(no subject)
Краткая характеристика режима Чон Ду Хвана
Режим Чон Ду Хвана Ян Сын Чхоль именует прогрессивным консерватизмом, подразумевая под этим то, что режим более адекватно реагировал на изменение ситуации и провел определенную либерализацию (хотя в конце своего правления Чон пытался неудачно «отыграть назад»). Антикоммунизм по-прежнему сохранялся в качестве государственной идеологии, но при этом полный антагонизм и неприятие оппонента уступили место более взвешенной политике. Формула объединения стала более реалистичной.
Конституция Пятой Республики 1980 г. создавалась для того, чтобы, с одной стороны, не допустить прихода второго диктатора типа Пак Чжон Хи, но, с другой, несмотря на демократические формулировки и заявленные права и свободы (в том числе, запрещение пыток, соблюдение тайны переписки т. п.), в ней осталось значительное количество авторитарных элементов. Из текста Конституции были исключены ссылки на апрельскую революцию 1960 г. и «военную революцию» 16 мая, была существенно усилена власть действующего президента, который избирался Коллегией выборщиков на семь лет без права продления этого срока. В случае если в конституцию все-таки нужно было внести изменения, касающиеся продления срока полномочий президента, они не могли применяться по отношению к действующему президенту, а только - к последующим. Президент мог распустить парламент, но парламент мог отправить в отставку Кабинет министров. Однако пока парламент не приступил к выполнению своих обязанностей, законы принимал специальный Совет по Национальной Безопасности, возглавляемый президентом. В результате президент имел возможность менять политическое положение в стране в любую выгодную ему сторону.
Как и при Паке, в стране была создана проправительственная Демократическая партия справедливости (Минчжу чжоныйдан, сокр. Чонминдан, ДПС), лидером которой стал Чжон Ду Хван. Однако с конца 1980 г. в стране начался интенсивный процесс возрождения и легализации старых и оформления новых политических партий. Это было сделано с тем, чтобы внести раскол в ряды оппозиции и разделить ее на легальную - реформаторскую, и нелегальную - антиправительственную. Так, например, хотя на выборах в Национальную Ассамблею в 1985 г. ДПС получила всего 35,3 % голосов избирателей, система выборов, основанная на принципе пропорционального представительства, позволила ей охранить за собой 2/3 мест в Ассамблее и положение доминирующе партии.
Впрочем, классической «внутренней партией» ДПС не стала, хотя вплоть до начала 1990-х годов все гражданские чиновники, вплоть до деревенских, назначались из Центра и, естественно, работали на нее. Кроме того, в этот период общество стало более разнородным, и поэтому от концепции внутренней партии советского типа ДПС была вынуждена перейти к концепции партии власти в более европейском понимании.
Идеологическая программа ДПС была окрашена в псевдолиберальные тона, составлена с учетом заимствованных концепций западной политологии и выдвигала пять главных программных целей: необходимость установления кореизированной демократии, благосостояние, справедливость, национализм и объединение .
В.Ф.Ли отмечает, что сокращение поддержки и изначально меньшая легитимность привела к сращиванию военно-бюрократической элиты с финансово-промышленными группами, признаком чего являлся принятый в декабре 1980 г. Закон о политических фондах, согласно которому партия могла создавать «группу финансовой поддержки», в которую входили коллективные и индивидуальные члены. Так появилась целая серия фондов наподобие чондухвановского «Фонда Ильхе», формально возникшего для сбора пожертвований на гуманитарные цели и являвшегося крупной финансовой структурой.
Что же касается прав человека, то правление Чон Ду Хвана было отмечено более значительными нарушениями демократических норм, чем правление Пака. В 1980 г. Ким Дэ Чжун был опять приговорен к смертной казни, которую под давлением общественности сначала заменили на пожизненное заключение, а позднее - на 12-летний срок , но через некоторое время, в 1982 г., ему дали уехать на лечение в США, фактически отправив в ссылку.
Правда, как только в феврале 1985 г. Ким Дэ Чжун вернулся домой в сопровождении американской делегации (рассчитывавшей таким способом спасти его от покушения), группа представителей органов безопасности в одинаковых дождевиках в буквальном смысле кулаками проложила себе к нему дорогу, положила американцев лицом вниз и уволокла Ким Дэ Чжуна и его жену в автомобиль, который доставил его под домашний арест .
Похожая история была с Ким Ён Самом, 26-дневная голодовка которого закончилась тем, что представители спецслужб ворвались в госпиталь, в котором он голодал, и накормили его силой .
В середине 1980-х годов численность полицейских подразделений, предназначенных для разгона демонстраций, достигла 150 тыс. чел . В 1980-е годы бизнесменом, который платил самый большой подоходный налог, была владелица химической компании, обладавшая эксклюзивным правом поставки слезоточивого газа для нужд полиции . Чон Ду Хван создал специальные отряды полиции под названием «Белая кость», состоящие, в основном, из мастеров боевых искусств, которые врубались в ряды забастовщиков, проламывая головы и выполняя роль штрейкбрехеров.
