В.П.Ткаченко об истории "Пуэбло" . Часть 3.
В этих условиях совершенно неожиданным для советской стороны явилось обращение правительства КНДР от 30 января с предложением "немедленно оказать КНДР военную и иную помощь всеми имеющимися в распоряжении СССР средствами, если Корея окажется в состоянии войны". Инцидент с судном "Пуэбло" рассматривался в обращении как "грубый вызов КНДР и СССР, связанными союзническими отношении по договору". В нем говорилось также, что США могут "в любое время пойти на военную авантюру в Корее, поэтому КНДР вынуждена вести подготовку, чтобы нанести агрессору должный отпор".
Принимая это послание, советский посол в Пхеньяне пытался выяснить, какие новые и неведомые нам обстоятельства обусловили появление столь серьезного обращения правительства КНДР, какие конкретно меры предпринимает корейская сторона для нанесения ответного удара. Однако никаких разъяснений он не получил.
Вот так, легко и просто Пхеньян распорядился всеми имеющимися у советской стороны средствами и, по сути дела, судьбой нашей страны, предлагая участвовать в войне против США. Если мировая термоядерная война представлялась Пхеньяну адекватным ответом на нарушение территориальных вод, то возникал вопрос, а не была ли вся эта история с захватом судна частью плана Северной Кореи по форсированному объединению страны? Если это действительно так, то задумывались ли в Пхеньяне, какую цену придется заплатить человечеству за такую авантюру? Причем, предлагаемый Пхеньяном сценарий мирового термоядерного конфликта выбран им без каких-либо консультаций с союзником и даже без предоставления ему элементарной информации о вооруженном инциденте.
Обращение правительства КНДР восприняли в Москве как неадекватную реакцию на заурядное событие времен "холодной войны". Трудно было понять, почему это обращение появилось неделю спустя после начала конфликта, когда уже начались переговоры о его урегулировании мирным путем. Может быть, это - запоздалая реакция на угрозы США нанести удар по территории Северной Кореи или плод несогласованности действий политических ведомств, в результате чего в послании не была учтена быстро менявшееся ситуация. Не исключалась также версия "проверки СССР на верность" союзническим обязательствам. Ведь там по-прежнему считали, что Москва "вступила в сговор с американским империализмом и предала интересы революционных народов". С другой стороны, корейское руководство могло располагать сведениями, которые убеждали их в том, что война неизбежна. Во всяком случае, в наших руководящих кругах сочли разумным не торопиться с ответом на обращение, подождать дополнительных разъяснений с корейской стороны.
На следующий день после получения обращения состоялась встреча советского посла с Ким Ир Сеном. Обсуждалось предложение советской стороны о целесообразности выдворения команды "Пуэбло" из пределов КНДР. Москва исходила из того, что дальнейшее затягивание решения вопроса о судне и его экипаже может вызвать новую волну военной активности США. Корейский руководитель ни словом не обмолвился об опасности войны или о послании своего правительства. Беседа проходила в обстановке взаимопонимания и заметно отличалась по тону и содержанию от послания правительства.
В начале февраля в Пхеньян был направлен секретарь ЦК КПСС Пономарев Б.Н., который на встрече с Ким Ир Сеном поднял вопрос о выдворении из КНДР команды американского судна. Корейский лидер не исключал возможности такого решения, но он намеревался предпринять некие дополнительные шаги в целях достижения более весомых политических результатов. Ким Ир Сен сказал, что "задерживать американских моряков они особенно долго не будут". В то время никто не предполагал, что это задержание продлится 236 дней.
Обращение правительства КНДР за помощью на случай войны стало второй загадкой для Москвы. Похоже, что Пхеньян предпочитал рисковать, оставаясь на грани войны и одновременно за столом переговоров. Тем не менее, беспокойство, содержащееся в обращении правительства КНДР, вынуждало советские власти уточнить намерения Вашингтона относительно кризисной ситуации в Корее. В конце концов, Вашингтон спровоцировал конфликт, следовательно, он обязан нести ответственность за содеянное. В послании советского премьер-министра Косыгина А.Н. президенту Л. Джонсону от 3 февраля обращалось внимание на концентрацию вооруженных сил США на Дальнем Востоке вблизи границ нашего государства и опасность использования методов военного нажима на КНДР. Американский президент в своем ответе 5 февраля в принципе с пониманием воспринял озабоченность советской стороны обстановкой на Дальнем Востоке и всю ответственность за это возлагал на Пхеньян.
