"Ростовская область, Тацинский район..." часть 6.
Ух, робяты... Ещё кусочек написала. Большой. Потому половина под катом.
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Часть 5.
Укол.
- Надежда! - остановившись посреди кухни, воинственно прокричала Матриахица и упёрла руки в бока. - Сюда иди!
- Да иду уже… - в двери, лениво переставляя ноги, показалась моя тётка. - Ну?
- Что ну? - брови Матриархицы взлетели на лоб суровыми дугами.
- Чего звала?
- А… - бабушка закатила глаза к потолку и попыталась изобразить страдальческое лицо, - Плохо мне.
Я подкралась поближе и прилипла к стене, не сводя глаз с главной героини. Она входила в роль.
Люди болеют по-разному. Кто-то тихо лежит на кровати, переживая свои недомогания молча, стараясь не напрягать близких. Кто-то в приступе температуры мечется по дому, словно ему зад скипидаром смазали. Кто-то размеренно покрёхтывает и почитывает книгу. Кто-то, закидав вокруг себя всё пространство сопливыми платками, смотрит душещипательное кино, чтобы уж наверняка все платки использовать (не на сопли, так на слёзы). Бабушка же болела оглушительно. Болела так, что осыпались с деревьев листья. Болела со всей своей могучей дури. Так, что все здоровые вокруг начинали чувствовать себя ущербно.
- И что с тобой? - не слишком заинтересованно спросила тётка.
- Давление…
- Подкочило?
- Да… - утробным, скорее напоминающим загробный голос, простенала бабушка.
- Ну так ляжь, полежи, - предложила Надежда, пожав плечами, - Таблетку выпей.
Матриархица прислонилась к столу, расстёгивая платье, будто ложиться собралась прямо тут. Посреди кухни.
- Бессовестная ты, Надька, - просипела она, многократно умножив букву «с».
- С чего бы? - медленно удивилась та.
Я внутренне подобралась и устремила всё внимание на "сцену".
Бабушка скинула платье и стояла теперь очень живописно: босая, большая, всё в той же бледно-розовой комбинации. Вихры крашеных волос взвивались над её головой подобно взболомученным морским волнам. Ни дать ни взять Владычица морская. Ракушек в уши не хватало. Хотя, можно было их просто на грудь насыпать - не упали бы. Лежали бы как на витрине.
- Матери плохо, а ты… Бессовеcтная…
- А я-то что? Я тебе предлагаю полежать.
- Укол неси.
Надя сделала то, что не удавалось сделать Матриархице - побледнела.
- Зачем? - едва шевеля губами, пробормотала она.
- Укол хочу, - бабушка приложила руку к груди и из-под век оценила, какое этот жест произвел впечатление на дочь.
Дочь впечатлилась. Но не так как ожидалось. Она попятилась и, уцепившись за дверную ручку, слабо, не надеясь на положительный исход, поинтересовалась:
- А может не надо, мам?
- Что значит не надо? Мне плохо. Неси.
Укол Надежда несла столько, сколько нёс кольцо всевластия Фродо на Роковую гору, согласно книге, а не фильму. Она понимала, чем медленнее будут переставляться ноги, тем дальше от неё её страшное, неизбежное будущее.
- Надька! - опять вопила Матриархица, - Что ты там застряла! Мне плохо!
- Да иду я, мам, иду.
На столе раскладывались все необходимые причандалы. Банка со спиртом, ватки, ампулы и прочая и прочая.
- Ну! Ну давай уже, - бабушка снова безуспешно попыталась стоя принять позу умирающего человека. Ей постоянно что-то мешало. То стул, то стол, то печенье на столе. - Давай, давай.
- Я не могу так быстро, мам.
- Должна мочь, - Матриархица нетерпеливо задрала комбинашку и приспустила трусы, - Ну давай уже, что ты тянешь.
Закончив манипуляции, Надежда замерла, держа в руке шприц, с направленной прямо в потолок слоновьих размеров иглой.
- Ну, коли! - бабушка развернулась тылом к дочери, зависнув в позе конькобежца.
Надежда не шелохнулась. Бледность сползла с её лица, уступив место серости.
- И?
- Мам… - хрипло пробормотала Надежда, - а может не надо?
- Мне плохо, колИ сказала! - откуда-то из-под себя скомандовала Матриархица, ещё чуть ниже приспустив парашютообразные трусы. Но если она полагала, что открывшийся вид должен был подстегнуть дочь к действию, она-таки сильно заблуждалась. Увидев обширное поле для деятельности, Надежда испуганно сглотнула и сделала шаг назад.
- Мам, я не могу, - её губы дрогнули.
- Кому сказала, колИ!
- Не могу, - Надежда замотала головой.
Матриархица упёрлась рукой в стул и начала приподниматься. Медленно. И поворот этот не предвещал ничего хорошего.
- Тебя на курсах уколы делать учили? - грозно вопросила она.
Надежда, прекратив мотать, изменила траекторию движения головы и кивнула. Однако по испуганным глазам было понятно, что тут же осознала свою ошибку. Матриархица в задранной комбинации, приспущенных с одного боку трусах и в позе сахарницы являла собой зрелище завораживающее, доселе невиданное, но навязчиво напоминающее страшный гриб после ядерного взрыва.