Репрессии такого рода касались не только левых. Девять видных политических деятелей времен Пак Чжон Хи, в том числе Ким Чжон Пхиль, Ли Ху Рак (директор ЦРУ после Ким Джон Пхиля и его основной соперник внутри ДРП) и Ким Ён Сам были включены в список лиц, которым запретили принимать участие в политической деятельности, и до 1985г. они «покинули» общественную жизнь. Ким Чжон Пхиля обвиняли также в финансовых махинациях.
Отдельно отметим принятый в августе 1980 г. Указ о чрезвычайных мерах по борьбе с общественным злом, тремя видами которых объявлялись насилие, наркотики и мошенничество. Задержанные по подозрению в занятиях этим молодые люди могли быть фактически без суда направлены на «перевоспитание» с последующим принудительным трудом.
В рамках «уничтожения общественных зол» было арестовано примерно 60755 человек, 2/3 из которых прошли через 25 исправительных лагерей, в которых 37 тысяч политически неблагонадежных лиц (журналистов, студентов, учителей, представителей профсоюзов) прошли через так называемые «лагеря очищения», созданные по образцу армейских лагерей для новобранцев и предназначенные для того, чтобы выбить из молодежи мятежный дух посредством сочетания постоянных избиений, больших физических нагрузок, недоедания и активного промывания мозгов.
Заключенных подвергали пыткам и жестокому обращению, в результате чего из-за грубого обращения с ними представителей власти погибли по крайней мере 54 человека , - точных данных о числе жертв этих политических «чисток» по-прежнему не знает никто.
Вот показания одного из тех, кто прошел через это: «Каждый день перед ужином нас избивали. Ужин состоял из примерно трех столовых ложек перловки, и если мы не выражали свою благодарность достаточно громко, нас били снова. Смех карался поркой - 80 ударов плетью. Каждое утро проводился марш-бросок, во время которого мы должны были громко орать патриотические песни. Тот, кто орал их не слишком громко, получал дубинкой, и одного человека, который не мог кричать, потому что у него было больное горло, забили до смерти. Вообще, гибли 2 человека из 11-ти» .
Конечно, 80 ударов за один смешок, скорее всего, преувеличение. Однако общая атмосфера, которая царила в подобных лагерях, передана достоверно. При этом считалось, что вместе с политическими туда направлялись на перевоспитание и хулиганствующие элементы, которые, вроде бы, там перековывались. Потому С. Курбанов утверждает, что его респонденты не без одобрения отзывались об этих мерах как о способе снижения преступности , несмотря на отрицательную позицию современной южнокорейской историографии. С моей точки зрения, вопрос о том, до какой степени борьба с молодежной преступностью служила ширмой для расправ с представителями оппозиционно настроенной молодежи, еще требует изучения и анализа, поскольку представляется, что в условиях той жесткой тоталитарной системы, которую создал Пак Чжон Хи, преступность не должна была развиваться.
Конечно, сейчас отношение к этим лагерям в РК подобно отношению к лагерям сталинским. В мае 2003 г. Сеульский окружной суд обязал правительство Южной Кореи выплатить компенсации в размере 5 миллионов вон (3526 евро) бывшим узникам «лагерей перевоспитания», даже если пострадавшие не подали вовремя соответствующие заявления . По утверждению судьи Юн Чжэ Юна, суд «не может поддержать правительство в том, что истцы не имею права на компенсацию, поскольку они не подали заявлений в установленный срок, истекший в 1988 г.» .
О цензуре. Еще в 1982 г. «чтение между строк» было распространено в РК не меньше, чем в Советском Союзе. Информация на последней странице газеты «Korea Herald» о том, что за распространение листовок было арестовано двое студентов, означало, что прошла большая демонстрация . Люди боялись говорить по телефону о происходящем в стране, будучи уверены в том, что их разговоры прослушиваются.
Кстати о самиздате, точнее о том, что к нему относилось. Книга Брюса Камингса «Истоки Корейской войны» ходила в РК нелегально даже по-английски. Затем она была пиратским образом переведена на корейский, немедленно запрещена Чон Ду Хваном и продавалась из-под полы в книжных магазинах студенческих городков. Вскоре после этого, в 1987-1988 гг., Камингса не раз просили дать интервью для публикации его в Корее. В этом интервью ученый должен был выступить с критикой неправильного толкования его книги студенческими радикалами. К чести Камингса, он на это не согласился .
