«Вечерний Барнаул»: Интервью с Федором Макаровым
«Вечерний Барнаул»: Интервью с актером легендарного «Снежного шоу» Федором Макаровым
24.10.2013 в 10:53
Автор: Тамара Попова
Знакомьтесь - Фёдор МАКАРОВ, взрослый с душой ребенка. Клоун, чьи крайне несерьезные выходки заставляют задуматься о главных в жизни вещах. Актер легендарного «Снежного шоу» Славы Полунина (Зелёный Клоун) и иерусалимского театра ISN, которому неделю назад рукоплескал впавший в детство Барнаул. Его мама - Елена Макарова - художница, автор добрых книжек по арт-терапии для мам и пап.
«Тема урока»
- Фёдор, а можно ли было вообще в такой семье, как ваша, стать кем- то другим, не посвящая себя детям, в которых иногда превращаются взрослые?
- Любому взрослому важно искать в себе что-то детское, но, увы, даже родив детей, люди не видят в них вдохновения, стимулов к творчеству. Навести их на эту мысль - в этом я могу помочь совершенно точно. Как помогла мне и моя семья. Папа Сергей - сказочник, сестра - художница, мама…
- Мы кое-что о вашей маме Елене знаем. История потрясающая. Неужели все правда?
- Правда. Началась она давно, еще до нашего отъезда из России в Израиль. Мама исследует творчество художницы-еврейки Фридл Дикер в концлагере Терезин, где она учила детей рисованию, ставила с ними театральные постановки. Как-то мама увидела рисунки этих детей и была поражена: то были рисунки не запуганных изможденных ребятишек с психологическими деформациями, а нормальных обычных детей - с солнышком, синим небом, зеленой травой. Первая мысль, которая пришла маме в голову: «Кто-то с этими девочками и мальчиками очень хорошо работал в тех неимоверных условиях». Она стала искать - и нашла. И подняла вместе с именем Фридл такой культурный пласт, что занимается им уже 30 лет.
- А что вы знаете о Фридл?
- В концлагере Терезин в 1943 году она вела уроки рисования, в подвале делала выставки детских работ, написала книгу «Детский рисунок». Все, чего она хотела, - вдохнуть жизнь в приговоренных к смерти детей. Но она не одна была такая в концлагере Терезин. Карл Швенк создал там свой театр-кабаре, работал пражский художник-декоратор Зеленка, профессора-узники организовали университет и читали лекции узникам-студентам, а музыканты поставили оперу с участием 300 артистов. В 1944-м мужа Фридл отправили в Освенцим, она поехала за ним добровольно, на «поезде смерти», и погибла в газовой камере. Но перед этим успела спрятать 5000 детских рисунков, на каждом - тема, дата урока, имя.
Дыханье затаив…
- У узников концлагерей не было сил ноги таскать. А эти, в Терезине, назло всему и всем устроили нечто грандиозное…
- Да, так и было. То ли это время такое, то ли люди. Сами себя поддерживали в нечеловеческих условиях… Я, по-моему, похож на матушку, которая не заморачивается частностями, а всегда помнит о главном.
- Частности - это наша суета? Из- за нее мы забыли, зачем пришли в этот мир? Но ведь после «Снежного шоу» вспоминают…
- Прекрасно, если это так. Значит, миссия артиста выполнена. Но приезжая в Россию, я словно попадаю на 20 лет назад, в страну, из которой уехал. Ощущение это начинает меня прессовать. В России что-то не так до сих пор. Может, от того, что здесь много холода и мало света? Стараюсь не вникать в это гнетущее собрание мелочей и видеть везде свет, интерес.
- Да, жить в России трудно. А на Западе разве легко?
- Да везде хватает своего. Вот в Израиле, где я живу, почти всегда тепло. Но «Снежное шоу», которое во всем мире встречают на ура, тем не менее вышло из холодной России. Хорошо, когда в чем-то большом и ледяном есть кто-то маленький и теплый...
- А как вам барнаульский зритель?
- Очень интересная публика. Во время спектакля в зале было так тихо, что за кулисами артисты недоумевали: мы, мол, так стараемся, что они там себе думают, эти барнаульцы... А потом оказалось, что это и называется - затаить дыхание. В финале зрители аплодировали стоя.
- Вам не кажется, что шоу уже живет своей, независимой жизнью? В какой бы город вы ни приехали, не вы, а зритель диктует тональность спектакля…
- Я уже больше десяти лет существую в придуманном мире «Снежного шоу» и до сих пор не могу устать от него. Плюс - не таскаю реквизит, не монтирую спектакль. Есть у меня и свои авторские проекты, где я все сам делаю: клею, режу, пилю, придумываю, играю, выбираю музыку, рекламирую.