- А раз учили, - прищурившись, она нависла над дочерью, - значит колИ!
Надежда всхлипнула и закрыла глаза:
- Не могу…
- КолИ, зараза! - взвилась Матриархица.
- Не могу, - повторила Надежда.
- Идиотка! Кому сказала, колИ!
По серовато-прозрачным щекам моей тётки потекли слёзы. Шприц в обессилевшей руке стал опускаться. Ноги предательски подогнулись.
- Мам, ну не могу я…
- Зараза! Ты что не видишь, что мне плохо? Я умираю! КолИ, дрянь такая!
Для пущей убедительности, чтоб уж наверняка было заметно её предсмертное состояние, бабушка долбанула кулаком по столу. Блюдце с остатками печенья тоскливо брякнуло, подпрыгнуло и рассыпало вокруг себя содержимое. Надежда прислонилась к двери, норовя упасть в обморок. Желая увидеть последнюю агонию Матриархицы, соседи выглянули из окон.
- КолИ, идиотка! Я кончусь сейчас! Прям тут, у тебя на глазах! - вопль бабушки разнёсся по вселенной, слепив у жителей планеты Альфа Центавра барабанные перепонки внутри черепной коробки. Собака во дворе спряталась в будку и, высунув из неё нос, печально завыла. - КолИ, зараза!
Надежда на ватных, непослушных ногах, с лицом бандерлога, услышавшего Каа, шагнула к Матриархице. Та, не теряя времени, снова заняла позу конькобежца и ещё сильнее спустила трусы. Наверное, чтобы дочь не промахнулась. Но, как по мне, так на тех просторах промахнуться было невозможно. Даже учитывая то обстоятельство, что «медсестра» на тот момент не только находилась в невменяемом состоянии, но и не могла смотреть, куда опускается её рука: во-первых, она рыдала, а во-вторых, она просто закрыла глаза от ужаса. Однако ж, на результат это не повлияло. Игла угодила в цель.
- Идиотка, - шипела бабушка, придерживая на заднице шмоток ваты размером с кулак, - Бессовестная… Так мать мучить. Сдохну с тобой.
Надежда в шоке сидела на стуле и, прижимая шприц к груди, хохотала в голос. Здравствуй истерика. Свершилось.
- Пойду, полежу, - громко щёлкнув резинкой от трусов, Матриархица воинственно глянула на дочь и направилась в сторону спальни. И уже возле двери кинула в нашу сторону, - Чтоб на кино позвали! Паразитки...
Продолжение следует…
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Часть 5.
Укол.
- Надежда! - остановившись посреди кухни, воинственно прокричала Матриахица и упёрла руки в бока. - Сюда иди!
- Да иду уже… - в двери, лениво переставляя ноги, показалась моя тётка. - Ну?
- Что ну? - брови Матриархицы взлетели на лоб суровыми дугами.
- Чего звала?
- А… - бабушка закатила глаза к потолку и попыталась изобразить страдальческое лицо, - Плохо мне.
Я подкралась поближе и прилипла к стене, не сводя глаз с главной героини. Она входила в роль.
Люди болеют по-разному. Кто-то тихо лежит на кровати, переживая свои недомогания молча, стараясь не напрягать близких. Кто-то в приступе температуры мечется по дому, словно ему зад скипидаром смазали. Кто-то размеренно покрёхтывает и почитывает книгу. Кто-то, закидав вокруг себя всё пространство сопливыми платками, смотрит душещипательное кино, чтобы уж наверняка все платки использовать (не на сопли, так на слёзы). Бабушка же болела оглушительно. Болела так, что осыпались с деревьев листья. Болела со всей своей могучей дури. Так, что все здоровые вокруг начинали чувствовать себя ущербно.
- И что с тобой? - не слишком заинтересованно спросила тётка.
- Давление…
- Подкочило?
- Да… - утробным, скорее напоминающим загробный голос, простенала бабушка.
- Ну так ляжь, полежи, - предложила Надежда, пожав плечами, - Таблетку выпей.
Матриархица прислонилась к столу, расстёгивая платье, будто ложиться собралась прямо тут. Посреди кухни.
- Бессовестная ты, Надька, - просипела она, многократно умножив букву «с».
- С чего бы? - медленно удивилась та.
Я внутренне подобралась и устремила всё внимание на "сцену".
Бабушка скинула платье и стояла теперь очень живописно: босая, большая, всё в той же бледно-розовой комбинации. Вихры крашеных волос взвивались над её головой подобно взболомученным морским волнам. Ни дать ни взять Владычица морская. Ракушек в уши не хватало. Хотя, можно было их просто на грудь насыпать - не упали бы. Лежали бы как на витрине.
- Матери плохо, а ты… Бессовеcтная…
- А я-то что? Я тебе предлагаю полежать.
- Укол неси.
Надя сделала то, что не удавалось сделать Матриархице - побледнела.
- Зачем? - едва шевеля губами, пробормотала она.