Такая политика Чон Ду Хвана нередко вызывала противодействие США. В своей книге Обердорфер специально заостряет внимание на том, насколько сильно и активно Соединенные Штаты боролись за жизнь и свободу южнокорейских правозащитников, в первую очередь - за Ким Дэ Чжуна . Кроме того, в обмен на признание Вашингтоном Чон пошел на отмену ряда непопулярных мер, в первую очередь, военного положения и закрывал глаза на эмиграцию недовольных - в Америку как в богатую свободную страну уезжало по 35 тыс. корейцев в год . Хотя эта «вторая волна эмиграции в Америку (первая была в предколониальное и колониальное время)» началась в период правления Пак Чжон Хи, про Чоне уехало больше.
Вашингтон удерживал Сеул от резких ответных действий в ответ на провокации КНДР. Демонстрируя свое нежелание поддаваться на провокации, Сеул, таким образом, значительно повысил свой международный авторитет.
С другой стороны, альянс РК и США был «укреплен» двумя событиями: попыткой убить Чон Ду Хвана во время его визита в Бирму 9 октября 1983 г. и инцидентом со сбитым советской ракетой 1 сентября 1983 г. южнокорейским самолетом, после которого Рейган назвал СССР «империей зла».
Впрочем, в истории со сбитым Боингом очень много темных пятен. В 1993 г. Ельцин передал в РК данные «черного ящика» со сбитого самолета, из которых следовало, что самолет отклонился от курса из-за серии навигационных ошибок, и экипаж корабля до последней минуты не знал, что самолет залетел на чужую территорию. Советские же войска приняли его отклонение от курса за шпионаж. Потому и сбили. Иными словами, трагический инцидент выглядит как серия ошибок с обеих сторон, а не как результат чьего-либо злого умысла .
Интересно, что когда самолет исчез, первой реакцией корейской прессы отчего-то была информация о том, что мирный пассажирский лайнер был без видимых причин перехвачен советскими военными самолетами и принудительно посажен на военный аэродром на Сахалине. Информация о гибели Боинга появилась только несколько дней спустя. Вероятно, авторы провокации недооценили уровень неорганизованности наших ВВС, которые вместо того, чтобы принудительно посадить самолет-нарушитель, его сбили.
Не избежал Чон Ду Хван и попыток мифологизировать себя. Согласно книге Чон Гым Сана «Чон Ду Хван - человек-предназначение», переведенной на английский в 1982 г., его рождение сопровождалось мистическими обстоятельствами, включая видение, которое было у его матери перед родами . Начиная с 1983 г., Ангибу требовало от представителей печатных СМИ, чтобы в каждом номере газеты или журнала была хотя бы одна фотография Чон Ду Хвана. Комик, который пытался пародировать его поведение и его характерную лысину, был лишен права появляться на телеэкране .
Подобные попытки создания собственного культа сочетались и с неприглядным образом жизни членов его семьи. Хотя сам Чон не был коррумпирован чрезмерно, во взятках и иных экономических преступлениях погрязли и его старший брат Чон Ги Хван, и младший брат супруги Ли Чан Сок, и сама супруга, которую впоследствии обвиняли в расхищении 42 млн вон из созданной «Ассоциации воспитания нового поколения», которая получала крупные правительственные дотации . Как правило, коррупция выражалась или в расхищении бюджетов гуманитарных организаций (на собственно благоторительность шел минимум, остальное клали в карман), или в предоставлении «своей» корпорации монопольных прав высокоприбыльных поставок, или в прямом «крышевании» той или иной отрасли крупным полицейским чином .
Камингс считает Чон Ду Хвана самым непопулярным корейским правителем еще и из-за его попыток неумело копировать Пак Чжон Хи, хотя по личностным качествам Чон и члены его семьи безусловно проигрывали Паку. Если простота и скромность Пак Чжон Хи не были напускными , то Чон был известен как человек упрямый и высокомерный, а его семья была замешана в целой серии скандалов. Обердорфер считает его человеком больших амбиций, неразборчивым в средствах. Кроме того, все помнили то, что если переворот Пака был бескровным, на счету Чона были не только погибшие 12 сентября 1979 г., но и бойня в Кванчжу. И если даже после смерти Пака, когда в последние годы Юсин диктатор начал заметно меняться в худшую сторону, его все равно воспринимали неоднозначно, то в конце правления Чон Ду Хвана доброжелателей у него практически не было.
Однако, замечает Брин, неприятие Чон Ду Хвана не перерастало в симпатии к оппозиции, и, в принципе, власть пользовалась поддержкой . По мнению автора, это было связано с тем, что многие идеологические установки времён Чон Ду Хвана были определёнными шагами вперёд по сравнению с временами Ли и Пака , в первую очередь на межкорейском направлении.
