КОЛЬКЕ ТЕРЕНТЬЕВУ НА ДЕНЬ ЕГО 65-ЛЕТИЯ ПОСВЯЩАЮ (САШКА ЧИСТОВИЧ, С ВОЖДЕЛЕНИЕМ) Войдя в столовую, Майка Михалыч выпил литровый штоф кваса. Глаза его закрылись, он упал в кресло, отчего замер. Через пару минут он рыгнул, что означало готовность к обеду. Михалыч вытащил ослабевшие ноги из кресла, налил стакан «Ессентуки № 17», выпив его наполовину, он вытащил из банки засахаренную дольку лимона и принялся быстро жевать, одновременно приговаривая: - Всё съем один, управлюсь сам. Хоть мать, хоть сын проси - не дам! Затем зацепил вилкой кусок буженины, а пальцами левой руки - щепотку квашенной капусты, оглашая комнату: - Стоит мужик - колышется, идет мужик - не дышится! И уже после горсти моченой морошки Майка уселся за стол и принялся за стерляжью уху с плавающими в ней налимьими печенками. Следом пошли блины с белужьей икрой, за ними - копченый балык. Покончив с ухой, Майка откинулся на стуле и пробормотал: - Ой, батюшки, есть хочется! - сказал упалым голосом один мужик; из пещура достал краюху - ест. Расстегайчики с начинкой из говяжьих мозгов с опятами, бараний бок с гречневой кашей были проглочены со словами: - Стонет он по полям, по дорогам, стонет он по тюрьмам, по острогам, в рудниках, на железной цепи; стонет он под овином, под стогом, под телегой, ночуя в степи. К концу обеда Майка Михалыч слегка взгрустнул, после чего произнес с усмешкой: - Назови мне такую обитель, я такого угла не видал, где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал?
Войдя в столовую, Майка Михалыч выпил литровый штоф кваса. Глаза его закрылись, он упал в кресло, отчего замер. Через пару минут он рыгнул, что означало готовность к обеду. Михалыч вытащил ослабевшие ноги из кресла, налил стакан «Ессентуки № 17», выпив его наполовину, он вытащил из банки засахаренную дольку лимона и принялся быстро жевать, одновременно приговаривая:
- Всё съем один,
управлюсь сам.
Хоть мать, хоть сын
проси - не дам!
Затем зацепил вилкой кусок буженины, а пальцами левой руки - щепотку квашенной капусты, оглашая комнату:
- Стоит мужик -
колышется,
идет мужик -
не дышится!
И уже после горсти моченой морошки Майка уселся за стол и принялся за стерляжью уху с плавающими в ней налимьими печенками. Следом пошли блины с белужьей икрой, за ними - копченый балык. Покончив с ухой, Майка откинулся на стуле и пробормотал:
- Ой, батюшки, есть хочется! -
сказал упалым голосом
один мужик; из пещура
достал краюху - ест.
Расстегайчики с начинкой из говяжьих мозгов с опятами, бараний бок с гречневой кашей были проглочены со словами:
- Стонет он по полям, по дорогам,
стонет он по тюрьмам, по острогам,
в рудниках, на железной цепи;
стонет он под овином, под стогом,
под телегой, ночуя в степи.
К концу обеда Майка Михалыч слегка взгрустнул, после чего произнес с усмешкой:
- Назови мне такую обитель,
я такого угла не видал,
где бы сеятель твой и хранитель,
где бы русский мужик не стонал?
Reply
Leave a comment