Что-то шелестит
Последние дня три у меня мономания: что-то шелестит. Шелестит что-то. С утра, как проснусь, начинается: ших-ших-ших, ших-ших-ших, еле слышно, точно воробушек крылышками трепещет... зараза. И весь день это трепетанье и лепетанье до самого позднего вечера. Уж подумала грешным делом, не в голове ли у меня. Бабушка глохнуть начала так, всё время в голове слышалась то музыка, то торжественное пение вроде гимна СССР, то разные посторонние звуки. Прошлый год я так думала про горлиц, про их характерное у-хУ-ху, транслитерируемое с птичьего как греческое δεκαοχτώ.
- По-гречески, - сказал Теодор, неторопливо прожёвывая бутерброд, - кольчатая горлица называется dekaoctura, то есть восемнадцать монет. Есть легенда, что, когда Христос… гм… нёс крест на Голгофу, один римский солдат, заметив, как он изнемогает, пожалел его. Как раз в том месте у дороги сидела старуха и продавала… гм… молоко. Солдат спросил у неё, сколько стоит кружка молока. Она ответила, что просит за неё восемнадцать монет. У солдата оказалось только семнадцать. Он… э… понимаешь… попросил старуху, чтобы она продала ему кружку молока для Христа за семнадцать монет, но жадная женщина настаивала на восемнадцати. И вот, когда Христа распяли, старуха превратилась в кольчатую горлицу. До конца дней ей суждено было летать кругом и повторять decaocto, decaocto - восемнадцать, восемнадцать. Если она когда-нибудь скажет decaepta, семнадцать, то снова превратится в женщину, если же из упрямства произнесет decaennaea, девятнадцать, наступит конец света.
[Джеральд Даррелл, «Птицы, звери и другие родственники»]
Но это было не в голове. Это были горлицы. И на этот раз, забегая вперёд, оказалось не в голове. С самого начала было ясно, что шуршит где-то снаружи дома, потому что ночью закрываем окна и ших-ших перестаёт доноситься. Так вот.а Сегодня в сумерках открыла окна на балконе, чтобы проветрить, а ших-ших-ших ощутимо усилилось. Откуда-то из-под балкона. Глянула вниз, а там соседи повесили на подоконник, на перильца, которые теоретически должны удерживать цветочные горшки, фольгу от шоколада.
Это они голубей отпугивают. И горлиц. Опять горлицы!
Песня про горлицу. По-сербски она называется звукоподражательно: гугутка. Или кумрия, с турецкого.
Гугутка гука во осоје, леле.
Невеста шета по двори,
и на гугутка говори:
Гукај ми, гукај, гугутко, леле.
И ја сам така гукала,
кога сам била при мама.
Кога ме мама мијеше, леле,
бело ми лице цв'теше.
Кога ме тата хранеше, леле,
русе ми косе растеше.
Горлица воркует в отдалении,
молодая жена по двору ходит
и горлице говорит:
Воркуй, воркуй, горлица,
и я сама ворковала,
когда при матушке жила.
Когда меня матушка умывала,
белое моё личико расцветало.
Когда меня батюшка кормил,
русые мои косы вырастали.
- По-гречески, - сказал Теодор, неторопливо прожёвывая бутерброд, - кольчатая горлица называется dekaoctura, то есть восемнадцать монет. Есть легенда, что, когда Христос… гм… нёс крест на Голгофу, один римский солдат, заметив, как он изнемогает, пожалел его. Как раз в том месте у дороги сидела старуха и продавала… гм… молоко. Солдат спросил у неё, сколько стоит кружка молока. Она ответила, что просит за неё восемнадцать монет. У солдата оказалось только семнадцать. Он… э… понимаешь… попросил старуху, чтобы она продала ему кружку молока для Христа за семнадцать монет, но жадная женщина настаивала на восемнадцати. И вот, когда Христа распяли, старуха превратилась в кольчатую горлицу. До конца дней ей суждено было летать кругом и повторять decaocto, decaocto - восемнадцать, восемнадцать. Если она когда-нибудь скажет decaepta, семнадцать, то снова превратится в женщину, если же из упрямства произнесет decaennaea, девятнадцать, наступит конец света.
[Джеральд Даррелл, «Птицы, звери и другие родственники»]
Но это было не в голове. Это были горлицы. И на этот раз, забегая вперёд, оказалось не в голове. С самого начала было ясно, что шуршит где-то снаружи дома, потому что ночью закрываем окна и ших-ших перестаёт доноситься. Так вот.а Сегодня в сумерках открыла окна на балконе, чтобы проветрить, а ших-ших-ших ощутимо усилилось. Откуда-то из-под балкона. Глянула вниз, а там соседи повесили на подоконник, на перильца, которые теоретически должны удерживать цветочные горшки, фольгу от шоколада.
Это они голубей отпугивают. И горлиц. Опять горлицы!
Click to viewПесня про горлицу. По-сербски она называется звукоподражательно: гугутка. Или кумрия, с турецкого.
Гугутка гука во осоје, леле.
Невеста шета по двори,
и на гугутка говори:
Гукај ми, гукај, гугутко, леле.
И ја сам така гукала,
кога сам била при мама.
Кога ме мама мијеше, леле,
бело ми лице цв'теше.
Кога ме тата хранеше, леле,
русе ми косе растеше.
Горлица воркует в отдалении,
молодая жена по двору ходит
и горлице говорит:
Воркуй, воркуй, горлица,
и я сама ворковала,
когда при матушке жила.
Когда меня матушка умывала,
белое моё личико расцветало.
Когда меня батюшка кормил,
русые мои косы вырастали.