Даже если ты знаешь, куда идёшь, ты идёшь никуда.
Пускайся в путь после шести вечера, когда солнце ещё шпарит вовсю, но невольно становится ласковей.
Ты можешь увидеть невидимое: всё живёт.
Ты перестаёшь ощущать тяжесть своего тела, тяжесть поклажи и тяжесть жары. И тут дорога из магазина внезапно превращается в Путь.
Не стал полнее бой часов на башне церкви, не стала краснее блузка велосипедистки, не стал слаще запах синих цветов возле углового дома. Но всё вдруг обнаружилось.
Нашлась точность обретённого мира, как в лупу.
Этот мир на самом деле предметен. Ты видишь в нём каждую трещину. Что-то произошло с домами - они оказались живыми. И что-то произошло с пространством - путь до ближайшего перекрёстка уходит в невообразимую перспективу. С временем тоже метаморфозы - я не знаю, когда дойду до этого перекрёстка, возможно, через пять минут, возможно, никогда. Даже если я знаю, куда иду, я иду никуда. Потому что путь - бесконечен.
Если всё, как оказалось, так предметно, так ощутимо, я не пойму, почему изогнутость долгой выщербленной стены вдруг стала тоской? Откуда щемящая песня?
Теперь я знаю, откуда. Ты един со всем, ты один совсем, ты мал, ты не обременён - именно поэтому предчувствуешь, что всё преходяще. Если бы ты мог формулировать так, как это умеем мы, что бы ты выгравировал на своём перстне? Верно: «Всё проходит». Остаётся только выщербленность долгой стены.
...
Ты можешь увидеть невидимое: всё живёт.
Ты перестаёшь ощущать тяжесть своего тела, тяжесть поклажи и тяжесть жары. И тут дорога из магазина внезапно превращается в Путь.
Не стал полнее бой часов на башне церкви, не стала краснее блузка велосипедистки, не стал слаще запах синих цветов возле углового дома. Но всё вдруг обнаружилось.
Нашлась точность обретённого мира, как в лупу.
Этот мир на самом деле предметен. Ты видишь в нём каждую трещину. Что-то произошло с домами - они оказались живыми. И что-то произошло с пространством - путь до ближайшего перекрёстка уходит в невообразимую перспективу. С временем тоже метаморфозы - я не знаю, когда дойду до этого перекрёстка, возможно, через пять минут, возможно, никогда. Даже если я знаю, куда иду, я иду никуда. Потому что путь - бесконечен.
Если всё, как оказалось, так предметно, так ощутимо, я не пойму, почему изогнутость долгой выщербленной стены вдруг стала тоской? Откуда щемящая песня?
Теперь я знаю, откуда. Ты един со всем, ты один совсем, ты мал, ты не обременён - именно поэтому предчувствуешь, что всё преходяще. Если бы ты мог формулировать так, как это умеем мы, что бы ты выгравировал на своём перстне? Верно: «Всё проходит». Остаётся только выщербленность долгой стены.
...