2 итоговых документа Великого Собора
Оригинал взят у tapirr в 2 итоговых документа Великого Собора
Cyril Hovorun
26 июня в 18:26 ·
#кунсткамера великого и ужасного
из травматического...
Оказывается, в ногу себе стрелять умеют не только катехоны, удерживающие миропорядок.
Итак, над двумя итоговыми текстами Собора трудилось две группы богословов. Тот текст, который похож на дубину (энциклика), делали старые греческие профессора. Очень уж им хотелось войти в историю, чтобы их текст изучали в университетах через века, как образец высокой теологии. Поэтому и настаивали, чтобы этот текст был принят наряду с посланием. Но похоже, со своей энцикликой в историю они вляпались. Потому что это образец того, каким не должно быть богословие.
То ли дело текст послания, подготовленный Албанским Первосвятителем - пушинка!
ЭНЦИКЛИКА СОБОРА
Помимо своего послания, опубликованного в первую очередь, Критский собор издал также энциклику. Это более пространный документ, написанный намного более тяжеловесным языком. Например, параграф, обращенный к детям, написан на таком языке, что его не смогут понять даже родители этих детей - разве что их дедушки и бабушки, которые в молодости читали на таком языке греческие консервативные газеты.
Темы и даже отдельные фразы обоих документов совпадают, но по сути тексты очень отличаются. Если голос послания - молодой и оптимистичный, то голос энциклики стариковский и брюзжащий: “как бы чего не вышлооо”.
По сути, эти два текста прекрасно иллюстрируют два процесса. Энциклика - это такой себе предсоборный процесс, со всей его тяжеловесностью и запутанностью. А послание - легкий и динамичный документ, выражающий характер самого Собора. Если бы Собор издал только текст энциклики, его вряд ли можно было бы считать успешным. Если бы Собор не издавал энциклики, его можно было бы считать еще более успешным.
Возникает логичный вопрос: зачем два столь разных по духу, но похожих по букве (будто кто-то из них плагиатил) документа? Ответ: не знаю. Наверное, это такая антиномия. Однако есть в сей антиномичности и какой-то промысел, потому что консерваторы теперь смогут обращаться к одному документу, а либералы - к другому. И все будут счастливы по поводу Собора.
Итак, сделаем первый подход к энциклике и сравним ее с текстом послания.
Если в послании содержится аллюзия на Барта, то в энциклике - на Бонхёффера и его “общение святых”. В принципе, такое разночтение прекрасно. Однако есть и менее прекрасные разногласия.
В тексте энциклики доминантой является экклезиология, и причем очень конкретная ее версия - евхаристическая в интерпретации митрополита Иоанна Пергамского. В тексте послания этого не чувствуется, что выгодно отличает его от энциклики.
В экклезиологической части энциклики есть сомнительные формулировки, а есть откровенно неудачные. К числу сомнительных я бы отнес такую: “Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь есть богочеловеческое общение по образу Святой Троицы” (І.1). А к числу неудачных такую: “Церковь сама по себе является Собором” (І.3). Последняя фраза отождествляет Церковь с ее епископатом, который и принимает участие в Соборах. Это совершенно средневековая концепция.
Далее, непонятно, зачем Собор принял и включил в энциклику странное учение митрополита Иоанна о “коллективной персоне” Христа. Тот же митр. Каллист очень его критиковал, да и многие другие. И вот она в документе. Хм.
Еще одно отличие двух документов - это акценты в описании прав человека. В энциклике эту часть как-будто писал чеховский человек в футляре. А вот в послании - все более свежо и гуманно.
Далее, энциклика пространнее, чем послание, говорит о фундаментализме. Но если первая имеет ввиду преимущественно исламский фундаментализм, то второе включает сюда и нашу родную, православную его версию.
