И опять любимый Эрдман. "Самоубийца", отрывок
Комната в квартире Семена Семеновича. Ночь.
Явление первое
На двуспальной кровати спят супруги Подсекальниковы -- Семен Семенович
и Мария Лукьяновна.
Семен Семенович. Маша, а Маша! Маша, ты спишь, Маша?
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Семен Семенович. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Что ты, Семен?
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить... Маша... Маша, ты
опять спишь? Маша!
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Семен Семенович. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Это ты, Семен?
Семен Семенович. Ну да, я.
Мария Лукьяновна. Что ты, Семен?
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить...
Мария Лукьяновна. Ну... Ну, чего ж ты, Семен... Сеня...
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить... что, у нас от обеда ливерной колбасы не осталось?
Мария Лукьяновна. Чего?
Семен Семенович. Я говорю: что, у нас от обеда ливерной колбасы не осталось?
Мария Лукьяновна. Ну знаешь, Семен, я всего от тебя ожидала, но чтобы ты ночью с измученной женщиной о ливерной колбасе разговаривал -- этого я от тебя ожидать не могла. Это такая нечуткость, такая нечуткость. Целые дни я как лошадь какая-нибудь или муравей работаю, так вместо того, чтобы ночью мне дать хоть минуту спокойствия, ты мне даже в кровати такую нервную жизнь устраиваешь! Знаешь, Семен, ты во мне этой ливерной колбасой столько убил, столько убил... Неужели ты, Сеня, не понимаешь: если ты сам не спишь, то ты дай хоть другому выспаться... Сеня, я тебе говорю или нет? Семен, ты заснул, что ли? Сеня!
Семен Семенович. А-а-а-а-а...
Мария Лукьяновна. Что ты, что ты -- это я.
Семен Семенович. Это ты, Маша?
Мария Лукьяновна. Ну да, я.
Семен Семенович. Что тебе, Маша?
Мария Лукьяновна. Я говорю, что если ты сам не спишь, то ты дай хоть другому выспаться.
Семен Семенович. Погоди, Маша.
Мария Лукьяновна. Нет уж, ты погоди. Почему же ты в нужный момент не накушался? Кажется, мы тебе с мамочкой все специально, что ты обожаешь,
готовим; кажется, мы тебе с мамочкой больше, чем всем, накладываем.
Семен Семенович. А зачем же вы с вашей мамочкой мне больше, чем всем, накладываете? Это вы незадаром накладываете, это вы с психологией мне накладываете, это вы подчеркнуть перед всеми желаете, что вот, мол, Семен Семенович нигде у нас не работает, а мы ему больше, чем всем, накладываем. Это я понял, зачем вы накладываете, это вы в унизительном смысле накладываете, это вы...
Мария Лукьяновна. Погоди, Сеня.
Семен Семенович. Нет уж, ты погоди. А когда я с тобой на супружеском ложе голодаю всю ночь безо всяких свидетелей, тет-а-тет под одним одеялом, ты на мне колбасу начинаешь выгадывать.
Мария Лукьяновна. Да разве я, Сеня, выгадываю? Голубчик ты мой, кушай,
пожалуйста. Сейчас я тебе принесу. (Слезает с кровати. Зажигает свечку, идет к двери.) Господи, что же это такое делается? А? Это же очень печально так жить. (Уходит в другую комнату.)
Явление второе
Темно. Семен Семенович молча лежит на двуспальной кровати.
Явление третье
В комнату возвращается Мария Лукьяновна. В одной руке у нее свеча, в другой -- тарелка.
На тарелке лежат колбаса и хлеб.
Мария Лукьяновна. Тебе, Сенечка, как колбасу намазывать: на белый или
на черный?
Семен Семенович. Цвет для меня никакого значения не имеет, потому что я
есть не буду.
Мария Лукьяновна. Как -- не будешь?
Семен Семенович. Пусть я лучше скончаюсь на почве ливерной колбасы, а
есть я ее все равно не буду.
Мария Лукьяновна. Это еще почему?
