Брюгге.н
Все спят, все спят - полночь, середина средневековья.
Иду по сцене, как будто по улице старинного города.
- Какой город?
- Да Брюгге пожалуй. Огоньки светятся - это радость.
- Как оказаться в Брюгге?
Пройтись по сцене и увидеть вдруг каналы Брюгге.
Слепые и калеки в ночи кромешной группируются невольно,
Тихонечко бредут вослед за огоньками на удачу.
Из черноты ночИ мУзыка мрачная слышнее.
И мы бредём, и с нами ангелы хромые
Оберегают нас, от демонов красивых,
А музыка сильнее и страшнее,
Предвестница чумы,
иль мора от коварства?
Фонарщик старый, прямодушный
Зевает без предчувствия беды.
Отужинал давно
краюху хлеба и немножко луку,
Запил водою из под крана.
Скволыжит заунывно - спать, да спать.
Душа его спокойна, кров надёжен.
И музыка на сцене не касается его.
Последние шаги слышны как командора,
Но композитор разразился страшной кодой
И сцена вдруг исчезла,
И некуда брести.
Иду по сцене, как будто по улице старинного города.
- Какой город?
- Да Брюгге пожалуй. Огоньки светятся - это радость.
- Как оказаться в Брюгге?
Пройтись по сцене и увидеть вдруг каналы Брюгге.
Слепые и калеки в ночи кромешной группируются невольно,
Тихонечко бредут вослед за огоньками на удачу.
Из черноты ночИ мУзыка мрачная слышнее.
И мы бредём, и с нами ангелы хромые
Оберегают нас, от демонов красивых,
А музыка сильнее и страшнее,
Предвестница чумы,
иль мора от коварства?
Фонарщик старый, прямодушный
Зевает без предчувствия беды.
Отужинал давно
краюху хлеба и немножко луку,
Запил водою из под крана.
Скволыжит заунывно - спать, да спать.
Душа его спокойна, кров надёжен.
И музыка на сцене не касается его.
Последние шаги слышны как командора,
Но композитор разразился страшной кодой
И сцена вдруг исчезла,
И некуда брести.