Александр Иванов. Психологические аспекты доктрины трех Логосов
Относительно недавно А.Г. Дугин в ряде работ предоставил концептуальную философскую схему, которую можно определить, как Доктрина трех Логосов. В этой краткой статье мы хотим вкратце коснуться некоторых психологических аспектов, которые несет в себе вышеупомянутая концепция.
Мартин Хайдеггер выделяет три уровня онтологии, как три способа осмысления "того, что есть (греч. on)". Первый он определяет термином "онтический". Это тривиальная форма осмысления вещей мiра, в их отношении друг к другу. Она равно свойственна и домохозяйке и физику-ядерщику. Первая очень хорошо знает, что и где лежит в ее доме, и что, и откуда в этот дом можно доставить еще. Второй, занят в принципе тем же самым мыслительным процессом, но приложенным уже к микромиру элементарных частиц.
Этот способ осмысления в силу его "горизонтального" характера, направленного на классификацию наличного сущего, мы также вправе определить, как "женский" тип мышления. Ведь наиболее емкий традиционный символ, напрямую относящийся к этому предмету нашего рассмотрения, в алхимии определяется, как "Ртуть". В отличие от "мужского" Сульфура, Ртуть растекается в горизонтальной плоскости, заполняя окружающее пространство, проявляя свою принадлежность к тому, что еще определяется как "стихия воды" или мiр творения (удел "Матери сырой Земли"). Это, кстати, служит объяснением того, почему девочки гораздо успешнее мальчиков обучаются в школе. У женщин есть определенная "природная фора" в том, что касается естественных наук. Другое дело, что в силу тех же природных факторов они ее как правило не реализуют, но то, что она существует сомнений не вызывает.
Напротив, сульфурическое огненное начало всегда стремится к утверждению вертикали. Это, в принципе напоминает уже иной способ мышления, который мы вслед за немецким философом определим, как "онтологическое". В данном случае, ставится вопрос не различения какой-то, вот этой вещи сущего, с вот той. Напротив, в поле зрения вводится Сущее в целом. И теперь сам мыслящий оказывается вне его. Ведь только извне все сущее возможно схватить как нечто целое. К примеру, мы не сможем понять что такое дом, или, лучше сказать, каков он, находясь всю жизнь внутри одной из комнат и не выходя на улицу. Мы должны увидеть его со стороны. Но, что находится за пределами Сущего в целом, если вести отсчет опираясь только на само это сущее. Разумеется, только "ни что-то из сущего". Так, вместе с понятием Сущего в целом появляется вопрос о Ничто.
"Но это ничто не есть просто не-сущее, считая от сущего. Это ничто, которое делает сущее сущим, не становясь сущим. Это животворящее ничто, конституирующее своим тихим могуществом все. Это и будет фундаменталь-онтология", - говорит А.Г. Дугин в своей книге «Мартин Хайдеггер. Философия другого начала».
Возвращаясь к началу философии, следует обратить внимание на то, как определяет перспективу философского взгляда на мiр досократик Гераклит. "Солнце не только - говорит он - новое каждый день («юное днем»), но вечно (всегда) и непрерывно новое (юное непрерывно)". Большинство толкуют этот отрывок, как утверждение о том, что все в этом мире преходяще, включая и само светило, о постоянном движении и пр… Мы опустим эти объяснения, в силу того, что они не представляют для нас интереса. В данном случае Гераклит очень точно показывает два возможных пути мысли. Мысль, акцентированная на истолковании бытия из сущего, для которой время - это только череда следующих друг за другом «теперь», видит смену дня и ночи, сезонов, великих звездных циклов прецессии подобно тому, как мы наблюдаем за стрелками часов, не замечая самого Времени, как такового. Вторая часть этого пассажа много интереснее, - она показывает нам ту мысль, что скрыта от большинства, утонувшего в тривиальном мышлении и открытого Гераклиту - «вечно и непрерывно юное». Перефразируя мы могли бы сказать: «Солнце постоянно рождается». Солнце постоянно пред-ставляется, является, дается, выносится как «не-потаенное», как вещь мира, наряду с другими его вещами. Манифестирует во времени. Платон только украсил эту мысль образом вторгающегося в первоматерию Эйдоса; Хайдеггер вернул ее к своей простоте, задумавшись над этим самым "рождением".