Проехалась энциклика катком по секуляризму. Правда, картина секуляризма, обрисованного в документе, какая-то странная - изъеденная молью и вытащенная из какого-то комода эпохи 60-х - 70-х годов. Это картина из описания раннего Питера Бергера - еще до того, как он признал, что говорил глупости о секуляризме. То есть в тексте нет даже намека на современное понимание секулярности.
Наконец, в энциклике предпринята попытка слепить что-то наподобие политической теологии - очень неуклюжая попытка. Как хорошо, что составители послания от нее отказались.
Однако энциклика не во всем занудна и неудачна. Есть в ней и веселые вещи. Например, признание вселенского авторитета за некоторыми соборами раннего (879-80) и позднего (1341, 1351, 1368, 1484) средневековья, начала нового времени (1638, 1642, 1672, 1691) и модерна (1872). О каждом соборе надо говорить отдельно, но пока можно сказать, что Собор основательно так приложился рукой к этнофилетизму, и “канонизация” Собора 1872 года, осудившего этнофилетизм, тому иллюстрация.
**
Опубликован текст Соборного послания
Общее впечатление положительное: текст богословски насыщенный, с достаточной концентрацией ньюансов, но при этом доступный. Греческий язык оригинала - еще не димотика, но уже и не кафаревуса, довольно удобочитаемый. Кстати, русский текст прячет многие детали, которые бросаются в глаза в греческом.
Теперь несколько пунктов, которые бросились в глаза:
- Начинается текст с Бартианского утверждения о том, что Церковь не живет для себя. Смело и правильно.
- Признается, что ценность собора не в принятых текстах, а в нем самом. Что является византийской формой сказать, что тексты откровенно слабы.
- Очень неожиданный ход мысли в утверждении, что Православная Церковь является продолжением Единой, Святой, Соборной, и Апостольской Церкви. То есть между ними есть какой-то зазор - пусть даже умозрительный?
- Включен любимый тезис Патриарха Варфоломея, что Православная Церковь - это не конфедерация Поместных Церквей. Вообще текст и в других местах анти-конфедератский.
- Соборно утверждено ноу-хау, придуманное еще в начале 1990-х Патриархом Варфоломеем - институт Синаксисов. Это собрание Предстоятелей всех Поместных Церквей. Албанский Архиепископ неоднократно подчеркивал во время Собора, что Синаксис - это новый институт, не имеющий аналогов в истории. Впрочем, на мой взгляд, аналоги у него есть - это система Пентархии, существовавшая во второй половине первого тысячелетия. Да и сам Собор по сути стал расширенным Синаксисом, поскольку решения на нем все равно принимали Предстоятели, а епископат больше формально подписывал документы. Так что можно считать, что Синаксис отныне - это главный православный институт соборности.
- Всеправославный собор (читай: расширенный Синаксис - это если епископам не вернут индивидуальное право голоса) должен стать постоянно действующим институтом. В постановлении не сказано, как часто он должен собираться, но соборяне указывали диапазон раз в 5-7-10 лет.
- Собор подтвердил курс на экуменический диалог. Правда, слово "экуменизм" не употреблено, а говорится просто о диалоге с инославными христианами. Также подчеркивается, что диалог должен быть бескомпромиссным в вопросах веры.
- Внимание! - осужден фундаментализм. Кажется, это первое соборное осуждение такого рода, а потому историческое. Соборный акт характеризует фундаментализм как проявление болезненной религиозности.
- Много говорится о правах: в большей мере об индивидуальных, и в меньшей о коллективных.
- Говорится о защите гражданина от произвола государства (привет сумасшедшему принтеру).
- Защищается свобода совести и осуждается насильственное навязывание веры. При чем не указывется, что такого навязывания не должно быть только в одну сторону: из Православия. Не исключается, что его не должно быть и в другую сторону.
- Церковь не должна вмешиваться в политику. При этом политики, что интересно, призваны к самокритике (привет "солнцеликому").
- Христианский марксизм, который мягко, но твердо продвигали представители некоторых Церквей, особенно Александрийской, в тексте присутствует минимально.
