он сможет
Сначала он питает надежды, что всё изменится, нужно просто подождать и просто выжить - но выжить непросто, а ждать ещё сложней.
Но он привыкает быть один. Он выстраивает свою систему координат, он контролирует своё одиночество. Он живёт осознанно каждый день, иначе можно сойти с ума. Вокруг всё живое, но всё говорит не на его языке, нигде на этом куске земли нет существа, подобного ему. Но он знает, что люди где-то есть, он помнит людей. И он верит.
В какой-то момент его накрывает отчаяние (он обречён до самой смерти быть один!..) а затем смирение. А потом он убеждает себя, что счастлив. Что целый мир принадлежит ему, что здесь он нашёл покой и гармонию, что теперь здесь его дом, что он начал понимать язык птиц и зверей. «Я счастлив» - говорит он и успокаивается.
…И вдруг на горизонте он видит корабль…
и тут же срывается с места, кричит, размахивает руками, разжигает костёр - но корабль проплывает мимо и растворяется в тумане - и он от отчаяния воет, и падает вниз лицом на берег, и до вечера плачет…
Потому что можно убедить себя в чём угодно, если выхода всё равно нет. Можно смириться и ждать лучших времён и говорить себе «я всё равно счастлив». Но стоит показаться вдалеке парусу надежды - и ты потеряешь почву под ногами, даже если эта надежда останется столь же недостижимой…
И тогда Робинзон решается на действие: он начинает строить лодку. Он уверен, что всё равно уплывёт к другим берегам и понимает, что это он должен сделать сам.
...
И он строит лодку, нет больше надежды на чудо - чудес не бывает, всё нужно решать самому… и вдруг понимает, что больше не выйдет отсюда, и жизнь убывает, как сон, погружаясь во тьму.
Уймись же, старик, сочини себе новые сети, пусть снится тебе только то, что уже позади: и первый твой шторм, налетевший на ярмутском рейде, и этот, последний, откуда ты выплыл один.
Уймись же, старик! Все надежды твои мало значат. Не видеть ни дома тебе, ни родного лица. Пусть снится тебе этот мальчик… но где этот мальчик, который из дома бежал против воли отца.
Кто дни твои знает, кто слышит твой стон одинокий?.. На долгое море смотри, вспоминая свой дом. Ты станешь легендой, ты станешь примером для многих, но это всё будет потом, не сейчас, а потом.
Ты образы прошлого видишь, себя молодого - но это опять растворится в пустом мираже… О, не забывай ничего до последнего слова, хоть это, возможно, тебе и неважно уже.
Ты там же остался, где был, и где нет тебя больше, сомненья тебя накрывают и мысли дробят…
Не верь никому, Робинзон, ты спасёшься, ты сможешь. И ты к нам вернёшься… но мы не узнаем тебя.
Но он привыкает быть один. Он выстраивает свою систему координат, он контролирует своё одиночество. Он живёт осознанно каждый день, иначе можно сойти с ума. Вокруг всё живое, но всё говорит не на его языке, нигде на этом куске земли нет существа, подобного ему. Но он знает, что люди где-то есть, он помнит людей. И он верит.
В какой-то момент его накрывает отчаяние (он обречён до самой смерти быть один!..) а затем смирение. А потом он убеждает себя, что счастлив. Что целый мир принадлежит ему, что здесь он нашёл покой и гармонию, что теперь здесь его дом, что он начал понимать язык птиц и зверей. «Я счастлив» - говорит он и успокаивается.
…И вдруг на горизонте он видит корабль…
и тут же срывается с места, кричит, размахивает руками, разжигает костёр - но корабль проплывает мимо и растворяется в тумане - и он от отчаяния воет, и падает вниз лицом на берег, и до вечера плачет…
Потому что можно убедить себя в чём угодно, если выхода всё равно нет. Можно смириться и ждать лучших времён и говорить себе «я всё равно счастлив». Но стоит показаться вдалеке парусу надежды - и ты потеряешь почву под ногами, даже если эта надежда останется столь же недостижимой…
И тогда Робинзон решается на действие: он начинает строить лодку. Он уверен, что всё равно уплывёт к другим берегам и понимает, что это он должен сделать сам.
...
И он строит лодку, нет больше надежды на чудо - чудес не бывает, всё нужно решать самому… и вдруг понимает, что больше не выйдет отсюда, и жизнь убывает, как сон, погружаясь во тьму.
Уймись же, старик, сочини себе новые сети, пусть снится тебе только то, что уже позади: и первый твой шторм, налетевший на ярмутском рейде, и этот, последний, откуда ты выплыл один.
Уймись же, старик! Все надежды твои мало значат. Не видеть ни дома тебе, ни родного лица. Пусть снится тебе этот мальчик… но где этот мальчик, который из дома бежал против воли отца.
Кто дни твои знает, кто слышит твой стон одинокий?.. На долгое море смотри, вспоминая свой дом. Ты станешь легендой, ты станешь примером для многих, но это всё будет потом, не сейчас, а потом.
Ты образы прошлого видишь, себя молодого - но это опять растворится в пустом мираже… О, не забывай ничего до последнего слова, хоть это, возможно, тебе и неважно уже.
Ты там же остался, где был, и где нет тебя больше, сомненья тебя накрывают и мысли дробят…
Не верь никому, Робинзон, ты спасёшься, ты сможешь. И ты к нам вернёшься… но мы не узнаем тебя.