Семен Семенович. Потому что я знаю, как ты ее хочешь намазывать. Ты ее
со вступительным словом мне хочешь намазывать. Ты сначала всю душу мою на
такое дерьмо израсходуешь, а потом уже станешь намазывать.
Мария Лукьяновна. Ну, знаешь, Семен...
Семен Семенович. Знаю. Ложись.
Мария Лукьяновна. Что?
Семен Семенович. Ложись, я тебе говорю.
Мария Лукьяновна. Вот намажу и лягу.
Семен Семенович. Нет, не намажешь.
Мария Лукьяновна. Нет, намажу.
Семен Семенович. Кто из нас муж, наконец: ты или я? Ты это что же, Мария, думаешь: если я человек без жалованья, то меня уже можно на всякий манер регулировать? Ты бы лучше, Мария, подумала, как ужасно на мне эта жизнь отражается. Вот смотри, до чего ты меня довела. (Садится на кровати. Сбрасывает с себя одеяло. Кладет ногу на ногу. Ребром ладони ударяет себя под колено, после чего подбрасывает ногу вверх.) Видела?
Мария Лукьяновна. Что это, Сеня?
Семен Семенович. Нервный симптом.
Мария Лукьяновна. Так, Семен, жить нельзя. Так, Семен, фокусы в цирке показывать можно, но жить так нельзя.
Семен Семенович. Как это так нельзя? Что же мне, подыхать, по-твоему?
Подыхать? Да? Ты, Мария, мне прямо скажи: ты чего домогаешься? Ты последнего вздоха моего домогаешься? И доможешься. Только я тебе в тесном семейном кругу говорю, Мария -- ты сволочь.
Мария Лукьяновна. ?
Семен Семенович. Сволочь ты! Сукина дочь! Черт!
Подсвечник вываливается из рук Марии Лукьяновны, падает на пол и
разбивается. В комнате
снова совершенно темно. Пауза.
Явление четвертое
В темноте в комнату входит Серафима Ильинична.
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Серафима Ильинична. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Это ты, мамочка?
Серафима Ильинична. Ну да, я.
Мария Лукьяновна. Что тебе, мамочка?
Серафима Ильинична. Объясни ты мне. Маша, пожалуйста, почему у вас
ночью предметы падают? А? Вы всех в доме так перебудите. Маша! А, Маша!
Маша, ты плачешь, что ли? Семен Семенович, что такое у вас здесь делается?
Семен Семенович! Маша! Я тебя, Маша, спрашиваю. Почему ты, Мария, молчишь?
Почему ты молчишь, Мария?
Мария Лукьяновна. Принципиально.
Серафима Ильинична. Господи боже ты мой, это что же за новые новости за
такие? А?
Мария Лукьяновна. Пусть Семен говорит, а я говорить не буду.
Серафима Ильинична. Семен Семенович! А, Семен Семенович! Почему вы
молчите, Семен Семенович?
Мария Лукьяновна. Это он из нахальности, мамочка.
Серафима Ильинична. Вы зачем же, Семен Семенович, пантомиму такую
устраиваете? А? Семен Семенович.
Мария Лукьяновна. Сеня! Семен!
Серафима Ильинична. Семен Семенович.
Мария Лукьяновна. А вдруг с ним удар, мамочка.
Серафима Ильинична. Ну что ты, Мария. С чего это? Что ты, Семен
Семенович!
Мария Лукьяновна. Я пойду посмотрю, мамочка.
В темноте раздаются осторожные шаги Марии Лукьяновны.
Сеня... Сеня!.. Мамочка!
Серафима Ильинична. Что случилось?
Мария Лукьяновна. Зажигай свечку.
Серафима Ильинична. Боже мой, что с ним?
Мария Лукьяновна. Зажигай свечку, тебе говорят.
Серафима Ильинична. Где она? Где?
Мария Лукьяновна. На полу она, мамочка, на полу. Шарь, мама, по полу.
По полу шарь. Сеня, голубчик ты мой, не пугай ты меня, пожалуйста... Сеня...
Мамочка, что же ты?
Серафима Ильинична. Я, Маша, ползаю, ползаю.
