На проверку и обсуждение
http://www.odnako.org/blogs/show_10734/
http://lex-kravetski.livejournal.com/362437.html
Советское законодательство тридцатых годов было на удивление лояльным к преступникам. Даже за тяжкие преступления тоталитарная сталинская власть сулила относительно мягкие кары. За крупные экономические преступления, конечно, полагался расстрел или длительное лишение свободы, однако поди их ещё там соверши, эти преступления.
Проступки попроще, в свою очередь, вели к совершенно смехотворным следствиям.
Но что ещё страньше - должностные преступления.
Конечно, при таких раскладах имела место быть ситуация, в рамках которой заведомо виновный человек выходил чуть ли не сухим из воды. Обстановка же при этом была суровая, со времён гражданской войны не так уж и много прошло, а на горизонте уже маячила Вторая Мировая.
В результате правоохранительные органы - то ли сами, то ли с негласного позволения властей - нашли для себя отличный выход: очевидным с их точки зрения преступникам они приклеивали к их основным преступлениям ещё и преступления политические. То есть, убийство абы кого - это до десяти лет, а вот убийство председателя колхоза - политическое преступление, которое уже на расстрел тянет. Как-то постепенно однажды данная слабина в принципах дала буйные всходы и через непродолжительное время уже десяткам тысяч в довесок пришивали шпионаж в пользу какой-нибудь Японии, чем превращали обычного взяточника во врага народа со вполне очевидным результатом.
Ну, я, в общем-то, не переживаю по поводу суровых кар в отношении коррупционеров, вредителей и убийц, да и отчёт себе отдаю, что шпионов в ту пору действительно было преизрядно, поскольку СССР 30-х был фактически окружён недоброжелателями - доброжелателя, наоборот, днём с огнём искать надо было. Однако видится мне в подобном подходе некоторая нечистоплотность, которая советской власти не к лицу.
Нет, я понимаю, время было такое. Я понимаю, не предвидели, что это сегодня жегловы подбрасывают кошелёк в карман Кирпичу, которого они как свои пять пальцев знают, чтобы в этот раз его засадить. Но тут стоит только начать, и подброшенный очевидному Кирпичу кошелёк завтра превратится в подброшенный совершенно неочевидному Васе Пупкину кокаин. Этого Пупкина следователь вообще впервые видит - просто подозрительным ему Вася показался. Это закон социума: однажды чуть-чуть нарушенный принцип позволит потом этот принцип нарушать по первому желанию.
И советское государство засосало в пучину репрессий. Не таких масштабных, как любят рассказывать либералы, но на фоне среднестатистических показателей Советского Союза 37-38-й действительно стоят особняком - по количеству попавших под очень суровые статьи.
К концу 38-го, благо, всю эту вакханалию свернули, а виновным дали по рогам. Это по неясной причине не ставят в заслуги советской власти, а надо бы. Она, понятно, не доглядела и даже несколько поспособствовала. Однако исправила ведь тоже она. И ошибки совершённые признала.
http://lex-kravetski.livejournal.com/362437.html
Советское законодательство тридцатых годов было на удивление лояльным к преступникам. Даже за тяжкие преступления тоталитарная сталинская власть сулила относительно мягкие кары. За крупные экономические преступления, конечно, полагался расстрел или длительное лишение свободы, однако поди их ещё там соверши, эти преступления.
Проступки попроще, в свою очередь, вели к совершенно смехотворным следствиям.
- Умышленная порча госимущества - срок до года.
- Производство и продажа самогона - срок до года или штраф.
- Кража личного имущества - срок до трёх месяцев.
- Рецедив кражи - до шести.
- Умышленное убийство с отягчающими - срок до десяти лет.
- Без отягчающих - до восьми.
- В состоянии аффекта - до пяти.
Но что ещё страньше - должностные преступления.
- Невыполнение обязанностей со стороны лица, наделённого властью - до трёх лет.
- Взяточничество - до двух.
- Подлог - до двух.
Конечно, при таких раскладах имела место быть ситуация, в рамках которой заведомо виновный человек выходил чуть ли не сухим из воды. Обстановка же при этом была суровая, со времён гражданской войны не так уж и много прошло, а на горизонте уже маячила Вторая Мировая.
В результате правоохранительные органы - то ли сами, то ли с негласного позволения властей - нашли для себя отличный выход: очевидным с их точки зрения преступникам они приклеивали к их основным преступлениям ещё и преступления политические. То есть, убийство абы кого - это до десяти лет, а вот убийство председателя колхоза - политическое преступление, которое уже на расстрел тянет. Как-то постепенно однажды данная слабина в принципах дала буйные всходы и через непродолжительное время уже десяткам тысяч в довесок пришивали шпионаж в пользу какой-нибудь Японии, чем превращали обычного взяточника во врага народа со вполне очевидным результатом.
Ну, я, в общем-то, не переживаю по поводу суровых кар в отношении коррупционеров, вредителей и убийц, да и отчёт себе отдаю, что шпионов в ту пору действительно было преизрядно, поскольку СССР 30-х был фактически окружён недоброжелателями - доброжелателя, наоборот, днём с огнём искать надо было. Однако видится мне в подобном подходе некоторая нечистоплотность, которая советской власти не к лицу.
Нет, я понимаю, время было такое. Я понимаю, не предвидели, что это сегодня жегловы подбрасывают кошелёк в карман Кирпичу, которого они как свои пять пальцев знают, чтобы в этот раз его засадить. Но тут стоит только начать, и подброшенный очевидному Кирпичу кошелёк завтра превратится в подброшенный совершенно неочевидному Васе Пупкину кокаин. Этого Пупкина следователь вообще впервые видит - просто подозрительным ему Вася показался. Это закон социума: однажды чуть-чуть нарушенный принцип позволит потом этот принцип нарушать по первому желанию.
И советское государство засосало в пучину репрессий. Не таких масштабных, как любят рассказывать либералы, но на фоне среднестатистических показателей Советского Союза 37-38-й действительно стоят особняком - по количеству попавших под очень суровые статьи.
К концу 38-го, благо, всю эту вакханалию свернули, а виновным дали по рогам. Это по неясной причине не ставят в заслуги советской власти, а надо бы. Она, понятно, не доглядела и даже несколько поспособствовала. Однако исправила ведь тоже она. И ошибки совершённые признала.