Cyril Hovorun
26 июня в 18:26 ·
#кунсткамера великого и ужасного
из травматического...
Оказывается, в ногу себе стрелять умеют не только катехоны, удерживающие миропорядок.
Итак, над двумя итоговыми текстами Собора трудилось две группы богословов. Тот текст, который похож на дубину (энциклика), делали старые греческие профессора. Очень уж им хотелось войти в историю, чтобы их текст изучали в университетах через века, как образец высокой теологии. Поэтому и настаивали, чтобы этот текст был принят наряду с посланием. Но похоже, со своей энцикликой в историю они вляпались. Потому что это образец того, каким не должно быть богословие.
То ли дело текст послания, подготовленный Албанским Первосвятителем - пушинка!
ЭНЦИКЛИКА СОБОРА
Помимо своего послания, опубликованного в первую очередь, Критский собор издал также энциклику. Это более пространный документ, написанный намного более тяжеловесным языком. Например, параграф, обращенный к детям, написан на таком языке, что его не смогут понять даже родители этих детей - разве что их дедушки и бабушки, которые в молодости читали на таком языке греческие консервативные газеты.
Темы и даже отдельные фразы обоих документов совпадают, но по сути тексты очень отличаются. Если голос послания - молодой и оптимистичный, то голос энциклики стариковский и брюзжащий: “как бы чего не вышлооо”.
По сути, эти два текста прекрасно иллюстрируют два процесса. Энциклика - это такой себе предсоборный процесс, со всей его тяжеловесностью и запутанностью. А послание - легкий и динамичный документ, выражающий характер самого Собора. Если бы Собор издал только текст энциклики, его вряд ли можно было бы считать успешным. Если бы Собор не издавал энциклики, его можно было бы считать еще более успешным.
Возникает логичный вопрос: зачем два столь разных по духу, но похожих по букве (будто кто-то из них плагиатил) документа? Ответ: не знаю. Наверное, это такая антиномия. Однако есть в сей антиномичности и какой-то промысел, потому что консерваторы теперь смогут обращаться к одному документу, а либералы - к другому. И все будут счастливы по поводу Собора.
Итак, сделаем первый подход к энциклике и сравним ее с текстом послания.
Если в послании содержится аллюзия на Барта, то в энциклике - на Бонхёффера и его “общение святых”. В принципе, такое разночтение прекрасно. Однако есть и менее прекрасные разногласия.
В тексте энциклики доминантой является экклезиология, и причем очень конкретная ее версия - евхаристическая в интерпретации митрополита Иоанна Пергамского. В тексте послания этого не чувствуется, что выгодно отличает его от энциклики.
В экклезиологической части энциклики есть сомнительные формулировки, а есть откровенно неудачные. К числу сомнительных я бы отнес такую: “Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь есть богочеловеческое общение по образу Святой Троицы” (І.1). А к числу неудачных такую: “Церковь сама по себе является Собором” (І.3). Последняя фраза отождествляет Церковь с ее епископатом, который и принимает участие в Соборах. Это совершенно средневековая концепция.
Далее, непонятно, зачем Собор принял и включил в энциклику странное учение митрополита Иоанна о “коллективной персоне” Христа. Тот же митр. Каллист очень его критиковал, да и многие другие. И вот она в документе. Хм.
Еще одно отличие двух документов - это акценты в описании прав человека. В энциклике эту часть как-будто писал чеховский человек в футляре. А вот в послании - все более свежо и гуманно.
Далее, энциклика пространнее, чем послание, говорит о фундаментализме. Но если первая имеет ввиду преимущественно исламский фундаментализм, то второе включает сюда и нашу родную, православную его версию.
Проехалась энциклика катком по секуляризму. Правда, картина секуляризма, обрисованного в документе, какая-то странная - изъеденная молью и вытащенная из какого-то комода эпохи 60-х - 70-х годов. Это картина из описания раннего Питера Бергера - еще до того, как он признал, что говорил глупости о секуляризме. То есть в тексте нет даже намека на современное понимание секулярности.
