне возможен и реален. Генеральная линия, это-линия на обострение отношений между нами. Временная полоса улучшения отношений, которая не исключается, но она является эпизодом, по сравнению с этой генеральной линией. Отсюда вывод, мы должны принять целый ряд мер, которые идут по линии подготовки к этой самой борьбе.
И вот здесь, товарищи, разрешите поставить несколько тактических вопросов, конечно, наиболее общего порядка. Прежде всего, мы непосредственно заинтересованы не с точки зрения маневра, а по существу,-и с точки зрения международной политики, и с точки зрения внутреннего строительства,-в политике мира. В нашей среде не может быть военной партии, в том специфическом смысле слова, который этому слову обычно придается. Мы должны вести демонстративную и яркую политику мира, мы должны стремиться не давать ни одного лишнего повода, который мог бы быть использован по линии того толкования, что мы являемся наступающей стороной.
ГОЛОС. Правильно.
БУХАРИН. В этом смысле наша позиция должна быть абсолютно отчетлива. Играть по этой линии в военный радикализм абсолютно неправильно, такая игра не может быть ничем оправдана. Больше того, если мы поставим перед собой вопрос, можем ли мы откупиться по некоторым линиям, мы должны на него ответить утвердительно. Мы должны сделать все возможное, чтобы в качестве известного маневренного пути, в известной ограниченной плоскости конкретно этот вопрос поставить. Я здесь разумею, конечно, не линию Коминтерна, не монополию внешней торговли и прочие наши столпы-об этом не может быть и речи, и об этом я еще скажу после,-а целый ряд вещей, которые мы должны хорошенько продумать и прощупать. Скажем, такие вопросы, как вопрос об Америке, о наших взаимоотношениях с Америкой, быть может, об американских долгах, вопрос о концессиях, словом вопросы экономического порядка в первую очередь, а может быть и вопросы несколько иного порядка, которые связаны, например, с Румынией. Мы в Политбюро вынесли решение относительно допустимости транзита для Германии на Восток. По отношению к Японии мы сделали несколько уступок крупного экономического характера, которые, правда, сопряжены с некоторой опасностью для нас в будущем. Но маневры в такой плоскости вполне возможны и допустимы. Значит по линии экономической, по линии концессий по отношению к Америке, по отношению к целому ряду других стран, в польском, румынском вопросе, в отношении Германии, Франции, Японии и пр. у нас есть известный плацдарм для маневров.
Мне кажется, что все эти вопросы должны быть тщательным образом взвешены, продуманы; и все, что может повести к оттяжке конфликта, должно быть нами в определенной мере использовано. Мы все должны понимать, что сейчас речь идет о крупнейшей ставке. Поскольку война начнется, она в значительной мере поставит вопрос о нашей дальнейшей судьбе, и вместе с тем, вопрос о судьбе международного рабочего движения на ближайшие десятилетия. Так что все, что можно сделать, чтобы выиграть время, мы должны сделать.
Само собой разумеется, товарищи, что мы не можем делать уступок там, где вопрос встанет о некоторых основных наших устоях: о монополии внешней торговли, если брать одну линию, государственную, и о так называемой пропаганде Коммунистического Интернационала и пр., если брать другую линию. Это значило бы подорвать одни из основных могущественных рычагов нашего же собственного существования, ослабить нашу же собственную позицию, и поэтому совершенно естественно, что по этой линии мы никаких уступок делать не можем и никаких уступок делать не будем.
В этом вопросе должна быть, разумеется, абсолютная, полная ясность. Но, если мы с полной ясностью формулируем эти вопросы, то, с другой стороны, мы должны самым решительным образом протестовать против некоторых вещей, которые нам и по этой линии преподносятся со стороны нашей оппозиции. Я старался спокойно проанализировать перед вами все положение вещей, но не могу никоим образом обойти в своем реферате и острых вопросов той борьбы, которая ведется против нас оппозицией. Вот, например, тов. Зиновьев,-статья которого была роздана сегодня членам ЦК,-пишет про нашу политику, про политику ЦК: «Задобрить английский империализм поправением нашей внутренней политики, обострением борьбы против оппозиции-чистая утопия».
Выходит так, видите ли, это мы ведем борьбу против Зиновьева, чтобы задобрить Чемберлена! Ну, что это такое? (Смех). Или что это такое, когда тов. Зиновьев дает отсюда такую замечательную установку, а в «Фане дес Коммунизмус», масловском органе, пишут о Сталине:
«Он (Сталин) более или менее открыто об’ясняет свою оппортунистическую политику тем, что революционная линия в Китае и в Англии вызвала бы ухудшение международного положения СССР, и вместе с тем он одновременно распространяет грязнейшую клевету о том, что оппозиция хочет толкнуть СССР в войну»... («Fahne des Kommunismus» № 19).