Пхеньян, в свою очередь, обвинял США и предупреждал о неотвратимом возмездии. Выступая на приеме по случаю дня армии, Ким Ир Сен заявил: "Если американские империалисты и дальше будут пытаться урегулировать этот вопрос путем угроз и шантажа, то этим они ничего не добьются, их ожидают трупы и гибель. Мы не хотим войны, но в то же время и не боимся её. Наш народ и народная армия ответят возмездием на "возмездие" американских империалистов, на их "тотальную войну" - тотальной войной".
Круг замкнулся. Никто не хотел идти на компромисс. По сообщениям советского посла, в Пхеньяне началась частичная эвакуация населения, неоднократно объявлялась воздушная тревога, наблюдались перебои в работе предприятий и учреждений столицы, ночью соблюдалась светомаскировка. МИД КНДР настойчиво предлагал советскому послу содействие в сооружении бомбоубежища на территории посольства. Посол отклонил такое предложение.
Неофициальные переговоры между представителями США и КНДР указывали на то, что ни одна из сторон не намерена отступать от ранее заявленных позиций. Корейцы настаивали на извинениях, как непременном условии рассмотрения всех других проблем, а американцы не торопились такие извинения приносить. В ходе первых пяти раундов удалось лишь уточнить имена погибшего и трех раненых моряков. 10 февраля стороны договорились о переносе обсуждения вопросов, связанных с передачей трупа и раненых, на официальные переговоры в рамках Военной комиссии по перемирию в Корее. Такие переговоры состоялись 14 февраля, но закончились безрезультатно.
Здесь следует заметить, что всю эту и последующую информацию о ходе корейско-американских переговорах получали в Москве не из Пхеньяна. Она поступала регулярно из Вашингтона. Причем, из-за 6-часовой разницы во времени сведения о ходе встреч на территории Кореи получали в Москве в день их проведения.
В ходе шестого раунда переговоров 15 февраля американцы обещали подумать об извинениях, если возвращенные раненые моряки подтвердят факт задержания судна в территориальных водах. В свою очередь, КНДР отклонила ссылки США на положения Женевской конвенции 1958 г., согласно которой она не имела права интернировать военный корабль США.
Седьмой раунд 16 февраля фиксировал обещание США отдать приказ своим судам держаться за 12-мильгой зоной от побережья КНДР.
Восьмой раунд 20 февраля был примечателен тем, что корейская сторона сообщила о своем намерении судить американских моряков, но не стала этого делать, принимая во внимание их раскаяния.
Делались попытки выяснить мнение США относительно обмена команды "Пуэбло" на находящихся в тюремном заключении южнокорейских политических деятелей левого толка. Такой зондаж северный корейцы предприняли через представителей нейтральных стран в Комиссии по наблюдению за перемирием. В этом случае, как полагали в Пхеньяне, вопрос о принесении американцами извинений может отпасть. Американцы ответили, что это предложение их не устраивает, поскольку южнокорейские власти не удовлетворены позицией США в конфликте из-за "Пуэбло", и предложение об обмене может еще больше обострить их отношения с Сеулом.
Кстати, это едва ли не единственное упоминание об отношении Южной Кореи к сложившейся ситуации. Там до сих пор весьма неохотно комментируют события, связанные с "Пуэбло", поскольку Сеул оказался отстраненным от решения проблем, имеющих прямое отношении к его собственной безопасности. Президент Южной Кореи Пак Чжон Хи, переживший очередное покушение на свою жизнь, совершенное накануне захвата "Пуэбло", не нашел ничего лучшего, как обратиться к странам-участникам минувшей корейской войны с призывом вновь направить свои войска в Корею. Сеул был явно разочарован тем, что американцы пошли на переговоры с Северной Кореей, не считаясь с интересами своего южнокорейского союзника.
Параллельно предпринимались шаги к урегулированию корейского кризиса в рамках ООН. США удалось провести обсуждение инцидента в Совете Безопасности, хотя оно и было мало результативным. Более продуктивным выглядело предложение представителей ряда афро-азиатских стран - членов Совета Безопасности об использовании формы посредничества или добрых услуг со стороны Генерального секретаря ООН У Тана или пяти непостоянных членов Совета Безопасности для урегулирования инцидента с "Пуэбло".
