"Волшебная сказка Нью-Йорка" Джеймс Патрик Данливи
Тост. За Корнелиуса
Кристиан! Твои глаза для слез!
Кристиан! Для ласки - прядь волос.
Доверь свой талисман ладоням поздних спутниц,
Бедняга Кристиан - красивый и беспутный!
Звезде американо-ирландского постмодернизма Джеймсу Патрику Данилви приписывают фразу: "Писательство - это превращение худших моментов жизни в деньги". Что ж, ему повезло больше, мне удастся конвертировать худшие моменты, пережитые во время чтения его романа, лишь в рецензию с минимальным количеством ненорматива (если повезет).
В "Волшебной сказке Нью-Йорка" ничего волшебного и сказочного. Обычный постмодернизм с сексуальной активностью героя, несовместимой с жизнью. Внимание к теме "а что у него в штанах?" в принципе характерно для жанра, вкупе с кроличьими аппетитами героев в этой сфере и раблезианской описательной избыточностью. Однако Данилви эксплуатирует ее упорнее, чем в среднем по больнице, что делает чтение утомительным. Хотя мужчин-рецензентов, которые пишут, что получили от книги удовольствие, я понимаю - у них процесс наверняка совмещался с физической активностью и выработкой эндорфинов.
Роман в целом мизантропический, чудовищно сексистский, расистский и антисемитский. Депрессивность и унылое человеконенавистничество здесь все время близко к точке кипения, но герой говорит о своих бедах-злосчастиях так поэтично, что в самый момент его говорения невольно испытываешь сочувствие - как тяжело на свете жить бедняжечке! И если негатив целиком на совести оригинала, то за эту непрошеную нежность стоит поблагодарить перевод.
Самое время сказать о том, как книга разбила мои надежды: читать взялась по игре, а значит, прочла бы в любом случае, но увидев, что перевел Сергей Ильин, сказала себе: "Вот оно, счастье!" - потому что он гений перевода и моя большая любовь на все времена. Исходный текст, однако, не просто имеет значение, но важнее во всех отношениях. Ожидать подобного было бы естественнее от Максима Немцова или Анастасии Грызуновой с их малой брезгливостью, но первое издание "Волшебной сказки Нью-Йорка" вышло в 1995, когда Настя была еще не в профессии, а мимо Макса шедевр прошел еще по какой-то причине, и в целом, что имеем - то имеем.
О чем книга? Уроженец Бронкса Корнелиус Кристиан, оставшийся в детстве сиротой и поменявший несколько приемных семей, возвращается из Европы, куда уехал, достигнув совершеннолетия. С ним приплыл гроб жены, которая скончалась в пути. Он умеренно скорбит, но главным образом озабочен вопросом, как сумеет рассчитаться с пароходной компанией за транспортировку тела (это другой тариф, чем билет второго класса) и похоронным бюро. Все земное достояние на момент начала истории составляет сорок с небольшим долларов.
По счастью, владелец похоронной конторы, очарованный его аристократизмом и британским акцентом, предлагает работу "лицом фирмы", есть в Корнелиусе особая респектабельность, которая поспособствует притоку обеспеченных клиентов. Несмотря на то, что это позволит решить текущие проблемы и в рассрочку погасить долг, герой соглашается на постыдное ремесло не без колебаний. Не имея ничего, кроме внешности, манер и способности располагать к себе людей со средствами, еще он изрядный задира, недурной боксер в весе пера и у него сверхлибидо.
Мне представляется, что недолгим положением ведущего жанра постмодернизм обязан одержимости лестной для мужчин идеей об их готовности к сексу в любое время дня и ночи. Белые образованные цисгендерные англосаксы читают, отождествляются с героем и думают: "Вот какие мы молодцы, и Шекспира с Витгенштейном можем процитировать, и сношаться от забора до обеда". На первых же похоронах Кристиан знакомится с вдовой мультимиллионера. Фани не только богата и молода, она еще и хороша собой, и влюблена как кошка. Тут бы герою угомониться, но нет.
Вся дальнейшая история складывается из череды потрахушек с Фани, охоты на других женщин в промежутках и беспросветного нытья на несправедливость мироустройства фоном. Все возможности, предоставляемые доброй фортуной, герой последовательно продалбывает и к финалу закономерно приходит в том же плачевном состоянии, в каком мы его встретили. Возможно читатель в моем лице должен сделать из этого вывод, вроде "мир наживы и чистогана ловил его и не поймал", но думает только, что поделом мудаку.
Обязательные для постмодернизма лингвистические эксперименты с формой в этом тексте ограничиваются отказом от знаков препинания, которые Данилви упраздняет как класс, назначая гегемоном точку, которую уж зато ставит где надо и где не надо. Еще из стилистических особенностей то, что всякая глава завершается редкой тупости сентенцией, оформленной в столбик: как стихи, но без метра, ритма и рифмы.
Если бы не Сергей ильин, была бы двойка. За него четыре звезды.
#американская литература, постмодернизм, Данилви, пер. Сергея Ильина, издательство Симпозиум