- Укол хочу, - бабушка приложила руку к груди и из-под век оценила, какое этот жест произвел впечатление на дочь.
Дочь впечатлилась. Но не так как ожидалось. Она попятилась и, уцепившись за дверную ручку, слабо, не надеясь на положительный исход, поинтересовалась:
- А может не надо, мам?
- Что значит не надо? Мне плохо. Неси.
Укол Надежда несла столько, сколько нёс кольцо всевластия Фродо на Роковую гору, согласно книге, а не фильму. Она понимала, чем медленнее будут переставляться ноги, тем дальше от неё её страшное, неизбежное будущее.
- Надька! - опять вопила Матриархица, - Что ты там застряла! Мне плохо!
- Да иду я, мам, иду.
На столе раскладывались все необходимые причандалы. Банка со спиртом, ватки, ампулы и прочая и прочая.
- Ну! Ну давай уже, - бабушка снова безуспешно попыталась стоя принять позу умирающего человека. Ей постоянно что-то мешало. То стул, то стол, то печенье на столе. - Давай, давай.
- Я не могу так быстро, мам.
- Должна мочь, - Матриархица нетерпеливо задрала комбинашку и приспустила трусы, - Ну давай уже, что ты тянешь.
Закончив манипуляции, Надежда замерла, держа в руке шприц, с направленной прямо в потолок слоновьих размеров иглой.
- Ну, коли! - бабушка развернулась тылом к дочери, зависнув в позе конькобежца.
Надежда не шелохнулась. Бледность сползла с её лица, уступив место серости.
- И?
- Мам… - хрипло пробормотала Надежда, - а может не надо?
- Мне плохо, колИ сказала! - откуда-то из-под себя скомандовала Матриархица, ещё чуть ниже приспустив парашютообразные трусы. Но если она полагала, что открывшийся вид должен был подстегнуть дочь к действию, она-таки сильно заблуждалась. Увидев обширное поле для деятельности, Надежда испуганно сглотнула и сделала шаг назад.
- Мам, я не могу, - её губы дрогнули.
- Кому сказала, колИ!
- Не могу, - Надежда замотала головой.
Матриархица упёрлась рукой в стул и начала приподниматься. Медленно. И поворот этот не предвещал ничего хорошего.
- Тебя на курсах уколы делать учили? - грозно вопросила она.
Надежда, прекратив мотать, изменила траекторию движения головы и кивнула. Однако по испуганным глазам было понятно, что тут же осознала свою ошибку. Матриархица в задранной комбинации, приспущенных с одного боку трусах и в позе сахарницы являла собой зрелище завораживающее, доселе невиданное, но навязчиво напоминающее страшный гриб после ядерного взрыва.
- А раз учили, - прищурившись, она нависла над дочерью, - значит колИ!
Надежда всхлипнула и закрыла глаза:
- Не могу…
- КолИ, зараза! - взвилась Матриархица.
- Не могу, - повторила Надежда.
- Идиотка! Кому сказала, колИ!
По серовато-прозрачным щекам моей тётки потекли слёзы. Шприц в обессилевшей руке стал опускаться. Ноги предательски подогнулись.
- Мам, ну не могу я…
- Зараза! Ты что не видишь, что мне плохо? Я умираю! КолИ, дрянь такая!
Для пущей убедительности, чтоб уж наверняка было заметно её предсмертное состояние, бабушка долбанула кулаком по столу. Блюдце с остатками печенья тоскливо брякнуло, подпрыгнуло и рассыпало вокруг себя содержимое. Надежда прислонилась к двери, норовя упасть в обморок. Желая увидеть последнюю агонию Матриархицы, соседи выглянули из окон.
- КолИ, идиотка! Я кончусь сейчас! Прям тут, у тебя на глазах! - вопль бабушки разнёсся по вселенной, слепив у жителей планеты Альфа Центавра барабанные перепонки внутри черепной коробки. Собака во дворе спряталась в будку и, высунув из неё нос, печально завыла. - КолИ, зараза!
Надежда на ватных, непослушных ногах, с лицом бандерлога, услышавшего Каа, шагнула к Матриархице. Та, не теряя времени, снова заняла позу конькобежца и ещё сильнее спустила трусы. Наверное, чтобы дочь не промахнулась. Но, как по мне, так на тех просторах промахнуться было невозможно. Даже учитывая то обстоятельство, что «медсестра» на тот момент не только находилась в невменяемом состоянии, но и не могла смотреть, куда опускается её рука: во-первых, она рыдала, а во-вторых, она просто закрыла глаза от ужаса. Однако ж, на результат это не повлияло. Игла угодила в цель.
- Идиотка, - шипела бабушка, придерживая на заднице шмоток ваты размером с кулак, - Бессовестная… Так мать мучить. Сдохну с тобой.
Надежда в шоке сидела на стуле и, прижимая шприц к груди, хохотала в голос. Здравствуй истерика. Свершилось.
- Пойду, полежу, - громко щёлкнув резинкой от трусов, Матриархица воинственно глянула на дочь и направилась в сторону спальни. И уже возле двери кинула в нашу сторону, - Чтоб на кино позвали! Паразитки...
Продолжение следует…