Мария Лукьяновна. Ты не там, мама, ползаешь. Ты у фикуса ползай, у
фикуса.
Наступает тишина, затем что-то падает.
Господи, что это?
Серафима Ильинична. Фикус, Машенька, фикус.
Мария Лукьяновна. Я с ума сойду, мамочка, так и знай.
Серафима Ильинична. Обожди, Машенька, обожди. Я еще у комода не
ползала. Мать пресвятая богородица, вот она.
Мария Лукьяновна. Зажигай ее, зажигай.
Серафима Ильинична. Обожди, Машенька, я сейчас. (Чиркает спичной.)
Мария Лукьяновна. Я больше, мамочка, ждать не могу, потому что здесь
ужас что делается.
Серафима Ильинична (подбегая со свечкой). Что же с ним? Что?
Мария Лукьяновна (откидывая одеяло). Видишь?
Серафима Ильинична. Нет.
Мария Лукьяновна. И я нет.
Серафима Ильинична. Где же он?
Мария Лукьяновна. Нет его, мамочка. И постель вся холодная. Сеня...
Сеня... Ушел.
Серафима Ильинична. Как ушел?
Мария Лукьяновна. Так ушел. (Мечется по комнате.) Сеня... Сеня...
Серафима Ильинична (со свечкой, заглядывая в соседнюю комнату). Семен
Семенович!
Мария Лукьяновна (подбегая к кровати). Свечку. Свечку сюда.
(Выхватывает у Серафимы Ильиничны свечку, ставит ее на пол, становится на
колени и смотрит под кровать.) Батюшки мои, у самой стенки! (Лезет под
кровать.)
Серафима Ильинична. Что ты, Маша? Куда ты? Очухайся!
Мария Лукьяновна (из-под кровати). Я на улицу, мама, на улицу.
(Вылезает с дамскими ботинками в руке.) Вот они. (Начинает надевать.)
Подавай, мама, юбку...
Н.Эрдман, "Самоубийца" 1925 год.
Явление первое
На двуспальной кровати спят супруги Подсекальниковы -- Семен Семенович
и Мария Лукьяновна.
Семен Семенович. Маша, а Маша! Маша, ты спишь, Маша?
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Семен Семенович. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Что ты, Семен?
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить... Маша... Маша, ты
опять спишь? Маша!
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Семен Семенович. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Это ты, Семен?
Семен Семенович. Ну да, я.
Мария Лукьяновна. Что ты, Семен?
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить...
Мария Лукьяновна. Ну... Ну, чего ж ты, Семен... Сеня...
Семен Семенович. Маша, я хотел у тебя спросить... что, у нас от обеда ливерной колбасы не осталось?
Мария Лукьяновна. Чего?
Семен Семенович. Я говорю: что, у нас от обеда ливерной колбасы не осталось?
Мария Лукьяновна. Ну знаешь, Семен, я всего от тебя ожидала, но чтобы ты ночью с измученной женщиной о ливерной колбасе разговаривал -- этого я от тебя ожидать не могла. Это такая нечуткость, такая нечуткость. Целые дни я как лошадь какая-нибудь или муравей работаю, так вместо того, чтобы ночью мне дать хоть минуту спокойствия, ты мне даже в кровати такую нервную жизнь устраиваешь! Знаешь, Семен, ты во мне этой ливерной колбасой столько убил, столько убил... Неужели ты, Сеня, не понимаешь: если ты сам не спишь, то ты дай хоть другому выспаться... Сеня, я тебе говорю или нет? Семен, ты заснул, что ли? Сеня!
Семен Семенович. А-а-а-а-а...
Мария Лукьяновна. Что ты, что ты -- это я.
Семен Семенович. Это ты, Маша?
Мария Лукьяновна. Ну да, я.
Семен Семенович. Что тебе, Маша?
Мария Лукьяновна. Я говорю, что если ты сам не спишь, то ты дай хоть другому выспаться.
Семен Семенович. Погоди, Маша.
