клиническая смерть
Фрунзик Мкртчян о своей клинической смерти:
"Я вернулся с того света.
Если бы ты знал, что там за место…
Самое роскошное путешествие в моей жизни.
Все остальные путешествия - ничто. Все остальные места - обычные пошлые населенные пункты. Тяготы, боль, нелепости… Теперь я знаю, что такое счастье. Какой у него вкус, цвет… Потусторонний мир - это такое неописуемое место. Такой покой, такая легкость… Ни крови, ни кожи, ни тела. Свет и счастье...
Ада нет. Блеф, выдумка. Придумали, чтобы людей пугать… Моя жена говорит, что тело у меня было в жутком виде, лицо помертвело, посинело, глаза куда-то закатились. А я был счастлив… И весь в сиянии… То трепетное счастье, которое было в лучезарном сиянии, я никогда не испытывал в этой жизни. И так легко уходить. А я всегда думал: чего это умирающие не сопротивляются. Я там мало пробыл. Какой-то миг. Неописуемый лучезарный миг, длившийся вечность…
Я испытал огромное, незнакомое счастье, необъяснимое состояние.
Чем измеряется счастье здесь? Овациями? Видишь, тому досталось меньше аплодисментов, чем мне. Пускай лопается. Чушь! Пустое постыдное чувство. То счастье космическое, несравнимое. Жаль, не успел, сразу вернулся. Как советский турист в годы «железного занавеса». Тем не менее поблагодарил врачей за то, что вернули. Но, между нами, как увидел дымящуюся трубу завода, пожалел, что вернулся…"
Из книги Федора Раззакова "Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев"
...........................................................
Примерно о том же мне рассказывала мама.
В 1995 году ей делали операцию (онко) и плохо зашили, лопнул какой-то сосуд. А когда пришли проверить пациента, она уже "уходила". Она увидела, уже сверху, как врачи суетятся над ней, перевозят куда-то -- но она уходила всё выше, поднимаясь как будто бы внутри золотого кокона, -- и затем она увидела все краски мира ( как описывает это Фрунзик.) И оказалась внутри круга наших родственников -- всех-всех, которых даже не могла знать и помнить. Старики в генеральских погонах, женщины в старинных платьях, и там же, в гимнастёрке, её дядя Валерий, 18-летний юноша, погибший в 1917 году на Сиваше. Они стояли вокруг неё и улыбались.
Мама увидела мою бабушку, свою маму -- и сделала к ней шаг, очень обрадовавшись.
Но бабушка жестом остановила её и сказала: "Тебе сюда ещё рано".
И сказала, что всё будет хорошо, что все они рядом с ней и любят её.
И ещё несколько важных вещей, которые мама потом передала нашим родственникам.
Говорила только бабушка, остальные улыбались, и от них шла энергия любви и радости.
И после этого мама очнулась уже на больничной кровати, рядом сидел врач, который, увидев, что она очнулась и открыла глаза, перекрестился и воскликнул: "Слава Богу! Как Вы себя чувствуете?"
"Прекрасно..." -- тихо ответила она.
Мама быстро пошла на поправку. У неё была довольно плохая стадия, и её лечащий был сильно обрадован и удивлён, что нет метастаз.
Мама всегда помнила об этом опыте клинической смерти, да и понятно, что забыть такое невозможно.
"Я вернулся с того света.
Если бы ты знал, что там за место…
Самое роскошное путешествие в моей жизни.
Все остальные путешествия - ничто. Все остальные места - обычные пошлые населенные пункты. Тяготы, боль, нелепости… Теперь я знаю, что такое счастье. Какой у него вкус, цвет… Потусторонний мир - это такое неописуемое место. Такой покой, такая легкость… Ни крови, ни кожи, ни тела. Свет и счастье...
Ада нет. Блеф, выдумка. Придумали, чтобы людей пугать… Моя жена говорит, что тело у меня было в жутком виде, лицо помертвело, посинело, глаза куда-то закатились. А я был счастлив… И весь в сиянии… То трепетное счастье, которое было в лучезарном сиянии, я никогда не испытывал в этой жизни. И так легко уходить. А я всегда думал: чего это умирающие не сопротивляются. Я там мало пробыл. Какой-то миг. Неописуемый лучезарный миг, длившийся вечность…
Я испытал огромное, незнакомое счастье, необъяснимое состояние.
Чем измеряется счастье здесь? Овациями? Видишь, тому досталось меньше аплодисментов, чем мне. Пускай лопается. Чушь! Пустое постыдное чувство. То счастье космическое, несравнимое. Жаль, не успел, сразу вернулся. Как советский турист в годы «железного занавеса». Тем не менее поблагодарил врачей за то, что вернули. Но, между нами, как увидел дымящуюся трубу завода, пожалел, что вернулся…"
Из книги Федора Раззакова "Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев"
...........................................................
Примерно о том же мне рассказывала мама.
В 1995 году ей делали операцию (онко) и плохо зашили, лопнул какой-то сосуд. А когда пришли проверить пациента, она уже "уходила". Она увидела, уже сверху, как врачи суетятся над ней, перевозят куда-то -- но она уходила всё выше, поднимаясь как будто бы внутри золотого кокона, -- и затем она увидела все краски мира ( как описывает это Фрунзик.) И оказалась внутри круга наших родственников -- всех-всех, которых даже не могла знать и помнить. Старики в генеральских погонах, женщины в старинных платьях, и там же, в гимнастёрке, её дядя Валерий, 18-летний юноша, погибший в 1917 году на Сиваше. Они стояли вокруг неё и улыбались.
Мама увидела мою бабушку, свою маму -- и сделала к ней шаг, очень обрадовавшись.
Но бабушка жестом остановила её и сказала: "Тебе сюда ещё рано".
И сказала, что всё будет хорошо, что все они рядом с ней и любят её.
И ещё несколько важных вещей, которые мама потом передала нашим родственникам.
Говорила только бабушка, остальные улыбались, и от них шла энергия любви и радости.
И после этого мама очнулась уже на больничной кровати, рядом сидел врач, который, увидев, что она очнулась и открыла глаза, перекрестился и воскликнул: "Слава Богу! Как Вы себя чувствуете?"
"Прекрасно..." -- тихо ответила она.
Мама быстро пошла на поправку. У неё была довольно плохая стадия, и её лечащий был сильно обрадован и удивлён, что нет метастаз.
Мама всегда помнила об этом опыте клинической смерти, да и понятно, что забыть такое невозможно.