Сэр Майкл Кейн - О времени и о себе
The Sunday Times Magazine (3 November) публикует отрывки из воспоминаний великого актёра.
ДЕТСТВО
Я никогда не забывал свои корни, и никто не должен. Они определяют тебя - хотя они не должны тебя ограничивать. Я вырос к югу от реки, в Элефант и Касл - хотя я родился в Ротерхите, на юге Лондона, в 1933 году. Мой отец работал носильщиком на рыбном рынке, а моя мама была уборщицей. Мы жили в типовом сборном доме.
Это было рабочее окружение, и, как и у всех тогда, мое детство было сформировано войной. Когда мой отец уехал в Дюнкерк, в понедельник утром за ним приехал армейский грузовик. Мы стояли там, моя мать плакала, когда он уезжал. Затем - и я никогда этого не забуду - она повернулась ко мне и моему младшему брату Стэнли, шести и трех лет, и сказала: «Теперь вы должны заботиться обо мне». И она мгновенно превратила нас в маленьких мужиков.
МАМА
Я очень любил свою маму, Эллен. Она была очень мудрой женщиной. Она дала мне первые уроки актерского мастерства, когда я был совсем маленьким - научила меня говорить «Мамы нет дома!», когда кто-то приходил за арендной платой.
Она хотела знать, что происходит в мире. Помню, в шестидесятых она однажды сказала мне: «Я читала в газетах о такой штуке, как мини-юбка. Что это такое? Я никогда не видела их в Стрэтеме!» Я сказал: «Нет, мам, в Стрэтеме, ты их не увидишь. Их можно увидеть на Кингс-роуд, и в субботу я свожу тебя туда на обед».
Итак, мы пошли в очень модный ресторан в Челси. Но перед тем, как поесть, мы пошли гулять, и через 20 секунд увидели девушку в мини-юбке. Я сказал: «Осторожно, идет одна». Моя мама оглядела эту девушку с ног до головы, когда та проходила мимо.
Я сказал: «Ну, что ты думаешь, мам?» Она подумала и сказала: «Хм. Ну, если это не продается, то не стоит выставлять это на витрину». И это была моя мама! Она постоянно говорила такие вещи.
УВЛЕЧЕНИЕ КИНО
Я начал ходить в Трокадеро в Elephant and Castle - огромный кинотеатр, которого давно уже нет. Это никогда не была сцена, которая меня в первую очередь влекла. Это были фильмы. Я думал, что это волшебно. Это заставило меня захотеть стать кем-то и начать думать, что я тоже так смогу. Как можно посмотреть «Касабланку» (1942) и не погрузиться в другой мир? Или «Сокровища Сьерра-Мадре» (1948)? Или «Мальтийский сокол» (1941)?
КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
Это способ ограничить людей, поставить их на место. Когда мне было двадцать, многие представители рабочего класса решили, что с них хватит. Такие люди, как я, О'Тул и Альберт Финни, восставали против старой системы: я хотел, чтобы меня считали Актёром Кокни, а не просто актером-кокни. Я не злой человек, но в молодости у меня было много классового гнева.
Сейчас люди говорят о «бесклассовом обществе». Я думаю, это смешно. В этой стране всё ещё ужасная нищета. До шестидесятых действительно существовал правящий класс, аристократия. И мы сломали их хватку. Сегодня у вас есть политический класс, который потерял из виду идею служения. Их на самом деле интересуют только власть и собственная карьера. Конечно, политики всегда стремились к власти, но раньше они делали это с определенной целью. Вот почему мне нравилась Маргарет Тэтчер и почему я голосовал за Тони Блэра. У них обоих была цель.
О РОЛИ БОНДА
Не думаю, что Гарри Зальцман когда-либо имел меня в виду на роль Джеймса Бонда. Вы не можете быть Гарри Палмером и Джеймсом Бондом. Мне нравилось смотреть, как мои друзья играют Бонда, и до сих пор нравится, но я хотел сыграть Гарри. Это был настоящий эксперимент с тем, что можно делать со шпионскими фильмами, и он сработал. Но после «Мозга на миллиард долларов» (1967) я был готов заняться другими вещами. Альфи уже вышел, и открывались новые двери.
