Сандхерст - с муштрой и ледями.
Фрэнсис Инголл поступил в знаменитое военное училище в Сандхерсте в 1927г.
Приведем небольшие отрывки из его воспоминаний об учебе там, характеризующие царящие тогда нравы.
Отец Френсиса был богатым человеком, членом Лондонской фондовой биржи и старшим партнером фирмы «Инголл и Ко». Их предки известны с XVI века, многие служили в армии в давние времена, но в целом родители были удивлены выбором сына. Когда же они смирились с этим, матушка-шотландка захотела, чтобы он вышел в Гордонский полк, но и здесь сын настоял на своем. Он обожал лошадей и хотел быть только в кавалерии. После долгого выбора и сомнений, произошла случайная, но судьбоносная встреча с полковником Харви, много рассказавшим ему об Индии и посоветовавшем выбрать 6й уланский полк. Дальше начинается сама история поступления в военное училище.
Поступление не для всех.
«Я никогда не был блестящим учеником, к тому же пропустил по болезни несколько месяцев, так что для меня стала сюрпризом хорошая характеристика из школы, посланная в Сандхерст. И хотя мне предстояли вступительные экзамены, я знал, что буду принят независимо от результатов.
Было необходимо иметь двух поручителей, и отец попросил двух старых друзей семьи поручиться за меня, сэра Эдварда Кларка и сэра Мориса (позже лорда) Хэнки. Сэр Морис был секретарем Кабинета министров много лет и имел громадные связи во всех кругах, включая членов Королевской семьи. Он сумел устроить встречу с герцогом Коннаутским (сын королевы Виктории и дядя короля на тот год, фельдмаршал, ну вы поняли), шефом 6го уланского полка, порекомендованного мне полковником Харви. После того как я был представлен Его королевскому высочеству, ход моему делу был дан окончательно.
Прибыв серым унылым вечером поздней осенью 1927г. в Сандхерст, я был назначен в 5 роту- «прекрасную пятерку» как ее звали.
В училище мы были известны как «джентльмены-кадеты». Инструктора должны были обращаться к нам «Мистер» или «Сэр», даже если собирались наказать. Большинство из нас были из частных школ, предельно закрытых и очень дорогих. В мое время было лишь несколько кадетов из нижних чинов. Их называли кадеты Y, плату за их обучение и расходы вносило правительство. Они были выдающимися солдатами, один впоследствии стал знаменитым генералом. Мой отец платил за обучение в Сандхерсте 1000 фунтов в год -весьма значительная сумма в те времена-, не считая расходов на униформу, снаряжение и мои карманные расходы. Но все меняется, сейчас (Инголл писал мемуары в 1980е) все расходы за обучение берет на себя государство, а самим курсантам наоборот платят стипендию, причем больше, чем я получал, будучи младшим лейтенантом.
В 1920е Королевский военный колледж Сандхерст готовил офицеров для пехоты и кавалерии, а Королевская военная академия в Вулидже- для артиллерии, инженерных войск и связи. Разумеется, между нами существовал жесткий антагонизм, а совместные спортивные мероприятия заканчивались нередко увечьями!
Муштра.
Мое первое впечатление от училища было - суматоха. Казалось здесь было бессчетное количество сержантов-инструкторов в гвардейской форме, лающих как пастушьи собаки.
-Проходите, сэр!
-Быстрее, сэр!
-Вы больше не в школе, сэр…
- Двигаемся, двигаемся!!!
Каждую секунду бодрствования первые несколько месяцев новичков-кадетов гоняли, и не только инструктора, но и старшекурсники, кадеты-офицеры и кадеты-сержанты. Казалось всегда кто-то стоял за плечом и орал: «Торопитесь, мистер Инголл, сэр! Бегом, сэр!! Вы очень ленивый джентельмен, СЭР!!!»
Помимо прочего новички первое время носили неудобную и некрасивую одежду шоколадного цвета. Также жизнь кадетов в Сандхерсте была сплошным отдаванием чести всем и каждому.
Наши первые шесть недель полностью прошли на строевом плацу. Строевая подготовка кадетов и приемы с оружием всегда были на самом высочайшем уровне в британской армии, а возможно и во всем мире. Часто выборные партии кадетов посылались для показательных выступлений в армейские батальоны. Главным по строевой в 5й роте был сержант-майор Билл Мэнджер из Колдстримской Гвардии.
Не Мэнджер, но в Колдстримской фуражке.
У него были щетинистые усы как у моржа и полковая фуражка с белым околышем и козырьком, окантованным золотом, всегда покоящимся на его носу. Он также носил складной деревянный шагомер под левой рукой- символ принадлежности к элите инструкторов строевой подготовки, не положенный больше никаким другим категориям. С его помощью можно точно отмерять длину шага во время маршировки, для пехоты это было 30 дюймов (75 см).