Мария Лукьяновна. Нет уж, ты погоди. Почему же ты в нужный момент не накушался? Кажется, мы тебе с мамочкой все специально, что ты обожаешь,
готовим; кажется, мы тебе с мамочкой больше, чем всем, накладываем.
Семен Семенович. А зачем же вы с вашей мамочкой мне больше, чем всем, накладываете? Это вы незадаром накладываете, это вы с психологией мне накладываете, это вы подчеркнуть перед всеми желаете, что вот, мол, Семен Семенович нигде у нас не работает, а мы ему больше, чем всем, накладываем. Это я понял, зачем вы накладываете, это вы в унизительном смысле накладываете, это вы...
Мария Лукьяновна. Погоди, Сеня.
Семен Семенович. Нет уж, ты погоди. А когда я с тобой на супружеском ложе голодаю всю ночь безо всяких свидетелей, тет-а-тет под одним одеялом, ты на мне колбасу начинаешь выгадывать.
Мария Лукьяновна. Да разве я, Сеня, выгадываю? Голубчик ты мой, кушай,
пожалуйста. Сейчас я тебе принесу. (Слезает с кровати. Зажигает свечку, идет к двери.) Господи, что же это такое делается? А? Это же очень печально так жить. (Уходит в другую комнату.)
Явление второе
Темно. Семен Семенович молча лежит на двуспальной кровати.
Явление третье
В комнату возвращается Мария Лукьяновна. В одной руке у нее свеча, в другой -- тарелка.
На тарелке лежат колбаса и хлеб.
Мария Лукьяновна. Тебе, Сенечка, как колбасу намазывать: на белый или
на черный?
Семен Семенович. Цвет для меня никакого значения не имеет, потому что я
есть не буду.
Мария Лукьяновна. Как -- не будешь?
Семен Семенович. Пусть я лучше скончаюсь на почве ливерной колбасы, а
есть я ее все равно не буду.
Мария Лукьяновна. Это еще почему?
Семен Семенович. Потому что я знаю, как ты ее хочешь намазывать. Ты ее
со вступительным словом мне хочешь намазывать. Ты сначала всю душу мою на
такое дерьмо израсходуешь, а потом уже станешь намазывать.
Мария Лукьяновна. Ну, знаешь, Семен...
Семен Семенович. Знаю. Ложись.
Мария Лукьяновна. Что?
Семен Семенович. Ложись, я тебе говорю.
Мария Лукьяновна. Вот намажу и лягу.
Семен Семенович. Нет, не намажешь.
Мария Лукьяновна. Нет, намажу.
Семен Семенович. Кто из нас муж, наконец: ты или я? Ты это что же, Мария, думаешь: если я человек без жалованья, то меня уже можно на всякий манер регулировать? Ты бы лучше, Мария, подумала, как ужасно на мне эта жизнь отражается. Вот смотри, до чего ты меня довела. (Садится на кровати. Сбрасывает с себя одеяло. Кладет ногу на ногу. Ребром ладони ударяет себя под колено, после чего подбрасывает ногу вверх.) Видела?
Мария Лукьяновна. Что это, Сеня?
Семен Семенович. Нервный симптом.
Мария Лукьяновна. Так, Семен, жить нельзя. Так, Семен, фокусы в цирке показывать можно, но жить так нельзя.
Семен Семенович. Как это так нельзя? Что же мне, подыхать, по-твоему?
Подыхать? Да? Ты, Мария, мне прямо скажи: ты чего домогаешься? Ты последнего вздоха моего домогаешься? И доможешься. Только я тебе в тесном семейном кругу говорю, Мария -- ты сволочь.
Мария Лукьяновна. ?
Семен Семенович. Сволочь ты! Сукина дочь! Черт!
Подсвечник вываливается из рук Марии Лукьяновны, падает на пол и
разбивается. В комнате
снова совершенно темно. Пауза.
Явление четвертое
В темноте в комнату входит Серафима Ильинична.
Мария Лукьяновна (кричит). А-а-а-а-а...
Серафима Ильинична. Что ты, что ты -- это я.
Мария Лукьяновна. Это ты, мамочка?