Северокорейская сторона отклонила указанные предложения, заявив, что она в принципе против какого-либо посредничества или добрых услуг. Министр иностранных дел Пак Сен Чер отметил, что у Севера есть возможность непосредственных контактов с американцами через военную комиссию в Пханмунджоме.
Таким образом, постепенно стала проясняться позиция КНДР. Находясь под защитой ядерного зонтика СССР и будучи уверенной, что США не решаться нанести удар по КНДР, северокорейское руководство стремилось извлечь из конфликта максимальный политический эффект. Становилась очевидной и цель, которую поставили в Пхеньяне - выйти на прямые контакты с США, а затем повышать уровень переговоров и довести их до правительственного уровня, что фактически будет означать признание КНДР де-факто со стороны США.
Сигнал о том, что следовало бы делать американской стороне, прозвучал в коллективном заявлении членов экипажа "Пуэбло". Они писали, что хотя их "раскаяния правдивы и чистосердечны, они не могут быть достаточными, потому что любые наши извинения - это всего лишь извинения экипажа "Пуэбло". Они не могут заменить собой официальные извинения правительства США".
В связи с усилением военной напряженности в районе Дальнего Востока Москва выступила с инициативой проведения с корейским руководством срочных консультаций. В середине февраля Ким Ир Сену было передано приглашение посетить Москву для консультаций. Ответ Пхеньяна сводился к тому, что Ким Ир Сену будет затруднительно покинуть страну в нынешней напряженной обстановке. Вскоре в Москву прибыл министр национальной обороны КНДР Ким Чан Бон, который был принят Генеральным секретарем ЦК КПСС.
Информация корейского гостя не содержала каких-либо новых для советской стороны сведений. Он говорил, что обстановка в Корее очень напряженная и что дальнейший ход событий целиком зависит от позиции США, т.е. если американцы развяжут войну из-за "Пуэбло", то в Корее будет война, если они ее не начнут, то войны не будет".
Таким образом, корейская сторона подтвердила, что она снимает с себя ответственность за возникновение кризиса и не намерена урегулировать его посредством компромиссов, даже если это и приведет к войне в Корее. Москва не могла согласиться с такими оценками событий и перспективами их развития. Советский Союз по сути дела подталкивали к участию в войне, не спрашивая его согласия на это. Отдавая отчет в том, что беседа с министром Национальной обороны КНДР может оказаться единственной возможностью довести до сведения Пхеньяна озабоченность Советского Союза в связи с обстановкой в Корее, было решено высказать советскую точку зрения на происходящее с предельной откровенностью.
Брежнев Л.И. обратил внимание корейских руководителей на то, что затягивание решения вопроса об освобождении экипажа "Пуэбло" может изменить развитие событий в нежелательном для КНДР направлении, последствия которых трудно предугадать. Советский Союз, сказал он, не является сторонником затягивания дела с американским судном и тем более доведения его до военного столкновения, в котором Корея и ее народ наверняка понесут непоправимые жертвы.
Советская сторона, продолжал Л.И. Брежнев, полагает необходимым учитывать мнение мировой общественности, которая не считает полезным искусственное затягивание решения вопроса с "Пуэбло", поскольку это не способствует снижению военной напряженности на Дальнем Востоке. Отмечалось, что в ряде стран "третьего мира", которые вначале поддержали позицию КНДР в связи с "Пуэбло", появились иные настроения, продиктованные интересами мирного решения международных конфликтов. По мнению советской стороны, для выдворения команды "Пуэбло" из пределов КНДР наступил подходящий момент.
Советский лидер привлек внимание Ким Чан Бона к тому обстоятельству, что политическая ситуация в самих США складывается неблагоприятно для КНДР. Американские военные круги и часть Конгресса полагают, что на переговорах в Пханмунчжоме КНДР ведет дело к их срыву, что Пхеньян заинтересован в сохранении напряженности на полуострове, а не в решении конфликта политическими средствами. Поэтому они настаивают на принятии в отношении КНДР "решительных мер". Америка приближается к очередным выборам президента, и в условиях эмоциональных предвыборных страстей сторонники жесткой линии в отношении КНДР могут взять верх, и Корея окажется в трудном положении.