В другом месте воспоминаний Инголл приводит еще один пример поведения сержанта.
Еще в Сандхерсте Джордж Хекст получил свое необычное прозвище. Сержант-майор Мэнджер как всегда прохаживался вдоль строя, спрашивая наши имена в своей обычной манере, и с сардонической ухмылкой остановился перед Хекстом, который носил в правом глазу монокль.
-И как вас зовут, сэр?
-Хекст, Стафф!
-Эй, мистер Хекст, сэр, а можно поинтересоваться, че это за штука в правом глазу?
-Это монокль, Стафф!
-Хорошо, мистер Хекст, сэр, еще вторую стекляшку на другой конец и у вас был бы чертов телескоп, не находите?
Так к Джорджу прилипло прозвище «Чертов Телескоп».
«Это полное дерьмо!»
Большинство кадетов тщательно все учили и отрабатывали, снося все трудности и унижения, ради главной цели - стать офицерами Его величества. Но это не было обязательным правилом. Бывали и исключения. Некоторые попали сюда по прихоти своих семей, вовсе не испытывая желания быть военными. Под все увеличивающимся давлением они постепенно ломались и незаметно исчезали из училища. Еще вчера были с нами, а уже завтра о них все забывали. Но некоторые же уходили «громко»- как Джордж Эльснер. Восхитительный малый, он, тем не менее, определенно, не испытывал желания закончить курс и всячески демонстрировал, что готов быть где угодно, но только не в Сандхерсте. Редкий день не проходил для него без каких-нибудь проблем.
Помню, как он вызвал целую бурю на смотре. Еще на самом первом построении сержант-майор Мэнджер ходил вдоль строя и спрашивал кадетов, как их зовут, а мы должны были отвечать как положено: «Инголл, Стафф!». (Мы должны были обращаться к инструкторам и воррантам именно так. Обычно это переводят как «штаб» или «штабс»- но тут не совсем по смыслу подходит, да и звучит слишком по-немецки). Но Мэнджер продолжал этот спектакль каждый день в течении нескольких недель, хотя давно уже всех запомнил. И вот в очередной раз он ходил вдоль строя и спрашивал как всех зовут и выслушивал стандартные ответы. Мы стояли по струнке, глаза вперед, ожидая своей очереди. И тут… Когда Мэнджер спросил второй-третий раз, вдруг раздался громкий голос: «Это полный бред! (а дословно можно перевести и как «дерьмо»)».
Я узнал голос Эльснера, он стоял в середине задней шеренги. Фуражка сержант-майора чуть не слетела.
-«КТО ЭТО СКАЗАЛ?!»-заорал он.
-Я, Стафф- ответил Джордж.
-О, ты? Ты! Хорошо же, черт побери, шаг назад, МАРШ!
Сержант бежал вокруг строя туда, где стояла жертва. Эльснер не сдвинулся с места. Итак.
-Вы под арестом, мистер Эльснер, сэр.
Сержант-майор приказал соседям по строю отконвоировать его на гауптвахту. Бедный парень слева не смог правильно и отчетливо это сделать и тоже угодил на «губу». Мы продолжали стоять в тишине, нас немного трясло- наполовину от смеха, наполовину от ужаса.
В конце концов, Эльснер добился чего хотел и ушел из училища. Не знаю, что с ним сталось потом, но вполне возможно во время Второй мировой его все равно призвали и он волей-неволей все же оказался в армии.
Также некоторые хотели стать офицерами, но не связывать свою жизнь с армией навсегда, а отслужив несколько лет в каком-нибудь фешенебельном полку, продолжить семейный бизнес. К этой категории относился мой хороший друг баронет сэр Чарльз Мапин. Как наследник знаменитого лондонского ювелирного дома «Мапин и Вебб» он всегда имел кучу денег и мог относиться к армейским требованиям не слишком серьезно.
Что мы увидим чуть ниже, но сначала....
Британский Швейк.
В Сандхерсте мы все имели солдатскую прислугу- денщиков, по одному на 2-3 джентльмена-кадета (или ДК, как нас часто сокращали). Нашим был «Дядя» Боб Бартлетт - легендарная личность. Он был денщиком в Сандхерсте с 1913г. (по 1948г). У него было огромное брюхо и чтоб его поддерживать, он носил ремень пониже пупка. Во рту всегда была дымящаяся маленькая глиняная трубочка. И четыре подбородка, по складкам которых постоянно стекала слюна изо рта. Также он постоянно ругался,-ни одно слово не вылетало у него не подкрепленное ругательством,- я никогда не знал человека столь же красноречивого.