Наконец, в энциклике предпринята попытка слепить что-то наподобие политической теологии - очень неуклюжая попытка. Как хорошо, что составители послания от нее отказались.
Однако энциклика не во всем занудна и неудачна. Есть в ней и веселые вещи. Например, признание вселенского авторитета за некоторыми соборами раннего (879-80) и позднего (1341, 1351, 1368, 1484) средневековья, начала нового времени (1638, 1642, 1672, 1691) и модерна (1872). О каждом соборе надо говорить отдельно, но пока можно сказать, что Собор основательно так приложился рукой к этнофилетизму, и “канонизация” Собора 1872 года, осудившего этнофилетизм, тому иллюстрация.
**
Опубликован текст Соборного послания
Общее впечатление положительное: текст богословски насыщенный, с достаточной концентрацией ньюансов, но при этом доступный. Греческий язык оригинала - еще не димотика, но уже и не кафаревуса, довольно удобочитаемый. Кстати, русский текст прячет многие детали, которые бросаются в глаза в греческом.
Теперь несколько пунктов, которые бросились в глаза:
- Начинается текст с Бартианского утверждения о том, что Церковь не живет для себя. Смело и правильно.
- Признается, что ценность собора не в принятых текстах, а в нем самом. Что является византийской формой сказать, что тексты откровенно слабы.
- Очень неожиданный ход мысли в утверждении, что Православная Церковь является продолжением Единой, Святой, Соборной, и Апостольской Церкви. То есть между ними есть какой-то зазор - пусть даже умозрительный?
- Включен любимый тезис Патриарха Варфоломея, что Православная Церковь - это не конфедерация Поместных Церквей. Вообще текст и в других местах анти-конфедератский.
- Соборно утверждено ноу-хау, придуманное еще в начале 1990-х Патриархом Варфоломеем - институт Синаксисов. Это собрание Предстоятелей всех Поместных Церквей. Албанский Архиепископ неоднократно подчеркивал во время Собора, что Синаксис - это новый институт, не имеющий аналогов в истории. Впрочем, на мой взгляд, аналоги у него есть - это система Пентархии, существовавшая во второй половине первого тысячелетия. Да и сам Собор по сути стал расширенным Синаксисом, поскольку решения на нем все равно принимали Предстоятели, а епископат больше формально подписывал документы. Так что можно считать, что Синаксис отныне - это главный православный институт соборности.
- Всеправославный собор (читай: расширенный Синаксис - это если епископам не вернут индивидуальное право голоса) должен стать постоянно действующим институтом. В постановлении не сказано, как часто он должен собираться, но соборяне указывали диапазон раз в 5-7-10 лет.
- Собор подтвердил курс на экуменический диалог. Правда, слово "экуменизм" не употреблено, а говорится просто о диалоге с инославными христианами. Также подчеркивается, что диалог должен быть бескомпромиссным в вопросах веры.
- Внимание! - осужден фундаментализм. Кажется, это первое соборное осуждение такого рода, а потому историческое. Соборный акт характеризует фундаментализм как проявление болезненной религиозности.
- Много говорится о правах: в большей мере об индивидуальных, и в меньшей о коллективных.
- Говорится о защите гражданина от произвола государства (привет сумасшедшему принтеру).
- Защищается свобода совести и осуждается насильственное навязывание веры. При чем не указывется, что такого навязывания не должно быть только в одну сторону: из Православия. Не исключается, что его не должно быть и в другую сторону.
- Церковь не должна вмешиваться в политику. При этом политики, что интересно, призваны к самокритике (привет "солнцеликому").
- Христианский марксизм, который мягко, но твердо продвигали представители некоторых Церквей, особенно Александрийской, в тексте присутствует минимально.