Брежнев Л.И. еще раз обратил внимание корейского собеседника на то, что Москва не получает из Пхеньяна информации о переговорах в Пханмунджоме. До сих пор не известно, какие предложения выдвигают обе стороны, в чем заключаются стратегические цели и тактические задачи корейской стороны. Подчеркивалось, что такое положение затрудняет наши действия на международной арене, что Москва не может строить свою политику на основе сообщений зарубежной прессы и слухов, распространяемых вокруг кризиса в Корее.
Советский лидер не оставил без внимания обращение правительства КНДР от 30 января, в котором затрагивался вопрос о введении в действие военных статей основного договора. Фактически, эта тема стала главной частью беседы, так как имела для обеих сторон принципиальное значение. По этому поводу Л.И. Брежнев заявил следующее.
Выполнение военных обязательств по союзному договору в связи с обстановкой, сложившейся в Корее, представляется очень сложным в условиях, когда общемировой тенденцией является предотвращение войны. Руководство КНДР не раз уверяло Москву, что оно не имеет в виду развязывать войну с Южной Кореей и будет стремиться к объединению страны мирным путем. Советский Союз исходил из этих заявлений и продолжает на них ориентироваться в своей политике, поскольку никаких корректив своей позиции КНДР, насколько нам известно, не предпринимала.
Брежнев особо отметил роль советско-корейского договора 1961 г. в обеспечении безопасности на полуострове. Он подчеркнул, что договор носит оборонительный характер и по своему содержанию и смыслу призван служить инструментом мира на Дальнем Востоке. Поскольку корейская сторона в своем обращении не конкретизировала деталей и обстоятельств ситуации, тем более вероятность каких-то военных действий, СССР считает необходимым провести серьезные консультации с КНДР, как это и предусмотрено союзным договором. Такие консультации, по мнению советской стороны, могли бы, например, состояться, когда Ким Ир Сен воспользуется переданным ему приглашением и приедет в СССР или когда будет направлена в Москву делегация КНДР специально для проведения консультаций.
Встреча в Москве с Ким Чан Боном 26 февраля 1968 г. имела важное значение для двусторонних отношений и стабилизации обстановки на Корейском полуострове. Впервые представителю КНДР было изложено наше толкование условий выполнения военных обязательств по союзному договору, что делало нашу политику в Корее более понятной и предсказуемой. Встреча также стала своеобразным рубежом в развитии кризиса вокруг "Пуэбло" от его опасной стадии к мирному урегулированию. Последующие события подтвердили, что серьезных военных действий в Корее удалось избежать. Интерес к конфликту заметно снизился. Исход его стал очевиден, дело было лишь во времени
Принимая это послание, советский посол в Пхеньяне пытался выяснить, какие новые и неведомые нам обстоятельства обусловили появление столь серьезного обращения правительства КНДР, какие конкретно меры предпринимает корейская сторона для нанесения ответного удара. Однако никаких разъяснений он не получил.
Вот так, легко и просто Пхеньян распорядился всеми имеющимися у советской стороны средствами и, по сути дела, судьбой нашей страны, предлагая участвовать в войне против США. Если мировая термоядерная война представлялась Пхеньяну адекватным ответом на нарушение территориальных вод, то возникал вопрос, а не была ли вся эта история с захватом судна частью плана Северной Кореи по форсированному объединению страны? Если это действительно так, то задумывались ли в Пхеньяне, какую цену придется заплатить человечеству за такую авантюру? Причем, предлагаемый Пхеньяном сценарий мирового термоядерного конфликта выбран им без каких-либо консультаций с союзником и даже без предоставления ему элементарной информации о вооруженном инциденте.
Обращение правительства КНДР восприняли в Москве как неадекватную реакцию на заурядное событие времен "холодной войны". Трудно было понять, почему это обращение появилось неделю спустя после начала конфликта, когда уже начались переговоры о его урегулировании мирным путем. Может быть, это - запоздалая реакция на угрозы США нанести удар по территории Северной Кореи или плод несогласованности действий политических ведомств, в результате чего в послании не была учтена быстро менявшееся ситуация. Не исключалась также версия "проверки СССР на верность" союзническим обязательствам. Ведь там по-прежнему считали, что Москва "вступила в сговор с американским империализмом и предала интересы революционных народов". С другой стороны, корейское руководство могло располагать сведениями, которые убеждали их в том, что война неизбежна. Во всяком случае, в наших руководящих кругах сочли разумным не торопиться с ответом на обращение, подождать дополнительных разъяснений с корейской стороны.