С точки зрения Традиции существует несколько типов или режимов мышления, способного к анализу-различению. Типу онтического логоса предшествует, или вернее предлежит стихия сновидения. Пользуясь аллюзиями символов алхимии, мы можем сопоставить этот наиболее низкий уровень мышления с "черной стадией" (nigredo). В ней оба алхимических начала пребывают в состоянии "вульгарного союза», в качестве "первоматерии", черной неоформленной массы, подобной почве - «самой ненужной из вещей». Поэтому, к ней прилагаются, кроме прочего, определения -"растительная чаша" и самый негодный металл (с точки зрения кузнеца) - "наш свинец". Если, мы подумаем о nigredo, в смысле некой формы мышления, то увидим, что в этом состоянии невозможно различение. В том же сновидении мы не всегда способны различить не только вещи, но и взгляд со стороны и взгляд изнутри. Другими словами в стихии сна теряется различие между субъектом и объектом, личностью и действием. Стихию сна часто определяют поэтому, как «режим воды», поскольку именно вода способна принимать любую форму, и играть любыми красками, оставаясь при этом «безвидной» в своей прозрачности, и в то же время преломляя любой внешний свет в своих турбулентных потоках.
"Белая стадия" (albedo) начинается с разделения («сепарация»). Начала в ней существуют отдельно. И, наконец, на третьей стадии - "делании в Красном" (rubedo), Ртуть и Сульфур соединяются в брачном союзе, порождая искомый "философский камень", "наше золото", "царскую киноварь", "кровь дракона".
Здесь для нас существенно то, что на белой стадии, единство начал из последующей Красной стадии, уже проявляет себя собственным отсутствием, т.е. Ничто. Ведь сопоставлению предметов (которое свойственно логическому мышлению), с необходимостью должно предшествовать собственно различение предмета в его наиболее фундаментальном, эссенциальном качестве. Говоря иначе опознание вещи, как предмета Сущего. И именно ни-что - та антитеза, что позволяет, являясь в нашем рассудке как отрицание, обозначить это качество.
Сопоставляя это "ни-что" с "Ничто", которое дает о себе знать, в подходе фундаменталь-онтологии Мартина Хайдеггера, мы можем говорить, что переход от черной стадии к белой - это абсолютно ничтожное Ничто онтологического мышления, "пустейшее из понятий"; тогда как в переходе от белой стадии к красной это уже то самое Ничто, которое несет в себе основание сущего - собственно Бытие, Daseyn.
Все вышесказанное безусловно приводит мысль в трепет. Ведь мы стоим на пороге действительно важных вещей, которые находят свою конкретику в православной антропологии. Святые отцы говорят о центре души и ума, которые связаны с сердечной чашей, как функция со своим органом. Куда-бы не метались наши мысли, которые подобны отражению сердечного луча в грязной луже рассудка (да к тому же окруженном толпой всяческих гадов) - Центр души всегда неподвижен. В нем живет "Свет мiра", Логос, "рожденный прежде всехъ векъ". Он - путь, цель и мечь.
И дело в том, что оба начала алхимии, очень точно соответствуют двум центрам человеческого существа. Речь идет о рациональном рассудке, чья деятельность связана с головным мозгом; и о сердце, понимаемом, как центр мысли. Собственно, мозг по отношению к сердцу занимает ту же позицию, что и важнейшие алхимические символы - луна и солнце. Луна имеет собственное сияние, но не является источником света; и свет ее сияния - это лишь отраженные темным лунным диском солнечные лучи. Так и в режиме онтического мышления наши мысли направлены вовне, захвачены предметами внешнего мiра. В такой ситуации, а по существу в состоянии отчуждения от своего истока, их уделом остается метание. Цепляясь то за один предмет сущего, то за иной, сменяя друг друга, взятые как целое, они не поддаются дефиниции. В пределе это царство вечной альтернативы, постоянно выдвигаемого тезиса, отменяющего предыдущий.
Святые отцы говорят также об "обратном" или "круговом" движении ума. Мысль вглядывается в собственный исток. Взятая, как ноуменальная реальность, "вещь ума", она подобна сущему в его отношении к собственному Бытию. С точки зрения онтологии речь идет о ни-что. Но с точки зрения фундаменталь-онтологии о самом важном. "Вы можете обыскать все сущее, вы никогда не нападете на след Бога (Alles Seiende moegt ihr durchstreifen, nirgends zeigt sich der Spur des Gottes)". Кажется, с этой фразой Хайдеггера вполне могли-бы согласиться отцы-исихасты. Не в последнюю очередь благодаря своей скромности, которая всегда выдает людей, которые видят Бога несколько более ясно. А значит им есть с чем сравнивать собственное несовершенство. Но здесь речь не о них, а о нас - обычных людях.