Откуда это? Что это за грязный вздор?! А это пишется в центральном органе фракции т.т. Троцкого и Зиновьева, потому что «Фане дес Коммунизмус»-их центральный орган.
СКРЫПНИК. Молчат! Ничего не говорят.
БУХАРИН. Я теперь перехожу к вопросу о подготовке к войне. Материальная, техническая подготовка-вне сферы моего доклада, равно, как и хозяйственная. Тут все вы знаете позицию ЦК, которая была выражена в воззвании ЦК в связи с событиями недавнего времени. Если же вы поставите вопрос об идеологической подготовке, и спросите, что здесь самое основное, или, по другому выражаясь. что является оселком, пробой, пробным камнем для теперешнего положения вещей, что является действительным настоящим оселком в оценке теперешней ситуации, то следует ответить, что таким оселком является вопрос о защите СССР.
Если мы поставим вопрос, что является главнейшей проблемой современной международной политики, мы можем сказать,-что главнейшей проблемой является конфликт между СССР и капиталистическим миром. А если мы, далее, спросим по тактической линии: что в данный момент является пробным камнем, на котором проверяется каждая группировка, каждая партия и т. д., то мы должны ответить, что таким пробным камнем является защита СССР. Одно связано с другим, одно вытекает из другого. Правда, тов. Зиновьев не согласен с этим, не согласен с тем, что именно этот вопрос является оселком. У него оселком является Англо-Русский Комитет,-как он пишет об этом в одном месте. Вообще-то, надо сказать, что у него сколько угодно оселков,-в зависимости от случая: в другом месте, например, тов. Зиновьев пишет, что оселком является вопрос об отношении к оппозиции. Между тем, по сути дела, если поставить вопрос серьезно,-ясно, что оселком по линии тактической, является именно вопрос о защите СССР, и на этом вопросе нужно проверять каждую группировку, каждую партию. Повторяю еще раз, неправ тов. Зиновьев, когда он выдвигает, в качестве оселка, или Англо-Русский Комитет, или отношение к оппозиции. Все мы прекрасно помним, что в 23 году тов. Зиновьев выдвигал, в качестве оселка, отношение к троцкизму. Во времена, когда зарождался большевизм, параграф первый устава был оселком, а в настоящее время по нашей внутрипартийной линии таким оселком является отношение к троцкизму. Так проповедывал тов. Зиновьев. Все мы прекрасно знаем, как Зиновьев относится теперь к этому оселку.
РУДЗУТАК. Оселок в осла превратился (смех).
БУХАРИН. Повторяю еще раз, что основным и главнейшим оселком сейчас является вопрос о защите СССР, и на этом оселке должна происходить проверка всех групп, группировок и партий. Мне кажется, что, с точки зрения каждого коммуниста, в этом вопросе должна быть абсолютная, кристальная ясность. Именно вопрос о защите СССР должен с величайшей энергией ставиться в порядок дня, и ставиться со всей большевистской ясностью, без всякой двусмысленности и со всей остротой. Вот с точки зрения этого вопроса, который есть настоящий оселок всей ситуации, и попробуем бегло просмотреть, какую картину мы имеем.
Что говорят, например, генсоветчики, Смит и прочие? «В России-рабы, в Британской империи-лучше; нужно взрывать Англо-Русский Комитет».
Каутский говорит: «В России новая деспотия, абсолютистский режим; несмотря на то, что вначале власть взяла рабочая партия, власть эта выродилась и превратилась в своего рода царизм, в такой режим, который хуже режима Хорти и Муссолини».
Ординарные социал-демократические вожди твердят, что СССР-«крестьянско-нэповское государство, крестьянско-нэповская республика, которая ведет национальную политику, продолжающую политику царизма; наша задача (т.-е. задача с.-д.)-так как мы против всякой войны,-соблюдать нейтралитет, а там посмотрим, что будет». А так как к этому присоединяются крики о «красном империализме», о том, что мы поджигатели войны и т. д,, то по сути дела это-самая настоящая подготовка кампании для того, чтобы итти против нас во время войны.
Ультра-левые социал-демократы и ультра-левые ренегаты коммунизма кричат об «окулачивании партии», «контр-революция», со всеми вытекающими отсюда выводами.
А что говорит наша оппозиция?
Наша оппозиция говорит, что у нас термидор.
Вот вам букет. Позвольте процитировать кое-что, для того, чтобы, как можно яснее поставить эти вопросы. Вот что пишут союзники нашей оппозиции, германские ультра-левые, вот несколько цитат. (Прошу их заслушать, хотя цитаты нам всем изрядно надоели). Вот их оценка нашей политики в связи с защитой СССР:
...