Везде идет снег
- Другие артисты приехали в провинцию, выступили - и уехали. А вы вот еще и мастер-класс проводите. Зачем вам это нужно?
- Дети... Мне с ними очень просто, им не нужно ничего доказывать. Возможно, я и сам ребенок.
- В Барнауле вы побывали впервые за 20 лет существования шоу. Видимо, мы увидим вас вновь, уже когда нынешние дети вырастут и приведут к вам на спектакль своих детей…
- Вот как раз наоборот. У Славы так получается: если шарик в этом году закатился в лунку, то и в следующем году тоже закатывается.
- А сам Полунин с вами не ездит?
- Иногда, когда получается. «Снежное шоу» в одно время с Барнаулом представляла в Лондоне вторая наша команда, и тоже без Славы. Он ведь сейчас - директор питерского цирка на Фонтанке, бегает, ищет стройматериалы, там же все здание надо ремонтировать, переделывать.
- Не вспомните, как вы попали в труппу Славы Полунина?
- Я в то время учился в Израиле и только начинал заниматься клоунадой. Узнав, что он устроил в Москве фестиваль, рванул туда. Меня с ним познакомили, и он говорит: «Покажи что-нибудь». Это в кафе было, и я показал на радость публике сумасшедшего профессора - у него голова со взбухшими венами, горб и очки. Слава сказал: «Берем!».
- А вы всегда так работаете? В смысле распределения ролей в труппе?
- После спектакля Слава обычно устраивает посиделки, мы дурачимся, что-то новое придумываем. Так, однажды в Мюнхене решили поставить вертепный спектакль и меня назначили режиссером. Сам Слава был Голубем, потому что он самый «воздушный» из нас, Роберт Городецкий - Иосифом, Роберт Саральп - Девой Марией, итальянец Онофрио Колючи - младенцем Иисусом, овечки, волхвы - всем достались роли.
- Для простого зрителя ваш спектакль - чудо. А для актеров?
- И для нас. Наверное, потому что это - история маленького человечка, где-то в Сибири. Везде, где мы бываем, после нашего выступления выпадает снег. Кроме Израиля. Там он в принципе раз в десять лет бывает. В спектакле есть тепло, а его в России много не бывает. Да и вообще нигде.
Фото Тамары Поповой.
24.10.2013 в 10:53
Автор: Тамара Попова
Знакомьтесь - Фёдор МАКАРОВ, взрослый с душой ребенка. Клоун, чьи крайне несерьезные выходки заставляют задуматься о главных в жизни вещах. Актер легендарного «Снежного шоу» Славы Полунина (Зелёный Клоун) и иерусалимского театра ISN, которому неделю назад рукоплескал впавший в детство Барнаул. Его мама - Елена Макарова - художница, автор добрых книжек по арт-терапии для мам и пап.
«Тема урока»
- Фёдор, а можно ли было вообще в такой семье, как ваша, стать кем- то другим, не посвящая себя детям, в которых иногда превращаются взрослые?
- Любому взрослому важно искать в себе что-то детское, но, увы, даже родив детей, люди не видят в них вдохновения, стимулов к творчеству. Навести их на эту мысль - в этом я могу помочь совершенно точно. Как помогла мне и моя семья. Папа Сергей - сказочник, сестра - художница, мама…
- Мы кое-что о вашей маме Елене знаем. История потрясающая. Неужели все правда?
- Правда. Началась она давно, еще до нашего отъезда из России в Израиль. Мама исследует творчество художницы-еврейки Фридл Дикер в концлагере Терезин, где она учила детей рисованию, ставила с ними театральные постановки. Как-то мама увидела рисунки этих детей и была поражена: то были рисунки не запуганных изможденных ребятишек с психологическими деформациями, а нормальных обычных детей - с солнышком, синим небом, зеленой травой. Первая мысль, которая пришла маме в голову: «Кто-то с этими девочками и мальчиками очень хорошо работал в тех неимоверных условиях». Она стала искать - и нашла. И подняла вместе с именем Фридл такой культурный пласт, что занимается им уже 30 лет.
- А что вы знаете о Фридл?
- В концлагере Терезин в 1943 году она вела уроки рисования, в подвале делала выставки детских работ, написала книгу «Детский рисунок». Все, чего она хотела, - вдохнуть жизнь в приговоренных к смерти детей. Но она не одна была такая в концлагере Терезин. Карл Швенк создал там свой театр-кабаре, работал пражский художник-декоратор Зеленка, профессора-узники организовали университет и читали лекции узникам-студентам, а музыканты поставили оперу с участием 300 артистов. В 1944-м мужа Фридл отправили в Освенцим, она поехала за ним добровольно, на «поезде смерти», и погибла в газовой камере. Но перед этим успела спрятать 5000 детских рисунков, на каждом - тема, дата урока, имя.