РИЧАРД БЁРТОН
Он мог быть самым обаятельным мужчиной в мире, а потом наброситься на тебя без причины. Я был в фильме с Элизабет Тейлор под названием «Зи и компания» (1972), когда они ещё были женаты, в первый раз. Когда мы закончили, было Рождество, и когда они уходили, я сказал: «Счастливого Рождества вам обоим». Ричард повернулся и крикнул: «Иди на х*й, Майкл». Ну, это показалось немного необычным!
Оглядываясь назад, я понимаю, что это все из-за выпивки и кокаина. Это заставляло его говорить то, чего он не имел в виду. У него были ужасные перепады настроения, приступы ревности. И он умер таким молодым, всего в 58 лет. Это очень печально, алкоголизм. Я видел, как на него и на Питера О’Тула влияла выпивка. Неудивительно, что я сейчас так мало пью.
Я любил выпить, когда был моложе, но я знал свои пределы и в основном бросил после середины семидесятых. Нужно оставаться в настоящем, и если вы потеряетесь, попросите о помощи. Это не героизм - продолжать разрушать себя. Это пустая трата времени.
БЫТЬ КОНСЕРВАТОРОМ
Мне нравятся консерваторы старой школы, которые верили в ответственность за других и ответственность за себя. Патриотизм, а не национализм. Это я. Блэр был достаточно консервативен и очень мил, поэтому мне было комфортно голосовать за него. Проблема настоящего социализма в том, что он всегда в конечном итоге вредит людям, которым он призван помочь, останавливая стремление и предприимчивость.
СЕМЬЯ
Я довольно скрытен в отношении своей семьи, что, как мне кажется, необходимо, если вы находитесь на виду у общественности. У меня потрясающая жена, две очаровательные дочери - Ники от первого брака с Патрисией Хейнс и Наташа - и трое моих замечательных внуков. Они это для меня весь мир.
ДЕТСТВО
Я никогда не забывал свои корни, и никто не должен. Они определяют тебя - хотя они не должны тебя ограничивать. Я вырос к югу от реки, в Элефант и Касл - хотя я родился в Ротерхите, на юге Лондона, в 1933 году. Мой отец работал носильщиком на рыбном рынке, а моя мама была уборщицей. Мы жили в типовом сборном доме.
Это было рабочее окружение, и, как и у всех тогда, мое детство было сформировано войной. Когда мой отец уехал в Дюнкерк, в понедельник утром за ним приехал армейский грузовик. Мы стояли там, моя мать плакала, когда он уезжал. Затем - и я никогда этого не забуду - она повернулась ко мне и моему младшему брату Стэнли, шести и трех лет, и сказала: «Теперь вы должны заботиться обо мне». И она мгновенно превратила нас в маленьких мужиков.
МАМА
Я очень любил свою маму, Эллен. Она была очень мудрой женщиной. Она дала мне первые уроки актерского мастерства, когда я был совсем маленьким - научила меня говорить «Мамы нет дома!», когда кто-то приходил за арендной платой.
Она хотела знать, что происходит в мире. Помню, в шестидесятых она однажды сказала мне: «Я читала в газетах о такой штуке, как мини-юбка. Что это такое? Я никогда не видела их в Стрэтеме!» Я сказал: «Нет, мам, в Стрэтеме, ты их не увидишь. Их можно увидеть на Кингс-роуд, и в субботу я свожу тебя туда на обед».
Итак, мы пошли в очень модный ресторан в Челси. Но перед тем, как поесть, мы пошли гулять, и через 20 секунд увидели девушку в мини-юбке. Я сказал: «Осторожно, идет одна». Моя мама оглядела эту девушку с ног до головы, когда та проходила мимо.
Я сказал: «Ну, что ты думаешь, мам?» Она подумала и сказала: «Хм. Ну, если это не продается, то не стоит выставлять это на витрину». И это была моя мама! Она постоянно говорила такие вещи.