Напомним: У Ли Сын Мана в «Трагедии корейского народа» были виноваты исключительно внешние силы, в то время, как сам народ КНДР был обманом увлечен злокозненными идеями Коминтерна. Предполагалось, что есть коммунистические марионетки и страдающий народ, в отношении которого испытывались иллюзии похожего плана, что и то, что думали о корейском народе на Севере. Пак Чон Хи тоже отрицал легитимность северокорейского режима, но считал основным способом победы в противоборстве двух Корей экономическое развитие: тем не менее, курс на соперничество означал признание северокорейского режима де-факто и восприятие его, как конкурента, а не как марионетки, которая развалится при первом толчке.
При Чон Ду Хване же критика Севера стала более формальной, возобладал реалистичный и прагматичный подход: акцент делался на международную интеграцию. Именно при Чоне появился лозунг Новой Кореи, подхваченный последующими президентами, и начал осуществляться комплекс мер, направленный на радикальную смену имиджа страны в глазах международного сообщества. Корея должна была предстать не азиатской Нигерией, которой она была при Ли Сын Мане, и «не нашим сукиным сыном», которой она была при Паке, а процветающей страной, идущей примерно той же дорогой, что и Япония.
Несколько изменился и концепт виновности, - разделение страны воспринималось как факт, в котором не следует искать правых и виноватых. Геополитические интересы позиционировались, как нечто более важное, чем «интересы крови», а объединение - как шаг, который лишит Корею какой бы то ни было внешней зависимости. Насильственные методы при этом отвергались, и межкорейская проблема воспринималась, как внутреннее дело страны, своего рода специфика разделённой нации.
Понятно, что объединение на условиях Юга всё равно воспринималось, как нечто неизбежное, а северокорейский режим, как опасный хаос, но тем не менее Пхеньян уже воспринимался, как возможный объект дипломатического сотрудничества, что по сравнению с позицией Пака было шагом вперёд в строну дальнейшего взаимопонимания. По сути, программа Юга была основана на закреплении статус-кво, создании благоприятной атмосферы и постепенных контактах с Севером в культурной и экономической сферах. В идеале это должно было привести к началу диалога, направленного на достижение взаимопонимания, стабильности и безопасности Корейском полуострове, - вопросы объединения отодвигались на второй-третий план .
Кроме отмены наиболее одиозных антикоммунистических законов, о которых мы уже упоминали, Сеул открыто предложил идею саммита, а также в феврале 1981 г. обратился с просьбой к Генеральному секретарю ООН оказать содействие в налаживании контактов между двумя Кореями и в возможном принятии двух Корей или одной Южной Кореи в ООН. В интервью журналу «Тайм» в апреле того же года Чон фактически выдвинул идею перекрестного признания: сначала США должны склонить Китай признать Южную Корею и помочь ей вступить в члены ООН, а затем Америка признает КНДР.
Сочетая милитаризацию, укрепление тройственного союза Вашингтон-Токио-Сеул и демонстративные мирные предложения, в 1981-82 гг. Сеул начал выдвигать политические требования, будируя идею саммита и предлагая официальное национальное примирение, разработку конституции единой Кореи и учреждение в Пхеньяне и Сеуле миссий связи . На это КНДР ответила отказом, выдвинув заведомо неприемлемые условия (вплоть до требования публичного признания Чоном вины в совершённых им преступлениях и принесения извинений), а Ким Ир Сен заявил, что если КНДР пойдёт на переговоры с Югом, то это будет означать признание южнокорейского режима и закрепление раскола страны .
Северокорейская сторона продолжала настаивать на реализации утопической программы создания конфедерации Севера и Юга , но обмен предложениями не закончился ничем. Впрочем, по мнению ряда авторов, хотя в СМИ КНДР, в том числе русскоязычной, Чон Ду Хвана открыто называли «уродом» (в журнале «Корея сегодня» под этой шапкой вышла целая серия статей) и «жаждущим крови», градус вооруженного обострения несколько снизился, а в сентябре 1985 г. в Сеуле и Пхеньяне была осуществлена первая встреча представителей разлучённых семей .
В качестве господствующего элемента национализма правительство Чон Ду Хвана также пропагандировало идеологию национальной исключительности, но пропаганда эта была более оголтелой. Именно в этот период распространение получили не только священные книги тэчжонгё, но и работы историков, изучавших «эпоху Тангуна» и умудрявшихся находить даже имена его полководцев или тексты боевых песен того времени.
В 1983 г., как бы в ответ на очередные японские учебники истории, правительство Южной Кореи развернуло кампанию сбора средств, на которые был построен Мемориальный музей корейской независимости, так называемый Тоннип Кинёмгван, открытый в 1987 г. и ставший весьма примечательным примером националистической пропаганды.
В результате, даже по мнению Хан Ён У, которого сложно назвать противником национализма, такое понимание истории «повлекло за собой большой беспорядок в историческом образовании» и тормозило развитие здоровой национальной культуры.