Теперь мы можем определить три режима мышления, как ночную стихию сна (1), дневную стихию онтического логоса (2), и, наконец, мысль, вглядывающуюся в собственный исток (3). Эти три способа мышления имеют непосредственное отношение к трем формам работы воображения, выделяемые Жильбером Дюраном - ночной ("мистический ноктюрн"), дневной (диурн), и также "ночной" (но, как будет показано, "ночной" уже по-иному) - драматический ноктюрн.
В целом для их описания очень хорошо подходит типология разработанная Максимилиани Партас в работе "Молния и солнце", которая также выделяет три типа человеческой реализации. И вот почему. Хайдеггер, вводя понятие о Бытии, которое мыслится без его истолкования из сущего, вводит и новое понятие Времени. Дело в том, что "быть по настоящему", равно означает и "быть в настоящем". А "настоящее" - одна из характеристик Времени. Получается, что время определяет то, как Бытие дает знать о себе.
Итак, следуя за Масимилиани Партас и проводя аналогии с теорией Дюрана, причем делая это с оглядкой на двойную природу Времени мы можем прийти к следующей концептуальной модели. "Дневной режим" работы воображения (Диурн) соответствует "человеку молнии", который "живет, как никто иной вовремя". Его бескомпромиссность комплементарно потоку однонаправленного времени, необратимость которого, в свою очередь, совпадает с диурнической целеустремленностью, и со способностью целеполагания вообще. В топике онтологии этому типу несомненно комплементарно явление бытия, как "воли к власти".
Ноктюрн - действо ночи, конечно наиболее всего соответствует фигуре архата и бодхитсатвы или "человеку вне времени", как определяет его Максимилиани Партас. Отсутствие желаний для него - это залог отсутствия страдания. Предельная интроверсия, и отрешенность - это подлинно-совершенное Делание. Следует оговориться, что у Партас его символизирует солнце в своем "отрешенном сиянии", но конечно более уместной в данном случае выглядела бы аллегория луны.
И, наконец, "Молния и солнце" - "человек против времени". Фигура драматического ноктюрна. Манифестация Дионисийского начала. Медиация между мирами Матери Земли и грозного "Сияющего Феба", но понимаемая не как нечто среднее, а как начало этих противоположностей.
Следует сказать, что типы воображения Дюрана выходят за рамки топики отношений субъекта и объекта восприятия, являясь первичными по отношению к обоим. Чтобы немного прояснить ситуацию обратимся вновь к некоторым аналогиям.
То, что внутри, то и снаружи. Гермес Трисмегист говорил несколько иначе, но сути это не меняет… Каждому известно чувство, когда «земля уходит из-под ног». Например, Мартин Хайдеггер так описывал «ничтожащее» дыхание Ничто - сущее проваливается, оно бежит от человека. Он не нужен более ни солнцу, ни месяцу, ни дереву, ни праху под ногами. Другой случай, когда "все (мiръ) поет вокруг" - человек сдал экзамен, встретил любимую девушку, вернулся с победой с войны, выполнил большую работу… Солнце улыбается и деревья смеются. «Ничего особенного» - скажет человек «серьезный», этакий зануда с убогими материалистическими воззрениями, - «настроение другое, психотерапевты говорят что… и т.д.». И так, он пройдет мимо Тайны. А она в том, что когда меняемся мы - то меняется и мiръ вокруг нас, объективно, неотвратимо, вне зависимости от нашего желания, вне нашей ограниченной психологии. Как это может быть? Очень просто - Он дарит нам иной мiръ, вернее говоря Он начинает дарить его нам иначе.
