(no subject)
Ещё немного моей ежедневной обыденной жизни.
Храмовые иконы страдают сильнее прочих - ну вы знаете, много усердия и мало, ээ, адекватной самооценки. Но привозят хоть чинить, слава Богу. Митрофаний вот у меня - наш местный, очень почитаемый и любимый, из крупного старого храма, районный центр, все дела. Записали поверху сплошь, золотце узорное помазали толстым слоем бронзянки. По всем неровностям проложили цементные заплатки, стало красиво и _надёжно_.
Вот лечить начала и увидала: доску выгнуло, конешно - и поновители, желая только хорошего, прикрутили её шурупами к фанерной основе. Чтоб надёжно, значит. Ну и красиво, вы поняли.
Заодно посбивали фрагменты высокого авторского грунта - а что он мотается, ей Богу. И бронзовой красочкой тоже прошлись - чтоб всё блестело.
2.
Вот тут у меня дар речи пропадает - неважно, сколько раз такое я видала. Но делать нечего, жалко икону - невыносимо как просто. Обеззараживаю, возвращаю цельность основе, убиваю всё живое ( а его там ооочень много).
Потом иду разглядывать жыыыывопись. Тут всё предсказуемо - дёшево, плотно, грубо. МНОГО. Подбираю группы растворителей, нахожу удачный. А внизу-то авторская живопись - тоненькая, светлая, техничная, загляденье.
3.
Двигаюсь дальше, снимаю участок за участком. Работа непрофессионала потемнела, покрылась кракелюром, визуально очень некрасиво постарела. Авторская живопись в приличном состоянии, чистая и ровная. А я вся такая как Индиана Джонс, добываю сокровища с помощью хитроумных приспособлений и лассо, ггг.
4.
Ещё кусочек удалила и утоньшила - открывается левая часть лика, совершенно сохранная. Никаких нарисованных кривых ресниц, никакого колхозного загара.
5.
Вот и до правой части добираюсь - всё вот это грязно-жёлтое нужно ещё добирать, а потёртостей не так уж и много, всё можно вернуть на место и собрать головку полностью.
6.
…это я стараюсь записывать всякое в надежде вернуться к регулярной писанине посерьёзней, бо чужие ортодоксальные мемуары и _богословиеиконы_ вызывают тоску почти кромешную.
Храмовые иконы страдают сильнее прочих - ну вы знаете, много усердия и мало, ээ, адекватной самооценки. Но привозят хоть чинить, слава Богу. Митрофаний вот у меня - наш местный, очень почитаемый и любимый, из крупного старого храма, районный центр, все дела. Записали поверху сплошь, золотце узорное помазали толстым слоем бронзянки. По всем неровностям проложили цементные заплатки, стало красиво и _надёжно_.
Вот лечить начала и увидала: доску выгнуло, конешно - и поновители, желая только хорошего, прикрутили её шурупами к фанерной основе. Чтоб надёжно, значит. Ну и красиво, вы поняли.
Заодно посбивали фрагменты высокого авторского грунта - а что он мотается, ей Богу. И бронзовой красочкой тоже прошлись - чтоб всё блестело.
2.
Вот тут у меня дар речи пропадает - неважно, сколько раз такое я видала. Но делать нечего, жалко икону - невыносимо как просто. Обеззараживаю, возвращаю цельность основе, убиваю всё живое ( а его там ооочень много).
Потом иду разглядывать жыыыывопись. Тут всё предсказуемо - дёшево, плотно, грубо. МНОГО. Подбираю группы растворителей, нахожу удачный. А внизу-то авторская живопись - тоненькая, светлая, техничная, загляденье.
3.
Двигаюсь дальше, снимаю участок за участком. Работа непрофессионала потемнела, покрылась кракелюром, визуально очень некрасиво постарела. Авторская живопись в приличном состоянии, чистая и ровная. А я вся такая как Индиана Джонс, добываю сокровища с помощью хитроумных приспособлений и лассо, ггг.
4.
Ещё кусочек удалила и утоньшила - открывается левая часть лика, совершенно сохранная. Никаких нарисованных кривых ресниц, никакого колхозного загара.
5.
Вот и до правой части добираюсь - всё вот это грязно-жёлтое нужно ещё добирать, а потёртостей не так уж и много, всё можно вернуть на место и собрать головку полностью.
6.
…это я стараюсь записывать всякое в надежде вернуться к регулярной писанине посерьёзней, бо чужие ортодоксальные мемуары и _богословиеиконы_ вызывают тоску почти кромешную.