всем Татьянам
О, невероятная Татьяна!
To что Вы мне написали, ошеломляет буквальностью чувств, голой метафизичностью, присутствием слезы, отсутствием соплей, и безграничной любовью к предмету. Я изумлён
Вашей смесью любови к любви, и в этом Вашем послании она предельно искренне запечатлённая.
Moгу ли я не отвечать на Ваше (поразительно откровенное) проявление чувств. Ответ
Может быть только один - нет. Не могу не отвечать.
Я бы мог остаться в состоянии дружеского собрата по письму, но Ваше эпистолярное
очарование не позволяет мне это сделать. Как же Вы хороши. Читая Ваши милые строки,
которые томятся, оправдываются, одновременно пленяют и стремительно бегут к моим
катарактным глазам, я совершенно теряю всякое представление о пространстве и времени. Я вскакиваю с кровати, бегу на кухню, и чтобы как то привести свои чувства
в порядок, торопливо пью холодный зелёный чай, хотя моё внутреннее «я» тяготеет боль-
ше к чёрному китайскому.
В Ваших чарующих стихах многократно говорится о душевном жаре, о сентиментальной
влажности, но не грубой сухости, о эмоциональности, но не о скудости эмоций. Я как будто растворяюсь в метафорах Вашего безупречно - стройного стиля.
Ваши вибрации, Ваш тон, источающий трепет и буквально вызывающий почти физичес-
кое растворение в Эвересте ощущений. Этому чувству, часто достигающему болезненной
интенсивности, Ваше искусство обязано своей репутацией дьявольского искушения...,
однако, опровергая себя, скажу - Ваше желание поставить искусство на службу любви
есть тоже искушение, хотя и ангельское.
С одной стороны- необыкновенная Ваша техническая виртуозность, одновременно с пре
дельной чувственностью, с другой- сдержанность, скрытой устремлённости в любовь.
Восхитительным образом, Вы перескакиваете с нерифмованного пятистопного ямба на
непоколебимейший амфибрахий, подобно тому как Эней бросает свою возлюбленную, а
она (Дидона или любовь Дидоны), вначале гибкая и подвижная, каменеет, обретая неподвижность отчаяния.
Страстное движение Вашей любви к морю наслаждений оборачивается для меня морем слёз.
Позвольте же мне выразить Вам мою безграничную признательность. Вы зажигаете
Во мне радостный огонёк надежды- в своём порыве к высшей свободе (любви) Вы
- Поэт - отважно бросаете вызов усталости, рутине,страху, одиночеству, абсурдности
бытия и презренному авангарду.Ваше поэтическое чудо происходит в тот момент когда
Вы совершенно испепелены, изнурены всепоглощающим чувством, которое тут же
прыгает на бумагу. Вы бросаете мужественно-женственный вызов безжизненной пустыне
бесчувствия, Вы топите ледяные айсберги пошлости и неверия в любовь, превращая их
в океан всепоглощающей любви.
Неважно что я никогда больше не увижу Вас, о Татьяна, помнить о Вас я буду даже за
гробом, важно одно, и я не могу не ответить Вам тем же - любовь моя к Вам не остынет
во веки.
Ваш Маймихалыч.
To что Вы мне написали, ошеломляет буквальностью чувств, голой метафизичностью, присутствием слезы, отсутствием соплей, и безграничной любовью к предмету. Я изумлён
Вашей смесью любови к любви, и в этом Вашем послании она предельно искренне запечатлённая.
Moгу ли я не отвечать на Ваше (поразительно откровенное) проявление чувств. Ответ
Может быть только один - нет. Не могу не отвечать.
Я бы мог остаться в состоянии дружеского собрата по письму, но Ваше эпистолярное
очарование не позволяет мне это сделать. Как же Вы хороши. Читая Ваши милые строки,
которые томятся, оправдываются, одновременно пленяют и стремительно бегут к моим
катарактным глазам, я совершенно теряю всякое представление о пространстве и времени. Я вскакиваю с кровати, бегу на кухню, и чтобы как то привести свои чувства
в порядок, торопливо пью холодный зелёный чай, хотя моё внутреннее «я» тяготеет боль-
ше к чёрному китайскому.
В Ваших чарующих стихах многократно говорится о душевном жаре, о сентиментальной
влажности, но не грубой сухости, о эмоциональности, но не о скудости эмоций. Я как будто растворяюсь в метафорах Вашего безупречно - стройного стиля.
Ваши вибрации, Ваш тон, источающий трепет и буквально вызывающий почти физичес-
кое растворение в Эвересте ощущений. Этому чувству, часто достигающему болезненной
интенсивности, Ваше искусство обязано своей репутацией дьявольского искушения...,
однако, опровергая себя, скажу - Ваше желание поставить искусство на службу любви
есть тоже искушение, хотя и ангельское.
С одной стороны- необыкновенная Ваша техническая виртуозность, одновременно с пре
дельной чувственностью, с другой- сдержанность, скрытой устремлённости в любовь.
Восхитительным образом, Вы перескакиваете с нерифмованного пятистопного ямба на
непоколебимейший амфибрахий, подобно тому как Эней бросает свою возлюбленную, а
она (Дидона или любовь Дидоны), вначале гибкая и подвижная, каменеет, обретая неподвижность отчаяния.
Страстное движение Вашей любви к морю наслаждений оборачивается для меня морем слёз.
Позвольте же мне выразить Вам мою безграничную признательность. Вы зажигаете
Во мне радостный огонёк надежды- в своём порыве к высшей свободе (любви) Вы
- Поэт - отважно бросаете вызов усталости, рутине,страху, одиночеству, абсурдности
бытия и презренному авангарду.Ваше поэтическое чудо происходит в тот момент когда
Вы совершенно испепелены, изнурены всепоглощающим чувством, которое тут же
прыгает на бумагу. Вы бросаете мужественно-женственный вызов безжизненной пустыне
бесчувствия, Вы топите ледяные айсберги пошлости и неверия в любовь, превращая их
в океан всепоглощающей любви.
Неважно что я никогда больше не увижу Вас, о Татьяна, помнить о Вас я буду даже за
гробом, важно одно, и я не могу не ответить Вам тем же - любовь моя к Вам не остынет
во веки.
Ваш Маймихалыч.