post
Оригинал взят у synthesizer в post
Только что вернулся с Триумфальной площади. Сотни и тысячи крысенышей оглушительно бьют в барабаны и кричат «Путин! Россия!» и «Медведев! Победа!». Ими дирижируют. И не только молодые командиры. Я видел одну старую женщину сволочь , увлеченно размахивавшую руками. Крысенышам холодно, они кричат еще и для того, чтобы согреться. Сотни и тысячи совершенно пустых глаз. На их фоне даже полицейские кажутся нормальными людьми. На Триумфальной площади возле концертного зала имени Чайковского сегодня вечером показывают обыкновенный фашизм. Мне пятьдесят три года и в детстве я часто видел фильмы о войне. Мне иногда ночью снилось все это - немцы в касках, пришедшие к нам домой и страх от того, что не можешь от них убежать. Но ни в каком страшном сне мне и присниться не могло, что через сорок лет я увижу обыкновенный фашизм на Триумфальной площади. После них надо помыть площадь. Вот как в сорок четвертом, когда по Москве провели пленных. На самом деле, весь ужас в том, что это наши дети. Они выросли у нас. Они не инкубаторские. Это взрослому можно просто крикнуть - что ж ты, сука, делаешь, опомнись! И даже полезть в драку. А тут… Высечь их всех? Поздно. Они не опомнятся. Опоминаются те, у кого есть память. У этих памяти нет. Я поступил глупо - подошел к одной юной и неумелой барабанщице и сказал на ухо, что потом ей будет стыдно. Она опустила глаза и отошла в сторону. По лицам других было видно - не отойдут. Уже вошли во вкус. Откуда их там привезли? Из Коломны или из Серпухова, из Саратова или Костромы… Что им светило там? Пиво по подворотням и драки с такими же как они. А тут они с барабанами, флагами и мегафонами в центре Москвы, их охраняет милиция и прохожие опасливо пробираются вдоль их строя. Погодите, пройдет еще несколько лет и из крысенышей вырастят настоящих крыс - жестоких, безжалостных. Они и придут на смену нынешним. Именно их мы будем выбирать в Думу и в президенты. Именно к ним будем ходить в приемные, и просить, просить, просить… У нас не так много времени осталось, чтобы успеть помешать этому. И я точно знаю - дома мы не отсидимся.
Только что вернулся с Триумфальной площади. Сотни и тысячи крысенышей оглушительно бьют в барабаны и кричат «Путин! Россия!» и «Медведев! Победа!». Ими дирижируют. И не только молодые командиры. Я видел одну старую женщину сволочь , увлеченно размахивавшую руками. Крысенышам холодно, они кричат еще и для того, чтобы согреться. Сотни и тысячи совершенно пустых глаз. На их фоне даже полицейские кажутся нормальными людьми. На Триумфальной площади возле концертного зала имени Чайковского сегодня вечером показывают обыкновенный фашизм. Мне пятьдесят три года и в детстве я часто видел фильмы о войне. Мне иногда ночью снилось все это - немцы в касках, пришедшие к нам домой и страх от того, что не можешь от них убежать. Но ни в каком страшном сне мне и присниться не могло, что через сорок лет я увижу обыкновенный фашизм на Триумфальной площади. После них надо помыть площадь. Вот как в сорок четвертом, когда по Москве провели пленных. На самом деле, весь ужас в том, что это наши дети. Они выросли у нас. Они не инкубаторские. Это взрослому можно просто крикнуть - что ж ты, сука, делаешь, опомнись! И даже полезть в драку. А тут… Высечь их всех? Поздно. Они не опомнятся. Опоминаются те, у кого есть память. У этих памяти нет. Я поступил глупо - подошел к одной юной и неумелой барабанщице и сказал на ухо, что потом ей будет стыдно. Она опустила глаза и отошла в сторону. По лицам других было видно - не отойдут. Уже вошли во вкус. Откуда их там привезли? Из Коломны или из Серпухова, из Саратова или Костромы… Что им светило там? Пиво по подворотням и драки с такими же как они. А тут они с барабанами, флагами и мегафонами в центре Москвы, их охраняет милиция и прохожие опасливо пробираются вдоль их строя. Погодите, пройдет еще несколько лет и из крысенышей вырастят настоящих крыс - жестоких, безжалостных. Они и придут на смену нынешним. Именно их мы будем выбирать в Думу и в президенты. Именно к ним будем ходить в приемные, и просить, просить, просить… У нас не так много времени осталось, чтобы успеть помешать этому. И я точно знаю - дома мы не отсидимся.