На следующий день после получения обращения состоялась встреча советского посла с Ким Ир Сеном. Обсуждалось предложение советской стороны о целесообразности выдворения команды "Пуэбло" из пределов КНДР. Москва исходила из того, что дальнейшее затягивание решения вопроса о судне и его экипаже может вызвать новую волну военной активности США. Корейский руководитель ни словом не обмолвился об опасности войны или о послании своего правительства. Беседа проходила в обстановке взаимопонимания и заметно отличалась по тону и содержанию от послания правительства.
В начале февраля в Пхеньян был направлен секретарь ЦК КПСС Пономарев Б.Н., который на встрече с Ким Ир Сеном поднял вопрос о выдворении из КНДР команды американского судна. Корейский лидер не исключал возможности такого решения, но он намеревался предпринять некие дополнительные шаги в целях достижения более весомых политических результатов. Ким Ир Сен сказал, что "задерживать американских моряков они особенно долго не будут". В то время никто не предполагал, что это задержание продлится 236 дней.
Обращение правительства КНДР за помощью на случай войны стало второй загадкой для Москвы. Похоже, что Пхеньян предпочитал рисковать, оставаясь на грани войны и одновременно за столом переговоров. Тем не менее, беспокойство, содержащееся в обращении правительства КНДР, вынуждало советские власти уточнить намерения Вашингтона относительно кризисной ситуации в Корее. В конце концов, Вашингтон спровоцировал конфликт, следовательно, он обязан нести ответственность за содеянное. В послании советского премьер-министра Косыгина А.Н. президенту Л. Джонсону от 3 февраля обращалось внимание на концентрацию вооруженных сил США на Дальнем Востоке вблизи границ нашего государства и опасность использования методов военного нажима на КНДР. Американский президент в своем ответе 5 февраля в принципе с пониманием воспринял озабоченность советской стороны обстановкой на Дальнем Востоке и всю ответственность за это возлагал на Пхеньян.
Пхеньян, в свою очередь, обвинял США и предупреждал о неотвратимом возмездии. Выступая на приеме по случаю дня армии, Ким Ир Сен заявил: "Если американские империалисты и дальше будут пытаться урегулировать этот вопрос путем угроз и шантажа, то этим они ничего не добьются, их ожидают трупы и гибель. Мы не хотим войны, но в то же время и не боимся её. Наш народ и народная армия ответят возмездием на "возмездие" американских империалистов, на их "тотальную войну" - тотальной войной".
Круг замкнулся. Никто не хотел идти на компромисс. По сообщениям советского посла, в Пхеньяне началась частичная эвакуация населения, неоднократно объявлялась воздушная тревога, наблюдались перебои в работе предприятий и учреждений столицы, ночью соблюдалась светомаскировка. МИД КНДР настойчиво предлагал советскому послу содействие в сооружении бомбоубежища на территории посольства. Посол отклонил такое предложение.
Неофициальные переговоры между представителями США и КНДР указывали на то, что ни одна из сторон не намерена отступать от ранее заявленных позиций. Корейцы настаивали на извинениях, как непременном условии рассмотрения всех других проблем, а американцы не торопились такие извинения приносить. В ходе первых пяти раундов удалось лишь уточнить имена погибшего и трех раненых моряков. 10 февраля стороны договорились о переносе обсуждения вопросов, связанных с передачей трупа и раненых, на официальные переговоры в рамках Военной комиссии по перемирию в Корее. Такие переговоры состоялись 14 февраля, но закончились безрезультатно.
Здесь следует заметить, что всю эту и последующую информацию о ходе корейско-американских переговорах получали в Москве не из Пхеньяна. Она поступала регулярно из Вашингтона. Причем, из-за 6-часовой разницы во времени сведения о ходе встреч на территории Кореи получали в Москве в день их проведения.
В ходе шестого раунда переговоров 15 февраля американцы обещали подумать об извинениях, если возвращенные раненые моряки подтвердят факт задержания судна в территориальных водах. В свою очередь, КНДР отклонила ссылки США на положения Женевской конвенции 1958 г., согласно которой она не имела права интернировать военный корабль США.
Седьмой раунд 16 февраля фиксировал обещание США отдать приказ своим судам держаться за 12-мильгой зоной от побережья КНДР.
