Наш директор
продолжаю читать дневники.
вот, воспоминание оттуда, 9 кл.
* * *
… - Ну почему, почему?? - рычал Владимир Ильич. - Ну как такое может быть?? Ну почему у всех одна голова на плечах, а у тебя ДВЕ?? И одна - умная, а другая - бестолковая??
- А третья всё время болит… - печально вздохнула я, не очень понимая, чем могла вызвать гром и молнии с его стороны.
Директор замахнулся, как будто хотел меня пристукнуть, а затем бессильно опустился на стул.
- Оторвать бы тебе все три. - сказал он и взял какую-то бумагу со стола. - Вот, мне про тебя уже всё доложили. Ты зачем свой 9 «б» в пруду утопила?
Я хлопнула глазами и в изумлении застыла, не зная, что на это ответить.
- Ну такая хорошая традиция… - продолжал сокрушаться директор, - зарабатывать на выпускной десятым классам… Ведь в следующем году и ты будешь выпускаться, и девятые классы тоже будут работать на стройке - уже ради тебя! Чтобы ТЕБЕ помочь!..
А получилось всё как.
Работали мы по-очереди, сначала наш класс отработал, затем мы должны были ждать, когда отработает 9 «а». Июнь, жара, кто-то предложил сорваться на пруд, все поддержали. Парни искупались, им это просто, и начали сбрасывать девчонок в воду. Я оказала бурное сопротивление, и меня оставили в покое. И вернулись все сырые, да к тому же опоздали, нас все ждали уже. Учителя давай нас ругать, а «классная» выпускного 10 «б» тут же определила меня в организаторы, зычно заорав:
- И она ещё в комитете комсомола! Какой пример ты показываешь товарищам? Да у тебя сестра учится в 10-м! Ты что, не хочешь организовать сестре праздник?..
В дискуссию я не вступала - бесполезно. Всё равно мне было, чего она там кричит, привыкла уже, что на меня все шишки. Но вот то, что она докладную директору, это было совсем несправедливо.
- Никого я никуда не уводила. - буркнула я диричу. - И не топила никого. Поклёп это.
Директор тут же мне поверил и расцвёл.
- Я так и знал! - воскликнул он и грохнул своей могучей рукой по крышке стола. - Да я и не поверил! Ну ты же у нас человек с мозгами, ну правда же?..
Я пожала плечами и заулыбалась.
- Ну иди, иди. - сказал он уже спокойно. - Очень рад, что не ты это организовала.
- Да никто это не организовывал, стихийно всё! - радостно ответила я.
Директор подошёл и положил свою большую ладонь мне на голову, улыбаясь.
- Хорошая у тебя всё-таки голова. - сказал он.
- Которая? - тут же спросила я, сделав шаг к двери на всякий случай, чтоб не получить подзатыльник.
- Вот эта самая. - весело ответил дирич и, подтолкнув меня к выходу, закрыл за мной дверь.
.......
... В чём-то он был, конечно, прав: у меня действительно было две головы. Одна пыталась учиться и призывать к дисциплине и порядку, а вторая всё время придумывала какие-то безумные проекты и не хотела заморачиваться никакими мыслями о будущем.
Будущее было ужасно: экзамены, потом опять экзамены, и - прощай, детство. Думать об этом хотелось меньше всего.
Учителя в школе не то чтобы не любили меня - они меня не понимали. А когда что-то не понимаешь, разве можно это любить? А директор наш, тот наоборот, любил и понимал. И всегда защищал. Как он мне сам потом признался, это именно он не дал меня отчислить из 8 кл: «В ней что-то растёт! - гремел он. - Я не могу затоптать эти ростки! Ей нужно не в ПТУ, ей нужно учиться и поступать в университет! Вот увидите, она будет прекрасным журналистом!..»
Надежд его я не оправдала. Когда он узнал, что я пошла не в универ, а в КПУ на режиссуру, топал ногами и кричал на меня: «С ума сошла! Какой культпросвет?? С такой головой, с такими способностями!! Убила, убила!..»
Я мямлила что-то про красный диплом и потом институт в Москве, но он и слышать ничего не хотел - расстроился и выгнал из кабинета. И больше я к нему не пришла, а зря. Сейчас очень жалею, что так и не зашла к нему, учась уже в Москве, да и потом не пришла - не обняла его, не поблагодарила. По молодости мы всё-таки очень невнимательны, неблагодарны - это потом приходит, но бывает уже поздно, как и сейчас - нет уже нашего директора…
До 8 кл. он вёл у нас литературу, я любила литературу, он интересно рассказывал, стихи нам читал, а мы ему. Навсегда вбил в наши головы какие-то правила по русскому. Иногда по вечерам играл на фоно в пионерской комнате. Он был огромный, в очках, с большим животом и иногда красным лицом. У него прыгало давление, а младшие классы на переменах прыгали перед его глазами и вокруг него, а он улыбался и махал своими большими руками, пытаясь разогнать их по кабинетам…
Где-то вы сейчас, дорогой наш директор Владимир Ильич Блюдов, мамин однокурсник - читаю в её студенческих дневниках про него: «У Блюдика, кажется, проблемы…» «Но Блюдика мы в обиду не дадим…» И вот как повернулась жизнь: мама не давала в обиду «Блюдика», а он, спустя много лет, не давал в обиду меня. Просто мне так повезло: и с мамой, и со школой, и с директором.