В другом месте Инголл приводит еще пример - После войны Дядя Бартлетт встретился с бывшим училищным офицером, которого в свое время не особо любил. А он стал впоследствии генералом-парашютистом, героем Арнема, кавалером орденов и прочая, и прочая - Фредериком Браунингом. Самое приличное, что Дядя говорил про него в свое время было «Гребанный ублюдок Общей службы». Браунинг захотел увидеть кого-нибудь из старых служак. Вызвали Бартлетта. Перед кабинетом генерала, Дядя видимо вспомнил все прежние обиды, и, войдя, на вопрос «Как ты?, выглядишь неплохо» сперва испепелил Браунинга взглядом, потом, опершись обеими руками на стол, наклонился поближе к лицу собеседника и прошипел: «Боже правый, кто бы мог подумать, что они сделают тебя гребанным генералом».
Но вернемся к основному рассказу.
Подразумевалось, что Дядя как денщик должен убирать наши комнаты и постели. Но он был ленивый старый человек и не особо себя утруждал. Также он должен был чистить наше снаряжение, которое всегда должно было быть безукоризненным- даже малюсенькое пятнышко на штыке приводило к немедленному наказанию. Если мы полагались на него в этом деле, то неизбежно получали выговор на очередном смотре. Пока мы не давали ему «на чай»- тогда он творил просто чудеса с куском кожи или стали.
История огненной потаскушки.
Лишь однажды я видел Дядю выбитым из его размеренного образа жизни, когда ранним утром он ворвался в мою комнату. Было пять утра и я еще крепко спал, но он влетел без обычного «Разрешите войти, сэр», что уже было нонсенсом.
-Мистер Инголл, мистер Инголл, вставайте быстрее! - задыхался он.
-Боже, Дядя, что случилось? Пожар?
-Нет, нет. - пыхтел он- Идемте в комнату сэра Чарльза! Быстрее!
Чарльзу надо было рано вставать на дежурство и Дядя зашел его разбудить, как договаривались, и «…чтоб меня разорвало, он там в постели с вот такущей огненной потаскушкой рядышком!»- закончил свой рассказ старый солдат.
Трудновато в это верилось, но я быстро собрался и побежал к Чарльзу. И действительно, он сидел на постели, а рядом была очень фигуристая рыжеволосая леди. Оба были сильно пьяны. И хотя она немного прикрылась, у меня не сложилось впечатления, что она сильно стыдится своей наготы. У Дяди же глаза вылезли из орбит.
Необходимо было выставить ее до утреннего построения, когда «ищейки» пойдут инспектировать комнаты кадетов. Я приказал Дяде сбегать за моим другом Брюсом Сетоном, и он порысил- я никогда не видел чтоб он так быстро бегал- и вскоре вернулся с ним.
Никогда еще в моей прежней службе передо мной не стояла столь неотложная и сложная задача. Мы быстро обсудили сложившуюся ситуацию, а потом первым делом сказали леди смыть макияж- хотя если честно, его у нее уже немного оставалось на лице. Чарльз хорошенько над ней поработал, определённо. Мы же тем временем притащили лишний комплект формы, ремень и фуражку. К счастью девушка была не из богатеньких, так что в форме и с волосами, упрятанными под фуражку, походила на неплохо сложенного парня.
Пока мы с Дядей занимались ее «туалетом и макияжем», Брюс сбегал за добровольцами, и мы сформировали небольшой «взвод» из 6-8 человек, включая леди. После чего со мной во главе, так как я был недавно произведен в лэнс-капрал-кадеты, мы покинули ротную казарму через черный ход, чтобы нас не заметили и отправились к задним воротам. Должен признать, что девушка играла свою роль хорошо и маршировала, как только могла.
На посту у ворот стоял один из наших училищных полицейских, отставной солдат. Они носили синие мундиры, за что и прозывались «синими бутылками». «Джентельмены-кадеты» изводили их нещадно и вводили в смущение при любой возможности, так что те старались не придираться к нам лишний раз, особенно если что-то было похоже на официальные дела.
-Куда идете, сэр? - спросил меня синебутылочник.
-Подготовительный взвод для стрелковой подготовки, Стафф.- звучало откровенно надуманно, но он пропустил нас.
Зайдя за угол, мы объяснили леди, что она может спрятаться в ближайшей гостинице и дождаться там Чарльза, который расплатится с ней. Когда она ушла, мы послонялись по округе минут 20, чтобы выглядело правдоподобно, а потом пошагали назад к воротам.
-Что-то быстровато - прокомментировал наше возвращение синебутылочник.
-Перепутали место, - выпалил я, - торопимся!
И мы быстро промаршировали дальше. «Левой, правой! Левой, правой!»- командовал я, пока мы не пришли в расположение роты и разбежались по своим комнатам, как кролики по норам. Но я никогда не забуду лица Дяди тем ранним утром и его дрожащие от волнения подбородки. А все произошедшее осталось в анналах как «история огненной потаскушки».