Замечания (криктические) к одной статье М.Ю. Брайчевского.
Оставлю здесь этот текст, чтобы было куда ссылаться в случае очередных ссылок сетевых собеседников на ст. Брайчевский М.Ю. «Русские» названия порогов у Константина Багрянородного // Земли Южной Руси в IX-XIV вв. (История и археология). Киев, 1985. 19 - 30. До сих пор в литературе не встречал подходящего разбора (то ли никто не удосужился, то ли я что-то пропустил), поэтому пришлось самому накалякать хоть что-то общепонятное и общедоступное.
Первое, что заметно в статье Брайчевского - это ограниченность доступной ему лингвистической литературы по иранским языкам, что, вероятно, связано с недостатком соответствующей литературы в библеотеках, где он имел возможность работать. Помимо некоторых статей по скифо-сарматским данным, автор ссылается только на три работы по осетинскому языку: Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л., 1949 (прим. 26), Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. М.; Л., 1958, т. 1 (прим. 33) и Миллер Вс. Язык осетин. М.; Л., 1952 (прим. 36). Не зная самого осетинского языка, не имея возможности обратиться к словарям и не вникнув в графическую систему, использованную Миллером, Брайчевский ошибочно принял букву 'j' за обозначение йотации, что видно по его рассуждениям о глаголе lejun - бежать, котоорый в осет. дигор. 'ледзун', то есть Миллер использовал 'j' для обозначения 'дз' (в говорах также 'дж' или 'ж'). Несмотря на скудость доступного ему материала, Брайчевский сделал пару вполне удачных наблюдений: в Геландри отметил наличие обще-и.-е. корня, а в Варуфорос - др.-ир. *varu- (у Брайчевского почему-то в форме vāru) широкий, просторный.
Остальные допущения и построения выглядят излишне вольными натяжками:
1. "В осетинском ulæn (в архетипе *ul) означает «волна». Это первая основа. Вторая - общеиранская (и аллородий- ская)* vāra - «окружение», «ограничение», «ограждение». Ср.: осет. byru/bu- ru; персид. bāru, bāra - в том же значении; в чечено-ингуш. buru - «крепость» («огражденное место»); балкар, buru, лезгин, baru, арчин. baru - в значении «ограждение», «окружение»; особенно груз, beru - «граница», «межа», «огражденное место» и т. д. Таким образом, приведенное Константином Багрянородным имя означает «место, окруженное волнами», то есть «порог- остров»."
Здесь автор конструирует слово, аналогичное слав. "остров" - букв. "окружённый струями". Конечно, можно допустить и "окружённый волнами", ср., например, талыш. ләпә - волна, ләпәк - остров. Но откуда автор взял "в архетипе *ul" он не поясняет, а между тем осет. ulæn давно (в том числе В.И. Абаевым) рассматривается, как старое заимствованние из славянского (др.-ир. основа со значением "волна" реконструируется *vārm-). Также объяснять окончание -si он почему-то считает необязательным.
2. Рассматривая "Геландри" автор по поводу второго компонента композита говорит: "Вторая основа - осет. dwar - «двери» (ср. балк. dor- «камень») -явно перекликается с понятием «порог»". Может и "перекликается", но не совсем понятно, как редуцируется -wa- и при чём здесь "балк. dor- «камень»" (кстати, dor - камень, есть и в осет. языке, это можно найти и в доступном Брайчевскому 1-м томе "Историко-этиологического словаря осетиинского языка" на стр. 377, а также у Миллера на стр. 17, 169, почему он это не отметил - не понятно).
3. Переходя к объяснению названий "Аифор" и "Варуфорос" автор статьи вводит собственную реконструкцию *fors в значении "бок", "ребро", "порог", сравнивая её с fars, которое в осетинском не употребляется в значении "порог", то есть допускает семантическое расширение, которое никак не обосновывает данными, что fars может обозначать объекты соответствующие слав. прагъ, порогъ и греч. φραγμός (преграда, барьер). От себя заметим, что осет. слово может означать "бок, сторона, берег", поэтому реконструкция названия Варуфорос по Брайчевскому скорее будет значить букв. "широкобок", "широкосторонний" или "широкобережный".
4. Поскольку автор статьи не разобрался с произношением глагола 'ледзун', то его построения с отсылкой к "обще-индоевроп. *lej - «литься», «лить»" несколько теряют свой смысл, тем более,что развитие и.-е. глагольной основы "литься" в иранских языках (в том числе и в осетинском) дало много производных с семантикой "(жидко) испражняться", что мало согласуется со значением "кипеть", если только опять не допустить ещё какие-нибудь семантические расширения.
5. Название последнего порога Брайчевский фактически толкует, как "не очень большой" (подразумевая "небольшой") или правильнее ~ "большенький, большеватый". Такая реконструкция у него получилась потому, что подбор лексики для этимологии названия "Струкун" проводился им "по-созвучию" и ничего более созвучного, чем осет. stur, ustur он не нашёл. Понятно, что "(не очень) большой" никак не просматривается ни в в слав. "Напрези" ни в греч. μικρὸς φραγμός, и уже поэтому привлечение к этимологии осет. stur, ustur выглядит крайне сомнительным.
Таким образом, декларируемая в статье М.Ю. Брайчевского "безупречность" его этимологических построений безупречной не является, ибо автор при весьма неполном знании предмета допустил излишние вольности, которые не обосновал.