УВЛЕЧЕНИЕ КИНО
Я начал ходить в Трокадеро в Elephant and Castle - огромный кинотеатр, которого давно уже нет. Это никогда не была сцена, которая меня в первую очередь влекла. Это были фильмы. Я думал, что это волшебно. Это заставило меня захотеть стать кем-то и начать думать, что я тоже так смогу. Как можно посмотреть «Касабланку» (1942) и не погрузиться в другой мир? Или «Сокровища Сьерра-Мадре» (1948)? Или «Мальтийский сокол» (1941)?
КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО
Это способ ограничить людей, поставить их на место. Когда мне было двадцать, многие представители рабочего класса решили, что с них хватит. Такие люди, как я, О'Тул и Альберт Финни, восставали против старой системы: я хотел, чтобы меня считали Актёром Кокни, а не просто актером-кокни. Я не злой человек, но в молодости у меня было много классового гнева.
Сейчас люди говорят о «бесклассовом обществе». Я думаю, это смешно. В этой стране всё ещё ужасная нищета. До шестидесятых действительно существовал правящий класс, аристократия. И мы сломали их хватку. Сегодня у вас есть политический класс, который потерял из виду идею служения. Их на самом деле интересуют только власть и собственная карьера. Конечно, политики всегда стремились к власти, но раньше они делали это с определенной целью. Вот почему мне нравилась Маргарет Тэтчер и почему я голосовал за Тони Блэра. У них обоих была цель.
О РОЛИ БОНДА
Не думаю, что Гарри Зальцман когда-либо имел меня в виду на роль Джеймса Бонда. Вы не можете быть Гарри Палмером и Джеймсом Бондом. Мне нравилось смотреть, как мои друзья играют Бонда, и до сих пор нравится, но я хотел сыграть Гарри. Это был настоящий эксперимент с тем, что можно делать со шпионскими фильмами, и он сработал. Но после «Мозга на миллиард долларов» (1967) я был готов заняться другими вещами. Альфи уже вышел, и открывались новые двери.
РИЧАРД БЁРТОН
Он мог быть самым обаятельным мужчиной в мире, а потом наброситься на тебя без причины. Я был в фильме с Элизабет Тейлор под названием «Зи и компания» (1972), когда они ещё были женаты, в первый раз. Когда мы закончили, было Рождество, и когда они уходили, я сказал: «Счастливого Рождества вам обоим». Ричард повернулся и крикнул: «Иди на х*й, Майкл». Ну, это показалось немного необычным!
Оглядываясь назад, я понимаю, что это все из-за выпивки и кокаина. Это заставляло его говорить то, чего он не имел в виду. У него были ужасные перепады настроения, приступы ревности. И он умер таким молодым, всего в 58 лет. Это очень печально, алкоголизм. Я видел, как на него и на Питера О’Тула влияла выпивка. Неудивительно, что я сейчас так мало пью.
Я любил выпить, когда был моложе, но я знал свои пределы и в основном бросил после середины семидесятых. Нужно оставаться в настоящем, и если вы потеряетесь, попросите о помощи. Это не героизм - продолжать разрушать себя. Это пустая трата времени.
БЫТЬ КОНСЕРВАТОРОМ
Мне нравятся консерваторы старой школы, которые верили в ответственность за других и ответственность за себя. Патриотизм, а не национализм. Это я. Блэр был достаточно консервативен и очень мил, поэтому мне было комфортно голосовать за него. Проблема настоящего социализма в том, что он всегда в конечном итоге вредит людям, которым он призван помочь, останавливая стремление и предприимчивость.
СЕМЬЯ
Я довольно скрытен в отношении своей семьи, что, как мне кажется, необходимо, если вы находитесь на виду у общественности. У меня потрясающая жена, две очаровательные дочери - Ники от первого брака с Патрисией Хейнс и Наташа - и трое моих замечательных внуков. Они это для меня весь мир.