Я проснулась с воспоминанием о взгляде.
Последний класс школы. Нам по шестнадцать. Он красив, суров и неприступен. Я... У меня длинные волосы, веснушки и ржавый гвоздь Костя, (разумеется, Кинчев). Неприступность длилась, казалось, целую вечность, потом случился первый поцелуй. Петербургская крыша, вид на Летний сад - романтика такая, что тошно только лишь не в момент, когда ее живешь. Гвоздь Костя выпадает из руки и канет в неизвестность. В его взгляде пугающая первобытность. "Пока цветет Иван-чай, мне не нужно других книг кроме тебя". Он слушал БГ.