Мiр многомерен, но при этом подчинен именно трем режимам восприятия. И, как мы показали они не относятся только к области психологии. Кроме того, что мiр пред-ставляем в оптике этих режимов воображения, он еще и предо-ставляем в соответствующих логосах. Т.о. именно логосы первичны как по отношению к представляющему, так и по отношению к предоставляемому. Они описывают Бытие мира, которое обращено к человеку таким образом, каким он сам обращает себя к Нему.
http://austrasia.ru/news/41/57/psihologicheskie-aspekty-doktriny-treh-logosov.html
Мартин Хайдеггер выделяет три уровня онтологии, как три способа осмысления "того, что есть (греч. on)". Первый он определяет термином "онтический". Это тривиальная форма осмысления вещей мiра, в их отношении друг к другу. Она равно свойственна и домохозяйке и физику-ядерщику. Первая очень хорошо знает, что и где лежит в ее доме, и что, и откуда в этот дом можно доставить еще. Второй, занят в принципе тем же самым мыслительным процессом, но приложенным уже к микромиру элементарных частиц.
Этот способ осмысления в силу его "горизонтального" характера, направленного на классификацию наличного сущего, мы также вправе определить, как "женский" тип мышления. Ведь наиболее емкий традиционный символ, напрямую относящийся к этому предмету нашего рассмотрения, в алхимии определяется, как "Ртуть". В отличие от "мужского" Сульфура, Ртуть растекается в горизонтальной плоскости, заполняя окружающее пространство, проявляя свою принадлежность к тому, что еще определяется как "стихия воды" или мiр творения (удел "Матери сырой Земли"). Это, кстати, служит объяснением того, почему девочки гораздо успешнее мальчиков обучаются в школе. У женщин есть определенная "природная фора" в том, что касается естественных наук. Другое дело, что в силу тех же природных факторов они ее как правило не реализуют, но то, что она существует сомнений не вызывает.
Напротив, сульфурическое огненное начало всегда стремится к утверждению вертикали. Это, в принципе напоминает уже иной способ мышления, который мы вслед за немецким философом определим, как "онтологическое". В данном случае, ставится вопрос не различения какой-то, вот этой вещи сущего, с вот той. Напротив, в поле зрения вводится Сущее в целом. И теперь сам мыслящий оказывается вне его. Ведь только извне все сущее возможно схватить как нечто целое. К примеру, мы не сможем понять что такое дом, или, лучше сказать, каков он, находясь всю жизнь внутри одной из комнат и не выходя на улицу. Мы должны увидеть его со стороны. Но, что находится за пределами Сущего в целом, если вести отсчет опираясь только на само это сущее. Разумеется, только "ни что-то из сущего". Так, вместе с понятием Сущего в целом появляется вопрос о Ничто.
"Но это ничто не есть просто не-сущее, считая от сущего. Это ничто, которое делает сущее сущим, не становясь сущим. Это животворящее ничто, конституирующее своим тихим могуществом все. Это и будет фундаменталь-онтология", - говорит А.Г. Дугин в своей книге «Мартин Хайдеггер. Философия другого начала».
Возвращаясь к началу философии, следует обратить внимание на то, как определяет перспективу философского взгляда на мiр досократик Гераклит. "Солнце не только - говорит он - новое каждый день («юное днем»), но вечно (всегда) и непрерывно новое (юное непрерывно)". Большинство толкуют этот отрывок, как утверждение о том, что все в этом мире преходяще, включая и само светило, о постоянном движении и пр… Мы опустим эти объяснения, в силу того, что они не представляют для нас интереса. В данном случае Гераклит очень точно показывает два возможных пути мысли. Мысль, акцентированная на истолковании бытия из сущего, для которой время - это только череда следующих друг за другом «теперь», видит смену дня и ночи, сезонов, великих звездных циклов прецессии подобно тому, как мы наблюдаем за стрелками часов, не замечая самого Времени, как такового. Вторая часть этого пассажа много интереснее, - она показывает нам ту мысль, что скрыта от большинства, утонувшего в тривиальном мышлении и открытого Гераклиту - «вечно и непрерывно юное». Перефразируя мы могли бы сказать: «Солнце постоянно рождается». Солнце постоянно пред-ставляется, является, дается, выносится как «не-потаенное», как вещь мира, наряду с другими его вещами. Манифестирует во времени. Платон только украсил эту мысль образом вторгающегося в первоматерию Эйдоса; Хайдеггер вернул ее к своей простоте, задумавшись над этим самым "рождением".
