В темноте галерей Ширяевских штолен
Находясь в отпуске этой осенью, снова довелось побывать в селе Ширяево. Помимо красивейшей природы, музейного комплекса и чудесной ключевой воды из источника, есть здесь ещё один интересный объект. Полистав странички своего блога, оказалось, что он до сих пор не в ходил в поле обзора моего объектива. Ну что ж, поправлю это упущение. Предлагаю сегодня прогуляться по Поповой горе, только гулять мы будем не по склонам, а заглянем в недра, так сказать, осмотрим её изнутри.
Жигулевские горы сложены осадочными породами - известняками и доломитами. Разработка этого материала началась в дореволюционные годы. В карьерах купца Ванюшина и предпринимателя Ушакова добывали природный камень, который в зависимости от сорта шёл на облицовку, бут и щебень, а более чистые, свободные от посторонних примесей известняки шли на обжиг для получения извести. Пласт фузулинновых известняков, наиболее ценный сорт, используемый в стекольном производстве и в производстве негашёной извести, и стал предметом разработки закрытым способом в 20 годах прошлого столетия. Перейти на буровзрывной метод вынудил значительный отвал пустой породы и разработка ценного пласта началась в штольнях. Работы по добыче известняка на Поповой горе велись до 1961 года. Сейчас об этих разработках напоминают темные порталы штреков, выходящие на обнаженные каменные стены вертикального среза горы.
Моя небольшая экскурсия по штольням будет не совсем обычной. Заодно решил воспользоваться царящей в огромных коридорах штолен темнотой, опробовал недавно собранные для рисования светом кисти.
Вот она, история формирования Жигулевских гор в камне.
Первое что потрясает, это колоссальных размеров штреки, уходящие вглубь горы, их высота около 6 метров обусловлена мощностью разрабатываемого пласта. Продольные и поперечные проходы образуют сеть галерей, своды которых поддерживаются огромными колоннами нетронутой породы - целиками.
Попадающий сюда свет растворяется в темноте и в нескольких десятках метров от входа, ты уже погружаешься во всепоглощающую темноту, здесь меркнут даже звуки ещё недавно доносящиеся снаружи. Мгла, тишина и холод царят в окружающем тебя пространстве.
Мир сужается до объема выхватываемого светом фонаря, а порой рождаемые системой звуки разыгрывают воображение.
Зажигаю кисти, и стены вокруг окрашиваются тусклым светом, исходящим от светодиодной ленты. Это я уже о процессе съемки).
Взмах, другой… пора отключать, чтобы не оставить лишнего следа в кадре и возвращаться к фотоаппарату, установленному на штативе. Идти приходится в абсолютной темноте, по памяти и буквально на ощупь. Как правило, в таких случаях, беру чуть в сторону, чтобы не свалить камеру, фонарь можно включать лишь, когда выйдешь из поля обзора объектива. Ещё секунд 20 подсвечиваем фон, выхватывая из мрака фрагменты окружающего пространства и можно снимать блокировку со спусковой кнопки. Долгое ожидание работы шумодава и вот наконец-то на экране виден результат. Композиция, не в какие ворота, но удалять снимок жалко, особенно после последующих трех неудачных попыток.
Снимать приходится в полной темноте и подобные ошибки нередки, ведь подсвечивая пространство перед съемкой, попутно приходится оценивать риски и запоминать путь возврата, да и выход на точку «запала» аналогичен возврату, то есть вслепую. Не мудрено потерять ориентацию в пространстве, и потом искать камеру безвозвратно испортив при этом кадр.
В итоге, за два часа проведённых в штольнях, на выходе имею около 10 более-менее "удачных" снимков, несколько испуганных групп туристов, так и не решившихся зайти в систему из-за загадочных, на их взгляд, явлений происходящих в глубине темных подземелий и невероятное чувство обретения свободы, волной накатывающее при приближении к свету на выходе из штолен.
Покидая заброшенные выработки, запиливаю лук, раз взял с собой штатив так чего ж теряться, личных фотографий на пальцах пересчитать можно.
Теперь заброс точно можно считать удачным)
Жигулевские горы сложены осадочными породами - известняками и доломитами. Разработка этого материала началась в дореволюционные годы. В карьерах купца Ванюшина и предпринимателя Ушакова добывали природный камень, который в зависимости от сорта шёл на облицовку, бут и щебень, а более чистые, свободные от посторонних примесей известняки шли на обжиг для получения извести. Пласт фузулинновых известняков, наиболее ценный сорт, используемый в стекольном производстве и в производстве негашёной извести, и стал предметом разработки закрытым способом в 20 годах прошлого столетия. Перейти на буровзрывной метод вынудил значительный отвал пустой породы и разработка ценного пласта началась в штольнях. Работы по добыче известняка на Поповой горе велись до 1961 года. Сейчас об этих разработках напоминают темные порталы штреков, выходящие на обнаженные каменные стены вертикального среза горы.
Моя небольшая экскурсия по штольням будет не совсем обычной. Заодно решил воспользоваться царящей в огромных коридорах штолен темнотой, опробовал недавно собранные для рисования светом кисти.
Вот она, история формирования Жигулевских гор в камне.
Первое что потрясает, это колоссальных размеров штреки, уходящие вглубь горы, их высота около 6 метров обусловлена мощностью разрабатываемого пласта. Продольные и поперечные проходы образуют сеть галерей, своды которых поддерживаются огромными колоннами нетронутой породы - целиками.
Попадающий сюда свет растворяется в темноте и в нескольких десятках метров от входа, ты уже погружаешься во всепоглощающую темноту, здесь меркнут даже звуки ещё недавно доносящиеся снаружи. Мгла, тишина и холод царят в окружающем тебя пространстве.
Мир сужается до объема выхватываемого светом фонаря, а порой рождаемые системой звуки разыгрывают воображение.
Зажигаю кисти, и стены вокруг окрашиваются тусклым светом, исходящим от светодиодной ленты. Это я уже о процессе съемки).
Взмах, другой… пора отключать, чтобы не оставить лишнего следа в кадре и возвращаться к фотоаппарату, установленному на штативе. Идти приходится в абсолютной темноте, по памяти и буквально на ощупь. Как правило, в таких случаях, беру чуть в сторону, чтобы не свалить камеру, фонарь можно включать лишь, когда выйдешь из поля обзора объектива. Ещё секунд 20 подсвечиваем фон, выхватывая из мрака фрагменты окружающего пространства и можно снимать блокировку со спусковой кнопки. Долгое ожидание работы шумодава и вот наконец-то на экране виден результат. Композиция, не в какие ворота, но удалять снимок жалко, особенно после последующих трех неудачных попыток.
Снимать приходится в полной темноте и подобные ошибки нередки, ведь подсвечивая пространство перед съемкой, попутно приходится оценивать риски и запоминать путь возврата, да и выход на точку «запала» аналогичен возврату, то есть вслепую. Не мудрено потерять ориентацию в пространстве, и потом искать камеру безвозвратно испортив при этом кадр.
В итоге, за два часа проведённых в штольнях, на выходе имею около 10 более-менее "удачных" снимков, несколько испуганных групп туристов, так и не решившихся зайти в систему из-за загадочных, на их взгляд, явлений происходящих в глубине темных подземелий и невероятное чувство обретения свободы, волной накатывающее при приближении к свету на выходе из штолен.
Покидая заброшенные выработки, запиливаю лук, раз взял с собой штатив так чего ж теряться, личных фотографий на пальцах пересчитать можно.
Теперь заброс точно можно считать удачным)