Она живет в своих детях.
Несколько дней назад я перебирала свои стопки бумаг. И наткнулась на маленький картонный альбом с пожелтевшей корочкой. В нем была описана история жизни моей прабабушки, написанная её дочерью для моего реферата.
[Spoiler (click to open)]«В поселке не было детского сада. Я уходила на работу, а маленького Игоря привязывала полотенцем к кровати, чтобы он не мог куда-нибудь уползти, Оля бегала по дому. Это была мука, но выбора не было - нужно добывать деньги на еду».
Костоусова Нина Васильевна родилась в самом начале Великой Отечественной войны, и первые годы её жизни пришлись именно на военное время.
Мать, Анастасия Яковлевна Кудрина трудилась на хлебозаводе, еды не хватало, а маленькая Нина целыми днями болталась по улицам, а если матери удавалось оставить её у себя на работе, играла там.
Еды катастрофически не хватало, поэтому питались отрубями, очистками и ростками от картошки, а из лебеды делали лепешки. Как следствие тяжких лет жизни семьи Кудриных, Анастасия Яковлевна заболела раком желудка и умерла в 1990 году, успев-таки увидеть свою двухлетнюю правнучку.
Нина Васильевна хорошо училась в школе, выучилась на штукатура, получила образование в вечерней школе и осталась работать в своем родном посёлке Ключевск. Начинала она свою карьеру ученицей стрелочника, затем со стрелочника ее перевели на более высокую должность дежурного по станции: она провожала и встречала поезда, чистила рельсы, переключала стрелки (тогда ещё они не были автоматическими), «денег на одежду не хватало, поэтому на работу выходили все в чем придется», - рассказывала иногда Нина Васильевна своим внукам-привередам.
Работая на станции дежурным, она поступила учиться в железнодорожный техникум, но не окончила его по семейным обстоятельствам.
«В 60-е годы в пригороде платили мало, денег на продукты не хватало, поэтому мама ездила раз в месяц, получив зарплату, в город за продуктами. И часто она возила в город картошку на продажу», - вспоминает дочь Ольга.
Последние годы перед пенсией работала приемосдатчиком груза и багажа на железнодорожной станции, сторожем на обувной фабрике в поселке Лосиный. Кроме своих троих детей она воспитала ещё и троих внуков, и даже успела понянчить правнучку.
Жизнь постоянно била её по носу, но Нина Васильевна никогда не сдавалась: она шла целенаправленно вперед и никогда не унывала. Я запомнила её всегда строгой, правильной и никогда не сомневающейся.
Она учила своих детей быть честными, стараться делать все правильно, никогда не воровать, помогать окружающим. Я не помню, чтобы даже в старости она когда-нибудь ныла. Она рождена была руководить. Внуки в шутку называли её «генералом».
Бывало, летом поутру давала внукам задание: «Серёжа полет эти 2 грядки с луком, Марина эту грядку с морковкой. Одну, потому что морковку полоть труднее», - останавливает она уже готовые вырваться слова Серёжи «почему нечестно?!». Всем и всегда поровну. Это её правило.
У неё был прирождённый педагогический дар, она тонко чувствовала настроение детей, никогда не кричала на них, легко вливалась в ряды молодого поколения, и дома у неё никогда не пахло старостью. Она вовремя умела похвалить, вовремя наказать и в результате её воспитательной деятельности формировался порядочный человек.
Последнее время она жила в частном доме, который остался ей от мамы и которому уже более ста лет. Жила с двумя дочерями и всеми троими внуками. Сын жил неподалеку. Главой этой большой семьи была именно она. У неё спрашивали совета не только свои домашние, но и люди из посёлка, признавались в чем-то, ждали от неё одобрения на что-то или для чего-то. Порой, сидит она на скамеечке возле дома, мимо прохожий обязательно присядет и поговорит с ней, откроет свою душу. Она умела слушать, сходиться с людьми и умела держать чужие тайны, поэтому ей так доверяли. И ею дорожили, потому что сильно любили.
Она пела красивые колыбельные песни, качая сначала своих детей, потом и внуков в люльке, читала им сказки, вместе с ними делала поделки для уроков труда, учила их считать-писать: «У тебя, Серёжа, в корзине 6 яблок, одно ты скушал, сколько яблок осталось?» - неоднократно спрашивала она внука, который не знал ответа. Она рисовала эти яблоки, зачеркивала одно (имитируя «скушал») и могла сидеть так часами и терпеливо объяснять до тех пор, пока до недогадливого Серёжи дойдёт суть. А старшей внучке, которая не понимала задачи на «Скорость, время, расстояние» она умудрялась на тех же самых яблоках показать и скорость, и время, и расстояние катера от точки А до точки В.
Она похоронила младшую дочь, своего последнего мужа и продолжала вместе со своей старшей Ольгой выхаживать дочку умершей дочери.
Внуки любили рассматривать фотографии бабушки, по ним они узнавали, что бабушка была в Тбилиси, в Сочи, в Адлере и других городах, что она ходила на корпоративы. А вот она с девчонками ходит в вечернюю школу (и тут вспоминается «Весна на Заречной улице»), а на другой фотографии она с молодыми ребятами с вилами в руках убирают вместе сено, а вот она держит внучку у входа в цирк, а тут курятник и она с внучкой кормит кур, а здесь она с мужем и внучкой в лесу, а тут она на фабрике смешивает с вареньем газированную воду из автомата.
Её страстью было ходить в лес за ягодами и грибами. Там она отдыхала, любовалась природой.
А дома она стряпала, варила супы, готовила салаты, учила детей работать по дому и читала им книжки. Когда она сидела на своём любимом месте, к ней на грудь всегда заскакивал черный с блестящей шерстью кот, распушив хвост, громко мурлыкал на всю комнату. Чтение сказки сливалось с довольным урчанием кота.
Нина Васильевна часто говорила внукам, что после её смерти она станет звездой и будет заглядывать в окна, когда они спят. Правнучка до сих пор смотрит вечером на звёзды и сообщает очень деловито:
- Баба Нина смотрит в окно, смотрите, вон она, большая жёлтая звездочка!
«Она не жила для себя, у неё не хватило на это времени», - говорят внуки, но она об этом не жалела, она просто жила и внушала уверенность всем родным и от этого всегда было тепло. Ей всё удавалось.
С невозмутимым спокойствием она обучала до самого своего последнего дня своих детей. И в каждом из них осталось что-то от неё самой, потому что она ими жила, ими гордилась и их любила.