Курсанты. Дима.
Дима С.
Силища в нем невероятная. Я не знаю сколько килограмм он тянул, толкал и носил с собой в карманах, но будь у меня такая сила, я бы гантели гнул одним только взглядом. Таких можно в прочный корпус подводной лодки сажать и навсегда. Они бы родственниками стали. Из одного материала потому что. Про таких говорят: "Пять сантиметров лоб, дальше затылок" и "Броня крепка и танки наши быстры". Шутки у него были железобетонными, а улыбался на них только он. Все называли его танком. В башню танка можно было постучаться: "Тук-тук, Со-ло-вей, от-кры-вай", и при этом не получить 140 кг становой тяги в лицо. Это поражало. Ел Соловей в башню. Мы так и не определились до выпуска в дуло он ел или все же в люк. В башне Соловей мог закрыться изнутри и непроходимо тупить, иногда сутки напролет. Вахту с ним нести невыносимо: "Не буду Я!!!", с явным поволжским акцентом говорил он. На него орали: "Заслонку подними! Чудище бронированное!!", а он даже бровью не вёл, только смотрел на тебя стальными глазами. Не проходил крик через броню ивановскую. Убедить его в чем-то можно только хитростью, то-бишь в борт зайти - со лба не пробивался. Даже начальником факультета. Он явно гыкал и окал. "Соловей как там Вичуга поживает?", "Вичугхаа? Но-ормально всё". С ним все разговаривали нарочито зычно: "Со-ло-вей, Ви-чу-гхаа, Ивано-во-о..." Танковая мощь обязывала. "Ивановский сталелитейный комбинат твой папа", дразнили мы его, а он даже не улыбался в ответ. Совершенно непрошибаем.
На самоподготовке его будили исключительно подзатыльником и обязательно с командой "Бронебойным Огонь!!!"
Силища в нем невероятная. Я не знаю сколько килограмм он тянул, толкал и носил с собой в карманах, но будь у меня такая сила, я бы гантели гнул одним только взглядом. Таких можно в прочный корпус подводной лодки сажать и навсегда. Они бы родственниками стали. Из одного материала потому что. Про таких говорят: "Пять сантиметров лоб, дальше затылок" и "Броня крепка и танки наши быстры". Шутки у него были железобетонными, а улыбался на них только он. Все называли его танком. В башню танка можно было постучаться: "Тук-тук, Со-ло-вей, от-кры-вай", и при этом не получить 140 кг становой тяги в лицо. Это поражало. Ел Соловей в башню. Мы так и не определились до выпуска в дуло он ел или все же в люк. В башне Соловей мог закрыться изнутри и непроходимо тупить, иногда сутки напролет. Вахту с ним нести невыносимо: "Не буду Я!!!", с явным поволжским акцентом говорил он. На него орали: "Заслонку подними! Чудище бронированное!!", а он даже бровью не вёл, только смотрел на тебя стальными глазами. Не проходил крик через броню ивановскую. Убедить его в чем-то можно только хитростью, то-бишь в борт зайти - со лба не пробивался. Даже начальником факультета. Он явно гыкал и окал. "Соловей как там Вичуга поживает?", "Вичугхаа? Но-ормально всё". С ним все разговаривали нарочито зычно: "Со-ло-вей, Ви-чу-гхаа, Ивано-во-о..." Танковая мощь обязывала. "Ивановский сталелитейный комбинат твой папа", дразнили мы его, а он даже не улыбался в ответ. Совершенно непрошибаем.
На самоподготовке его будили исключительно подзатыльником и обязательно с командой "Бронебойным Огонь!!!"