Восьмой раунд 20 февраля был примечателен тем, что корейская сторона сообщила о своем намерении судить американских моряков, но не стала этого делать, принимая во внимание их раскаяния.
Делались попытки выяснить мнение США относительно обмена команды "Пуэбло" на находящихся в тюремном заключении южнокорейских политических деятелей левого толка. Такой зондаж северный корейцы предприняли через представителей нейтральных стран в Комиссии по наблюдению за перемирием. В этом случае, как полагали в Пхеньяне, вопрос о принесении американцами извинений может отпасть. Американцы ответили, что это предложение их не устраивает, поскольку южнокорейские власти не удовлетворены позицией США в конфликте из-за "Пуэбло", и предложение об обмене может еще больше обострить их отношения с Сеулом.
Кстати, это едва ли не единственное упоминание об отношении Южной Кореи к сложившейся ситуации. Там до сих пор весьма неохотно комментируют события, связанные с "Пуэбло", поскольку Сеул оказался отстраненным от решения проблем, имеющих прямое отношении к его собственной безопасности. Президент Южной Кореи Пак Чжон Хи, переживший очередное покушение на свою жизнь, совершенное накануне захвата "Пуэбло", не нашел ничего лучшего, как обратиться к странам-участникам минувшей корейской войны с призывом вновь направить свои войска в Корею. Сеул был явно разочарован тем, что американцы пошли на переговоры с Северной Кореей, не считаясь с интересами своего южнокорейского союзника.
Параллельно предпринимались шаги к урегулированию корейского кризиса в рамках ООН. США удалось провести обсуждение инцидента в Совете Безопасности, хотя оно и было мало результативным. Более продуктивным выглядело предложение представителей ряда афро-азиатских стран - членов Совета Безопасности об использовании формы посредничества или добрых услуг со стороны Генерального секретаря ООН У Тана или пяти непостоянных членов Совета Безопасности для урегулирования инцидента с "Пуэбло".
Северокорейская сторона отклонила указанные предложения, заявив, что она в принципе против какого-либо посредничества или добрых услуг. Министр иностранных дел Пак Сен Чер отметил, что у Севера есть возможность непосредственных контактов с американцами через военную комиссию в Пханмунджоме.
Таким образом, постепенно стала проясняться позиция КНДР. Находясь под защитой ядерного зонтика СССР и будучи уверенной, что США не решаться нанести удар по КНДР, северокорейское руководство стремилось извлечь из конфликта максимальный политический эффект. Становилась очевидной и цель, которую поставили в Пхеньяне - выйти на прямые контакты с США, а затем повышать уровень переговоров и довести их до правительственного уровня, что фактически будет означать признание КНДР де-факто со стороны США.
Сигнал о том, что следовало бы делать американской стороне, прозвучал в коллективном заявлении членов экипажа "Пуэбло". Они писали, что хотя их "раскаяния правдивы и чистосердечны, они не могут быть достаточными, потому что любые наши извинения - это всего лишь извинения экипажа "Пуэбло". Они не могут заменить собой официальные извинения правительства США".
В связи с усилением военной напряженности в районе Дальнего Востока Москва выступила с инициативой проведения с корейским руководством срочных консультаций. В середине февраля Ким Ир Сену было передано приглашение посетить Москву для консультаций. Ответ Пхеньяна сводился к тому, что Ким Ир Сену будет затруднительно покинуть страну в нынешней напряженной обстановке. Вскоре в Москву прибыл министр национальной обороны КНДР Ким Чан Бон, который был принят Генеральным секретарем ЦК КПСС.
Информация корейского гостя не содержала каких-либо новых для советской стороны сведений. Он говорил, что обстановка в Корее очень напряженная и что дальнейший ход событий целиком зависит от позиции США, т.е. если американцы развяжут войну из-за "Пуэбло", то в Корее будет война, если они ее не начнут, то войны не будет".
Таким образом, корейская сторона подтвердила, что она снимает с себя ответственность за возникновение кризиса и не намерена урегулировать его посредством компромиссов, даже если это и приведет к войне в Корее. Москва не могла согласиться с такими оценками событий и перспективами их развития. Советский Союз по сути дела подталкивали к участию в войне, не спрашивая его согласия на это. Отдавая отчет в том, что беседа с министром Национальной обороны КНДР может оказаться единственной возможностью довести до сведения Пхеньяна озабоченность Советского Союза в связи с обстановкой в Корее, было решено высказать советскую точку зрения на происходящее с предельной откровенностью.