С точки зрения Традиции существует несколько типов или режимов мышления, способного к анализу-различению. Типу онтического логоса предшествует, или вернее предлежит стихия сновидения. Пользуясь аллюзиями символов алхимии, мы можем сопоставить этот наиболее низкий уровень мышления с "черной стадией" (nigredo). В ней оба алхимических начала пребывают в состоянии "вульгарного союза», в качестве "первоматерии", черной неоформленной массы, подобной почве - «самой ненужной из вещей». Поэтому, к ней прилагаются, кроме прочего, определения -"растительная чаша" и самый негодный металл (с точки зрения кузнеца) - "наш свинец". Если, мы подумаем о nigredo, в смысле некой формы мышления, то увидим, что в этом состоянии невозможно различение. В том же сновидении мы не всегда способны различить не только вещи, но и взгляд со стороны и взгляд изнутри. Другими словами в стихии сна теряется различие между субъектом и объектом, личностью и действием. Стихию сна часто определяют поэтому, как «режим воды», поскольку именно вода способна принимать любую форму, и играть любыми красками, оставаясь при этом «безвидной» в своей прозрачности, и в то же время преломляя любой внешний свет в своих турбулентных потоках.
"Белая стадия" (albedo) начинается с разделения («сепарация»). Начала в ней существуют отдельно. И, наконец, на третьей стадии - "делании в Красном" (rubedo), Ртуть и Сульфур соединяются в брачном союзе, порождая искомый "философский камень", "наше золото", "царскую киноварь", "кровь дракона".
Здесь для нас существенно то, что на белой стадии, единство начал из последующей Красной стадии, уже проявляет себя собственным отсутствием, т.е. Ничто. Ведь сопоставлению предметов (которое свойственно логическому мышлению), с необходимостью должно предшествовать собственно различение предмета в его наиболее фундаментальном, эссенциальном качестве. Говоря иначе опознание вещи, как предмета Сущего. И именно ни-что - та антитеза, что позволяет, являясь в нашем рассудке как отрицание, обозначить это качество.
Сопоставляя это "ни-что" с "Ничто", которое дает о себе знать, в подходе фундаменталь-онтологии Мартина Хайдеггера, мы можем говорить, что переход от черной стадии к белой - это абсолютно ничтожное Ничто онтологического мышления, "пустейшее из понятий"; тогда как в переходе от белой стадии к красной это уже то самое Ничто, которое несет в себе основание сущего - собственно Бытие, Daseyn.
Все вышесказанное безусловно приводит мысль в трепет. Ведь мы стоим на пороге действительно важных вещей, которые находят свою конкретику в православной антропологии. Святые отцы говорят о центре души и ума, которые связаны с сердечной чашей, как функция со своим органом. Куда-бы не метались наши мысли, которые подобны отражению сердечного луча в грязной луже рассудка (да к тому же окруженном толпой всяческих гадов) - Центр души всегда неподвижен. В нем живет "Свет мiра", Логос, "рожденный прежде всехъ векъ". Он - путь, цель и мечь.
И дело в том, что оба начала алхимии, очень точно соответствуют двум центрам человеческого существа. Речь идет о рациональном рассудке, чья деятельность связана с головным мозгом; и о сердце, понимаемом, как центр мысли. Собственно, мозг по отношению к сердцу занимает ту же позицию, что и важнейшие алхимические символы - луна и солнце. Луна имеет собственное сияние, но не является источником света; и свет ее сияния - это лишь отраженные темным лунным диском солнечные лучи. Так и в режиме онтического мышления наши мысли направлены вовне, захвачены предметами внешнего мiра. В такой ситуации, а по существу в состоянии отчуждения от своего истока, их уделом остается метание. Цепляясь то за один предмет сущего, то за иной, сменяя друг друга, взятые как целое, они не поддаются дефиниции. В пределе это царство вечной альтернативы, постоянно выдвигаемого тезиса, отменяющего предыдущий.
Святые отцы говорят также об "обратном" или "круговом" движении ума. Мысль вглядывается в собственный исток. Взятая, как ноуменальная реальность, "вещь ума", она подобна сущему в его отношении к собственному Бытию. С точки зрения онтологии речь идет о ни-что. Но с точки зрения фундаменталь-онтологии о самом важном. "Вы можете обыскать все сущее, вы никогда не нападете на след Бога (Alles Seiende moegt ihr durchstreifen, nirgends zeigt sich der Spur des Gottes)". Кажется, с этой фразой Хайдеггера вполне могли-бы согласиться отцы-исихасты. Не в последнюю очередь благодаря своей скромности, которая всегда выдает людей, которые видят Бога несколько более ясно. А значит им есть с чем сравнивать собственное несовершенство. Но здесь речь не о них, а о нас - обычных людях.