вот, воспоминание оттуда, 9 кл.
* * *
… - Ну почему, почему?? - рычал Владимир Ильич. - Ну как такое может быть?? Ну почему у всех одна голова на плечах, а у тебя ДВЕ?? И одна - умная, а другая - бестолковая??
- А третья всё время болит… - печально вздохнула я, не очень понимая, чем могла вызвать гром и молнии с его стороны.
Директор замахнулся, как будто хотел меня пристукнуть, а затем бессильно опустился на стул.
- Оторвать бы тебе все три. - сказал он и взял какую-то бумагу со стола. - Вот, мне про тебя уже всё доложили. Ты зачем свой 9 «б» в пруду утопила?
Я хлопнула глазами и в изумлении застыла, не зная, что на это ответить.
- Ну такая хорошая традиция… - продолжал сокрушаться директор, - зарабатывать на выпускной десятым классам… Ведь в следующем году и ты будешь выпускаться, и девятые классы тоже будут работать на стройке - уже ради тебя! Чтобы ТЕБЕ помочь!..
А получилось всё как.
Работали мы по-очереди, сначала наш класс отработал, затем мы должны были ждать, когда отработает 9 «а». Июнь, жара, кто-то предложил сорваться на пруд, все поддержали. Парни искупались, им это просто, и начали сбрасывать девчонок в воду. Я оказала бурное сопротивление, и меня оставили в покое. И вернулись все сырые, да к тому же опоздали, нас все ждали уже. Учителя давай нас ругать, а «классная» выпускного 10 «б» тут же определила меня в организаторы, зычно заорав:
- И она ещё в комитете комсомола! Какой пример ты показываешь товарищам? Да у тебя сестра учится в 10-м! Ты что, не хочешь организовать сестре праздник?..
В дискуссию я не вступала - бесполезно. Всё равно мне было, чего она там кричит, привыкла уже, что на меня все шишки. Но вот то, что она докладную директору, это было совсем несправедливо.
- Никого я никуда не уводила. - буркнула я диричу. - И не топила никого. Поклёп это.
Директор тут же мне поверил и расцвёл.
- Я так и знал! - воскликнул он и грохнул своей могучей рукой по крышке стола. - Да я и не поверил! Ну ты же у нас человек с мозгами, ну правда же?..
Я пожала плечами и заулыбалась.
- Ну иди, иди. - сказал он уже спокойно. - Очень рад, что не ты это организовала.
- Да никто это не организовывал, стихийно всё! - радостно ответила я.
Директор подошёл и положил свою большую ладонь мне на голову, улыбаясь.
- Хорошая у тебя всё-таки голова. - сказал он.
- Которая? - тут же спросила я, сделав шаг к двери на всякий случай, чтоб не получить подзатыльник.
- Вот эта самая. - весело ответил дирич и, подтолкнув меня к выходу, закрыл за мной дверь.
.......
... В чём-то он был, конечно, прав: у меня действительно было две головы. Одна пыталась учиться и призывать к дисциплине и порядку, а вторая всё время придумывала какие-то безумные проекты и не хотела заморачиваться никакими мыслями о будущем.
Будущее было ужасно: экзамены, потом опять экзамены, и - прощай, детство. Думать об этом хотелось меньше всего.
Учителя в школе не то чтобы не любили меня - они меня не понимали. А когда что-то не понимаешь, разве можно это любить? А директор наш, тот наоборот, любил и понимал. И всегда защищал. Как он мне сам потом признался, это именно он не дал меня отчислить из 8 кл: «В ней что-то растёт! - гремел он. - Я не могу затоптать эти ростки! Ей нужно не в ПТУ, ей нужно учиться и поступать в университет! Вот увидите, она будет прекрасным журналистом!..»
Надежд его я не оправдала. Когда он узнал, что я пошла не в универ, а в КПУ на режиссуру, топал ногами и кричал на меня: «С ума сошла! Какой культпросвет?? С такой головой, с такими способностями!! Убила, убила!..»
Я мямлила что-то про красный диплом и потом институт в Москве, но он и слышать ничего не хотел - расстроился и выгнал из кабинета. И больше я к нему не пришла, а зря. Сейчас очень жалею, что так и не зашла к нему, учась уже в Москве, да и потом не пришла - не обняла его, не поблагодарила. По молодости мы всё-таки очень невнимательны, неблагодарны - это потом приходит, но бывает уже поздно, как и сейчас - нет уже нашего директора…
До 8 кл. он вёл у нас литературу, я любила литературу, он интересно рассказывал, стихи нам читал, а мы ему. Навсегда вбил в наши головы какие-то правила по русскому. Иногда по вечерам играл на фоно в пионерской комнате. Он был огромный, в очках, с большим животом и иногда красным лицом. У него прыгало давление, а младшие классы на переменах прыгали перед его глазами и вокруг него, а он улыбался и махал своими большими руками, пытаясь разогнать их по кабинетам…
Где-то вы сейчас, дорогой наш директор Владимир Ильич Блюдов, мамин однокурсник - читаю в её студенческих дневниках про него: «У Блюдика, кажется, проблемы…» «Но Блюдика мы в обиду не дадим…» И вот как повернулась жизнь: мама не давала в обиду «Блюдика», а он, спустя много лет, не давал в обиду меня. Просто мне так повезло: и с мамой, и со школой, и с директором.