Брежнев Л.И. обратил внимание корейских руководителей на то, что затягивание решения вопроса об освобождении экипажа "Пуэбло" может изменить развитие событий в нежелательном для КНДР направлении, последствия которых трудно предугадать. Советский Союз, сказал он, не является сторонником затягивания дела с американским судном и тем более доведения его до военного столкновения, в котором Корея и ее народ наверняка понесут непоправимые жертвы.
Советская сторона, продолжал Л.И. Брежнев, полагает необходимым учитывать мнение мировой общественности, которая не считает полезным искусственное затягивание решения вопроса с "Пуэбло", поскольку это не способствует снижению военной напряженности на Дальнем Востоке. Отмечалось, что в ряде стран "третьего мира", которые вначале поддержали позицию КНДР в связи с "Пуэбло", появились иные настроения, продиктованные интересами мирного решения международных конфликтов. По мнению советской стороны, для выдворения команды "Пуэбло" из пределов КНДР наступил подходящий момент.
Советский лидер привлек внимание Ким Чан Бона к тому обстоятельству, что политическая ситуация в самих США складывается неблагоприятно для КНДР. Американские военные круги и часть Конгресса полагают, что на переговорах в Пханмунчжоме КНДР ведет дело к их срыву, что Пхеньян заинтересован в сохранении напряженности на полуострове, а не в решении конфликта политическими средствами. Поэтому они настаивают на принятии в отношении КНДР "решительных мер". Америка приближается к очередным выборам президента, и в условиях эмоциональных предвыборных страстей сторонники жесткой линии в отношении КНДР могут взять верх, и Корея окажется в трудном положении.
Брежнев Л.И. еще раз обратил внимание корейского собеседника на то, что Москва не получает из Пхеньяна информации о переговорах в Пханмунджоме. До сих пор не известно, какие предложения выдвигают обе стороны, в чем заключаются стратегические цели и тактические задачи корейской стороны. Подчеркивалось, что такое положение затрудняет наши действия на международной арене, что Москва не может строить свою политику на основе сообщений зарубежной прессы и слухов, распространяемых вокруг кризиса в Корее.
Советский лидер не оставил без внимания обращение правительства КНДР от 30 января, в котором затрагивался вопрос о введении в действие военных статей основного договора. Фактически, эта тема стала главной частью беседы, так как имела для обеих сторон принципиальное значение. По этому поводу Л.И. Брежнев заявил следующее.
Выполнение военных обязательств по союзному договору в связи с обстановкой, сложившейся в Корее, представляется очень сложным в условиях, когда общемировой тенденцией является предотвращение войны. Руководство КНДР не раз уверяло Москву, что оно не имеет в виду развязывать войну с Южной Кореей и будет стремиться к объединению страны мирным путем. Советский Союз исходил из этих заявлений и продолжает на них ориентироваться в своей политике, поскольку никаких корректив своей позиции КНДР, насколько нам известно, не предпринимала.
Брежнев особо отметил роль советско-корейского договора 1961 г. в обеспечении безопасности на полуострове. Он подчеркнул, что договор носит оборонительный характер и по своему содержанию и смыслу призван служить инструментом мира на Дальнем Востоке. Поскольку корейская сторона в своем обращении не конкретизировала деталей и обстоятельств ситуации, тем более вероятность каких-то военных действий, СССР считает необходимым провести серьезные консультации с КНДР, как это и предусмотрено союзным договором. Такие консультации, по мнению советской стороны, могли бы, например, состояться, когда Ким Ир Сен воспользуется переданным ему приглашением и приедет в СССР или когда будет направлена в Москву делегация КНДР специально для проведения консультаций.
Встреча в Москве с Ким Чан Боном 26 февраля 1968 г. имела важное значение для двусторонних отношений и стабилизации обстановки на Корейском полуострове. Впервые представителю КНДР было изложено наше толкование условий выполнения военных обязательств по союзному договору, что делало нашу политику в Корее более понятной и предсказуемой. Встреча также стала своеобразным рубежом в развитии кризиса вокруг "Пуэбло" от его опасной стадии к мирному урегулированию. Последующие события подтвердили, что серьезных военных действий в Корее удалось избежать. Интерес к конфликту заметно снизился. Исход его стал очевиден, дело было лишь во времени