Меня окружают ебанаты
...И число их с каждым днем все растет.
Не далее как пять минут назад в редакцию позвонил один такой. С вопросом "А можете ли вы проконсультировать по тарифам ЖКХ?". Я подавила желание тотчас бросить трубку и бодро ответила, что редакция не занимается консультированием частных лиц, но он может задать свой вопрос на сайте приглашенному эксперту.
Тут голос в трубке задумался и выдал: "Ну вы же понимаете, что на сайте можно задать только общий вопрос. А мне необходимо показать документы". Я еще раз сообщила, что консультациями мы не занимаемся. Голос твердил про документы.
Разговор обещал быть долгим.
Я еще раз, но уже менее бодро выдала тот же текст. Голос нашел другой аргумент: "А в рекламе у вас написано "Поможем разобраться в сложной системе тарифов ЖКХ". Неужели вы... наврали?". В голосе явственно прозвенела слеза.
Потеряв былую бодрость, я третий раз выдала ту же самую телегу, но с комментарием, что мы помогаем разобраться в тарифах на страницах нашего журнала, а ЧАСТНЫМИ КОНСУЛЬТАЦИЯМИ МЫ НЕ ЗАНИМАЕМСЯ. Бесполезно. Голос в трубке пытался выдавить из меня согласие с упорством, достойным лучшего применения - искал сомнение в моих интонациях, ловил на неточных формулировках, задавал неожиданные вопросы в надежде найти-таки вожделенную консультацию. Кто ему сказал, что в редакции только этим и занимаются, я даже представить боюсь. Это, вне всякого сомнения, настоящее чудовище, жестокое и бессердечное.
Спустя минут десять я позорно ретировалась с поля боя, оставив противнику телефон главного редактора. Пусть теперь она с ним воюет.
Работа-то у меня живая, с людьми...
Не далее как пять минут назад в редакцию позвонил один такой. С вопросом "А можете ли вы проконсультировать по тарифам ЖКХ?". Я подавила желание тотчас бросить трубку и бодро ответила, что редакция не занимается консультированием частных лиц, но он может задать свой вопрос на сайте приглашенному эксперту.
Тут голос в трубке задумался и выдал: "Ну вы же понимаете, что на сайте можно задать только общий вопрос. А мне необходимо показать документы". Я еще раз сообщила, что консультациями мы не занимаемся. Голос твердил про документы.
Разговор обещал быть долгим.
Я еще раз, но уже менее бодро выдала тот же текст. Голос нашел другой аргумент: "А в рекламе у вас написано "Поможем разобраться в сложной системе тарифов ЖКХ". Неужели вы... наврали?". В голосе явственно прозвенела слеза.
Потеряв былую бодрость, я третий раз выдала ту же самую телегу, но с комментарием, что мы помогаем разобраться в тарифах на страницах нашего журнала, а ЧАСТНЫМИ КОНСУЛЬТАЦИЯМИ МЫ НЕ ЗАНИМАЕМСЯ. Бесполезно. Голос в трубке пытался выдавить из меня согласие с упорством, достойным лучшего применения - искал сомнение в моих интонациях, ловил на неточных формулировках, задавал неожиданные вопросы в надежде найти-таки вожделенную консультацию. Кто ему сказал, что в редакции только этим и занимаются, я даже представить боюсь. Это, вне всякого сомнения, настоящее чудовище, жестокое и бессердечное.
Спустя минут десять я позорно ретировалась с поля боя, оставив противнику телефон главного редактора. Пусть теперь она с ним воюет.
Работа-то у меня живая, с людьми...