Дыханье затаив…
- У узников концлагерей не было сил ноги таскать. А эти, в Терезине, назло всему и всем устроили нечто грандиозное…
- Да, так и было. То ли это время такое, то ли люди. Сами себя поддерживали в нечеловеческих условиях… Я, по-моему, похож на матушку, которая не заморачивается частностями, а всегда помнит о главном.
- Частности - это наша суета? Из- за нее мы забыли, зачем пришли в этот мир? Но ведь после «Снежного шоу» вспоминают…
- Прекрасно, если это так. Значит, миссия артиста выполнена. Но приезжая в Россию, я словно попадаю на 20 лет назад, в страну, из которой уехал. Ощущение это начинает меня прессовать. В России что-то не так до сих пор. Может, от того, что здесь много холода и мало света? Стараюсь не вникать в это гнетущее собрание мелочей и видеть везде свет, интерес.
- Да, жить в России трудно. А на Западе разве легко?
- Да везде хватает своего. Вот в Израиле, где я живу, почти всегда тепло. Но «Снежное шоу», которое во всем мире встречают на ура, тем не менее вышло из холодной России. Хорошо, когда в чем-то большом и ледяном есть кто-то маленький и теплый...
- А как вам барнаульский зритель?
- Очень интересная публика. Во время спектакля в зале было так тихо, что за кулисами артисты недоумевали: мы, мол, так стараемся, что они там себе думают, эти барнаульцы... А потом оказалось, что это и называется - затаить дыхание. В финале зрители аплодировали стоя.
- Вам не кажется, что шоу уже живет своей, независимой жизнью? В какой бы город вы ни приехали, не вы, а зритель диктует тональность спектакля…
- Я уже больше десяти лет существую в придуманном мире «Снежного шоу» и до сих пор не могу устать от него. Плюс - не таскаю реквизит, не монтирую спектакль. Есть у меня и свои авторские проекты, где я все сам делаю: клею, режу, пилю, придумываю, играю, выбираю музыку, рекламирую.
Везде идет снег
- Другие артисты приехали в провинцию, выступили - и уехали. А вы вот еще и мастер-класс проводите. Зачем вам это нужно?
- Дети... Мне с ними очень просто, им не нужно ничего доказывать. Возможно, я и сам ребенок.
- В Барнауле вы побывали впервые за 20 лет существования шоу. Видимо, мы увидим вас вновь, уже когда нынешние дети вырастут и приведут к вам на спектакль своих детей…
- Вот как раз наоборот. У Славы так получается: если шарик в этом году закатился в лунку, то и в следующем году тоже закатывается.
- А сам Полунин с вами не ездит?
- Иногда, когда получается. «Снежное шоу» в одно время с Барнаулом представляла в Лондоне вторая наша команда, и тоже без Славы. Он ведь сейчас - директор питерского цирка на Фонтанке, бегает, ищет стройматериалы, там же все здание надо ремонтировать, переделывать.
- Не вспомните, как вы попали в труппу Славы Полунина?
- Я в то время учился в Израиле и только начинал заниматься клоунадой. Узнав, что он устроил в Москве фестиваль, рванул туда. Меня с ним познакомили, и он говорит: «Покажи что-нибудь». Это в кафе было, и я показал на радость публике сумасшедшего профессора - у него голова со взбухшими венами, горб и очки. Слава сказал: «Берем!».
- А вы всегда так работаете? В смысле распределения ролей в труппе?
- После спектакля Слава обычно устраивает посиделки, мы дурачимся, что-то новое придумываем. Так, однажды в Мюнхене решили поставить вертепный спектакль и меня назначили режиссером. Сам Слава был Голубем, потому что он самый «воздушный» из нас, Роберт Городецкий - Иосифом, Роберт Саральп - Девой Марией, итальянец Онофрио Колючи - младенцем Иисусом, овечки, волхвы - всем достались роли.
- Для простого зрителя ваш спектакль - чудо. А для актеров?
- И для нас. Наверное, потому что это - история маленького человечка, где-то в Сибири. Везде, где мы бываем, после нашего выступления выпадает снег. Кроме Израиля. Там он в принципе раз в десять лет бывает. В спектакле есть тепло, а его в России много не бывает. Да и вообще нигде.
Фото Тамары Поповой.