Серафима Ильинична. Ну да, я.
Мария Лукьяновна. Что тебе, мамочка?
Серафима Ильинична. Объясни ты мне. Маша, пожалуйста, почему у вас
ночью предметы падают? А? Вы всех в доме так перебудите. Маша! А, Маша!
Маша, ты плачешь, что ли? Семен Семенович, что такое у вас здесь делается?
Семен Семенович! Маша! Я тебя, Маша, спрашиваю. Почему ты, Мария, молчишь?
Почему ты молчишь, Мария?
Мария Лукьяновна. Принципиально.
Серафима Ильинична. Господи боже ты мой, это что же за новые новости за
такие? А?
Мария Лукьяновна. Пусть Семен говорит, а я говорить не буду.
Серафима Ильинична. Семен Семенович! А, Семен Семенович! Почему вы
молчите, Семен Семенович?
Мария Лукьяновна. Это он из нахальности, мамочка.
Серафима Ильинична. Вы зачем же, Семен Семенович, пантомиму такую
устраиваете? А? Семен Семенович.
Мария Лукьяновна. Сеня! Семен!
Серафима Ильинична. Семен Семенович.
Мария Лукьяновна. А вдруг с ним удар, мамочка.
Серафима Ильинична. Ну что ты, Мария. С чего это? Что ты, Семен
Семенович!
Мария Лукьяновна. Я пойду посмотрю, мамочка.
В темноте раздаются осторожные шаги Марии Лукьяновны.
Сеня... Сеня!.. Мамочка!
Серафима Ильинична. Что случилось?
Мария Лукьяновна. Зажигай свечку.
Серафима Ильинична. Боже мой, что с ним?
Мария Лукьяновна. Зажигай свечку, тебе говорят.
Серафима Ильинична. Где она? Где?
Мария Лукьяновна. На полу она, мамочка, на полу. Шарь, мама, по полу.
По полу шарь. Сеня, голубчик ты мой, не пугай ты меня, пожалуйста... Сеня...
Мамочка, что же ты?
Серафима Ильинична. Я, Маша, ползаю, ползаю.
Мария Лукьяновна. Ты не там, мама, ползаешь. Ты у фикуса ползай, у
фикуса.
Наступает тишина, затем что-то падает.
Господи, что это?
Серафима Ильинична. Фикус, Машенька, фикус.
Мария Лукьяновна. Я с ума сойду, мамочка, так и знай.
Серафима Ильинична. Обожди, Машенька, обожди. Я еще у комода не
ползала. Мать пресвятая богородица, вот она.
Мария Лукьяновна. Зажигай ее, зажигай.
Серафима Ильинична. Обожди, Машенька, я сейчас. (Чиркает спичной.)
Мария Лукьяновна. Я больше, мамочка, ждать не могу, потому что здесь
ужас что делается.
Серафима Ильинична (подбегая со свечкой). Что же с ним? Что?
Мария Лукьяновна (откидывая одеяло). Видишь?
Серафима Ильинична. Нет.
Мария Лукьяновна. И я нет.
Серафима Ильинична. Где же он?
Мария Лукьяновна. Нет его, мамочка. И постель вся холодная. Сеня...
Сеня... Ушел.
Серафима Ильинична. Как ушел?
Мария Лукьяновна. Так ушел. (Мечется по комнате.) Сеня... Сеня...
Серафима Ильинична (со свечкой, заглядывая в соседнюю комнату). Семен
Семенович!
Мария Лукьяновна (подбегая к кровати). Свечку. Свечку сюда.
(Выхватывает у Серафимы Ильиничны свечку, ставит ее на пол, становится на
колени и смотрит под кровать.) Батюшки мои, у самой стенки! (Лезет под
кровать.)
Серафима Ильинична. Что ты, Маша? Куда ты? Очухайся!
Мария Лукьяновна (из-под кровати). Я на улицу, мама, на улицу.
(Вылезает с дамскими ботинками в руке.) Вот они. (Начинает надевать.)
Подавай, мама, юбку...
Н.Эрдман, "Самоубийца" 1925 год.