О любовной экзотике.
"О видах любви" - называлась лекция, на которую в старом анекдоте граждан заманивали, чтобы в очередной раз рассказать о любви коммунистической партии к советскому народу. Теперь иные времена: любовь женщины к женщине (пришедшая к нам, по версии лектора, с порочного востока), мужчины к мужчине (с порочного запада), всевозможные методики самоудовлетворения и некоторые совершенно экзотические - утратили статус табу, говорить о них можно свободно. Да что-то не хочется. Вернее не так: говорить можно, за это тебя не побьют камнями, но не нужно. Как испокон веку не принято обсуждать интимных подробностей происходящего между людьми.
Приняв право других выбирать сексуального партнера по обоюдному согласию, мы естественно приняли и практику умолчаний, возможно даже более отстраненное отношение, чем в случае традиционного партнерства. Потому что существует ведь целый пласт литературы, основная задача которого подробно осветить на какое место ее фигуры упал его пылающий взгляд, по какому скользнула жаркая рука и как она прильнула к его восставшей плоти. Я о дамских романах, в которых сюжетные коллизии на вспомогательной роли, рулит софтпорно, что не мешает им оставаться в зоне легитимности. Серьезной литературе тоже случается заглядывать в спальню, но ненадолго, в особо напряженные моменты и без оглушительных подробностей.
В книгах о любви однополых партнеров и такой уровень откровенности чрезмерен, а интерес воспринимается похождениями слона в посудной лавке. Очаровательный пример - сцена из "Белых зубов" Зэди Смит, в которой в дом супругов-писателей приходит тетя друга их детей со своей партнершей (подругой, возлюбленной?) Визит с целью обсудить перспективы образования детей; в определенный момент что-то идет не так и мама-писатель брякает: "А как вы занимаетесь любовью? Кто сверху, кто снизу, какие-то приспособления используете или так обходитесь?" И у всех присутствующих одна мысль: "Вот идиотка!"
Это привычное положение вещей, не станем учитывать недоброй памяти Уильяма Берроуза, который один по среднестатистическим показателям перекроет всю гей-литературу как бык овцу (но его писания назвать порнографией - обидеть порно - визг бешеного пса). Так вот, тем более неожиданно было встретить в трех книгах, читаемых одновременно, откровенные подробности. Iphuck10 Пелевина, глава "Бейонд", исполненное томительных страстей описание совращения офицера вермахта французским режиссером Франсуа Трюффо с использованием (ужас-ужас!) в качестве примнки Жана Марэ.
Стивен Фрай "Гиппопотам" сцена застольного разговора в имении Логана, где старый педераст Оливер с невероятной скабрезностью смакует описание своих похождений на венецианском биенале: "У него была такая - все застыли от неловкости - Елда" (оркестр, урежьте марш). Клайв Баркер "Книга крови", эпизод In the Рills, the Сities, два приятеля-гея путешествуют по Югославии, один страстно любит осматривать церкви и монастыри, второй предпочитает более прозаические радости местной кухни и городские увеселения. Напряжение, вызванное взаимным недовольством, снимают спонтанным сексом в придорожном лесу. И, в общем. без ханжеских умолчаний.
Я тут сейчас так подробно о гей-теме, но есть еще кое-что, объединяющее три книги, написанные в разное время и в разных странах безусловно талантливыми харизматичными людьми. Зоофилия, о.боги мои, видно я недостаточно продвинутый пользователь, нет человеческих сил на подробности. Пелевин - "Блонди" - Фюрер и его пес; Фрай - эпизод на конюшне и неявная, но пронизывающая порочная сексуальность в Pig Blood Blues Баркера. Довольно, пожалуй.