Об акустикофобах
Это я вчера на почту ходила. У меня каждый поход на почту или в поликлинику углубляет познание действительности. Особенно если явиться раньше всех и в относительной безопасности, не страшась проторчать на почте два часа, наблюдать малую группу "очередь" во всей её социологической мощи и красоте. Я бы стояние в очередях ввела бы в курс всех гуманитарных вузов страны, кроме шуток.
Эстрадники называют таких людей звонками. Ну, знаете, как это бывает: публика трудная, тоже все уставшие, замотанные, и тут кто-то один как расхохочется! Ещё и сам смех смешной бывает:
-- Умбу-ха-ха!
А за звонком грохочет весь зал, как будто наконец разрешили.
В этот раз роль звонка исполнял подвижной мужчина лет пятидесяти, в картузе. Он ходил взад-вперёд. Он театрально закатывал глаза. Он то и дело смотрел на часы. Он скрипел зубами. Он шёпотом, но очень внятно матерился. Ровно в восемь часов, когда дверь почты, естественно, не открылась, он подошёл большими шагами и изо всей силы толкнул железную створку.
Створка страшно залязгала, но деревянную дверь открывать не побежали. Не баре! постоят-потопчутся минут десять. Стоим, топчемся. Снег сыплет мелкий. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет.
Мужчина в картузе, однако, не желает успокаиваться и отчаянно стучит в стекло. Все озадаченно смотрят, что происходит в отделении. В отделении ничего не происходит. стоим, топчемся. "Звонок" с криком "Вы там что, вы там что?" громко, с грохотом колотит в стекло. Ответа нет. Таинственные "вы" продолжают "там что" и не пускают нас на тёплую почту. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет.
И уже через пять минут вся очередь начала заводиться и вовлекаться. Только что стояли спокойно, может быть, изредка на часы поглядывали, и вот уже тревожатся:
- А что, уже восемь?
- Нет, ещё не восемь!
- Нет, уже восемь!!
- А, ну да, восемь...
- Что ж вы мелете, что не восемь?!
- Как, как вы сказали: мелете? Вы сказали: мелете? Где вас воспитывали?
Всё на вы, это Питер, но обстановка накаляется. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет. Наконец, в десять минут девятого по моим часам появляется заведующая почтой и неспешной походкой идёт к дверям. Ей бы дать белый платочек в руку и получилась бы отличная солистка в ансамбле имени Пятницкого. Очередь чуть на решётку не бросается, как голодные тигры в зоопарке, в стекло колотит, а она медленно-медленно проворачивает ключ в замке... Восхищаюсь выдержкой.
Наконец мы в тепле. Первый в очереди (я только вторая) бросается к окошку с извещением в руках.
-- Куда вы? Куда вы? Номерок возьмите.
Вся толпа, человек пятнадцать, прихлынула к терминалу. Терминал не работает, загружается. Мужчина в картузе близок к истерике, стонет. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться.
Эстрадники называют таких людей звонками. Ну, знаете, как это бывает: публика трудная, тоже все уставшие, замотанные, и тут кто-то один как расхохочется! Ещё и сам смех смешной бывает:
-- Умбу-ха-ха!
А за звонком грохочет весь зал, как будто наконец разрешили.
В этот раз роль звонка исполнял подвижной мужчина лет пятидесяти, в картузе. Он ходил взад-вперёд. Он театрально закатывал глаза. Он то и дело смотрел на часы. Он скрипел зубами. Он шёпотом, но очень внятно матерился. Ровно в восемь часов, когда дверь почты, естественно, не открылась, он подошёл большими шагами и изо всей силы толкнул железную створку.
Створка страшно залязгала, но деревянную дверь открывать не побежали. Не баре! постоят-потопчутся минут десять. Стоим, топчемся. Снег сыплет мелкий. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет.
Мужчина в картузе, однако, не желает успокаиваться и отчаянно стучит в стекло. Все озадаченно смотрят, что происходит в отделении. В отделении ничего не происходит. стоим, топчемся. "Звонок" с криком "Вы там что, вы там что?" громко, с грохотом колотит в стекло. Ответа нет. Таинственные "вы" продолжают "там что" и не пускают нас на тёплую почту. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет.
И уже через пять минут вся очередь начала заводиться и вовлекаться. Только что стояли спокойно, может быть, изредка на часы поглядывали, и вот уже тревожатся:
- А что, уже восемь?
- Нет, ещё не восемь!
- Нет, уже восемь!!
- А, ну да, восемь...
- Что ж вы мелете, что не восемь?!
- Как, как вы сказали: мелете? Вы сказали: мелете? Где вас воспитывали?
Всё на вы, это Питер, но обстановка накаляется. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться. Кто-то её поправляет. Наконец, в десять минут девятого по моим часам появляется заведующая почтой и неспешной походкой идёт к дверям. Ей бы дать белый платочек в руку и получилась бы отличная солистка в ансамбле имени Пятницкого. Очередь чуть на решётку не бросается, как голодные тигры в зоопарке, в стекло колотит, а она медленно-медленно проворачивает ключ в замке... Восхищаюсь выдержкой.
Наконец мы в тепле. Первый в очереди (я только вторая) бросается к окошку с извещением в руках.
-- Куда вы? Куда вы? Номерок возьмите.
Вся толпа, человек пятнадцать, прихлынула к терминалу. Терминал не работает, загружается. Мужчина в картузе близок к истерике, стонет. Железная створка дверей с противным визгом начинает закрываться.