Теперь мы можем определить три режима мышления, как ночную стихию сна (1), дневную стихию онтического логоса (2), и, наконец, мысль, вглядывающуюся в собственный исток (3). Эти три способа мышления имеют непосредственное отношение к трем формам работы воображения, выделяемые Жильбером Дюраном - ночной ("мистический ноктюрн"), дневной (диурн), и также "ночной" (но, как будет показано, "ночной" уже по-иному) - драматический ноктюрн.
В целом для их описания очень хорошо подходит типология разработанная Максимилиани Партас в работе "Молния и солнце", которая также выделяет три типа человеческой реализации. И вот почему. Хайдеггер, вводя понятие о Бытии, которое мыслится без его истолкования из сущего, вводит и новое понятие Времени. Дело в том, что "быть по настоящему", равно означает и "быть в настоящем". А "настоящее" - одна из характеристик Времени. Получается, что время определяет то, как Бытие дает знать о себе.
Итак, следуя за Масимилиани Партас и проводя аналогии с теорией Дюрана, причем делая это с оглядкой на двойную природу Времени мы можем прийти к следующей концептуальной модели. "Дневной режим" работы воображения (Диурн) соответствует "человеку молнии", который "живет, как никто иной вовремя". Его бескомпромиссность комплементарно потоку однонаправленного времени, необратимость которого, в свою очередь, совпадает с диурнической целеустремленностью, и со способностью целеполагания вообще. В топике онтологии этому типу несомненно комплементарно явление бытия, как "воли к власти".
Ноктюрн - действо ночи, конечно наиболее всего соответствует фигуре архата и бодхитсатвы или "человеку вне времени", как определяет его Максимилиани Партас. Отсутствие желаний для него - это залог отсутствия страдания. Предельная интроверсия, и отрешенность - это подлинно-совершенное Делание. Следует оговориться, что у Партас его символизирует солнце в своем "отрешенном сиянии", но конечно более уместной в данном случае выглядела бы аллегория луны.
И, наконец, "Молния и солнце" - "человек против времени". Фигура драматического ноктюрна. Манифестация Дионисийского начала. Медиация между мирами Матери Земли и грозного "Сияющего Феба", но понимаемая не как нечто среднее, а как начало этих противоположностей.
Следует сказать, что типы воображения Дюрана выходят за рамки топики отношений субъекта и объекта восприятия, являясь первичными по отношению к обоим. Чтобы немного прояснить ситуацию обратимся вновь к некоторым аналогиям.
То, что внутри, то и снаружи. Гермес Трисмегист говорил несколько иначе, но сути это не меняет… Каждому известно чувство, когда «земля уходит из-под ног». Например, Мартин Хайдеггер так описывал «ничтожащее» дыхание Ничто - сущее проваливается, оно бежит от человека. Он не нужен более ни солнцу, ни месяцу, ни дереву, ни праху под ногами. Другой случай, когда "все (мiръ) поет вокруг" - человек сдал экзамен, встретил любимую девушку, вернулся с победой с войны, выполнил большую работу… Солнце улыбается и деревья смеются. «Ничего особенного» - скажет человек «серьезный», этакий зануда с убогими материалистическими воззрениями, - «настроение другое, психотерапевты говорят что… и т.д.». И так, он пройдет мимо Тайны. А она в том, что когда меняемся мы - то меняется и мiръ вокруг нас, объективно, неотвратимо, вне зависимости от нашего желания, вне нашей ограниченной психологии. Как это может быть? Очень просто - Он дарит нам иной мiръ, вернее говоря Он начинает дарить его нам иначе.
Мiр многомерен, но при этом подчинен именно трем режимам восприятия. И, как мы показали они не относятся только к области психологии. Кроме того, что мiр пред-ставляем в оптике этих режимов воображения, он еще и предо-ставляем в соответствующих логосах. Т.о. именно логосы первичны как по отношению к представляющему, так и по отношению к предоставляемому. Они описывают Бытие мира, которое обращено к человеку таким образом, каким он сам обращает себя к Нему.
http://austrasia.ru/news/41/57/psihologicheskie-aspekty-doktriny-treh-logosov.html