Стивен Фрай - Чему я научился
Актер, писатель и ведущий Стивен Фрай, 67 лет, вырос в Норфолке. Его комедийная карьера началась в Кембриджском университете, где он начал скетч-шоу с Хью Лори. Помимо участия в таких телешоу, как «Черная Гадюка», он является удостоенным наград драматургом. Его последняя книга «Одиссея» пересказывает греческую легенду. В 2018 году у него диагностировали рак простаты, и он живет в Норфолке и Лондоне со своим мужем Эллиотом Спенсером.
Интервью - Джорджия Хинэйдж, фото - Дэбби Кларк. The Times Magazine 21 September 2024.
Люди часто благодарят меня за то, что я вылечил бессонницу их детей. Это преимущество быть голосом аудиокниг о Гарри Поттере. Один мужчина однажды крикнул мне через улицу: «Мои дети ложатся спать с тобой». Возможно, это не совсем правильный способ выражения, но чувство было хорошим.
Когда кто-то впервые предлагает вам белый порошок, чтобы засунуть его в нос, скажите: «Знаешь что? Я в порядке». В юности я был довольно идиотским. Я был - как это сейчас обозначается кодовым словом? - «тусовщик», в основном принимающий таблетки, зелья и порошки. В основном потому, что я ненавижу общественные мероприятия. Абсолютно их ненавижу. Быть геем принесло мне годы страданий, но и образование в области литературы. К тому времени, как мне исполнилось 13, моя сексуальность была тайным ужасом, разрастающимся внутри меня, и я отчаянно пытался выяснить, кто я такой, какое будущее меня ждёт. Я знал позор и унижение геев. Оскар Уайльд научил меня, что это будет жизнь насмешек, изгнания и секретности. А потом были такие писатели, как Э. М. Форстер или Сомерсет Моэм, которые высоко держали головы и заставляли меня чувствовать, что не все слизь и мрачные люди в макинтошах в ужасном мире тьмы.
В восьмидесятые меня знали как целибата Стивена. Я был так возбужден своей работой, что забывал заниматься сексом. Это был также страх: я всегда чувствовал себя отвергнутым в гей-барах. Я не умел танцевать; я не выглядел круто. Все, что я хотел, это посидеть и поговорить. В каком-то смысле мне повезло: я потерял многих друзей из-за СПИДа.
Жизнь на публике - это в основном пикник, и это крайне неблагодарно, если всё, что вы делаете, это жалуетесь на ос, но я стараюсь держаться подальше от прессы. Мои комментарии о Marylebone Cricket Club были ужасно неверно процитированы (как сообщается, он критиковал его за «классизм»), и они доставили мне ужасные неприятности. Я не решил поднимать шум вокруг клуба Garrick (где он также является членом); я сделал это публично только тогда, когда друг спросил, может ли он опубликовать мое электронное письмо о том, почему они должны были начать принимать женщин.
Юмор придал мне уверенности. В подростковом возрасте я не мог нравиться за свою атлетичность, внешность или знание поп-музыки. Я не был великим рок-н-ролльщиком, как мои друзья. Но я мог заставить людей смеяться своими возмутительными комментариями и острым умом. Я понял, что с помощью комедии можно соблазнять, очаровывать, удивлять.
Встреча с Хью Лори была комедией романтики. У нас было абсолютно одинаковое чувство юмора. Мы находили те же вещи, которые другие люди считали смешными, не смешными. Мы оба говорили: «Почему, черт возьми, людям это нравится?» Но то, что мы считали смешным, нам нравилось. Это был своего рода подростковый снобизм.
Мой отец считал, что мне следовало бы остаться в Кембридже и тихо выращивать твид где-нибудь в монастыре. Я не уверен, что он считал мои скетчи такими уж смешными, за исключением четвертого сезона «Черной Гадюки».
Узнать, что у тебя рак, - это странно. В каком-то смысле ты готов к этому, потому что кто из нас не репетировал этот момент в голове? Но когда мой врач сказал, что в моем МРТ-снимке было что-то «нехорошее» (или это было «нехорошее»?), мое сердце замерло. Мысли уносятся вперед, и ты думаешь: «Может, мне привести свои дела в порядок?» Хотя, честно говоря, часть тебя взволнована. Это своего рода приключение.
Стареть - это наслаждение. Мне нравится, что человек более терпелив и меньше беспокоится о течении времени. Когда ты молод, ты думаешь: «О Боже, это не на две недели. Это никогда не случится». Теперь, если мне скучно или я делаю что-то не очень приятное, я не беспокоюсь об этом. И прелесть актерства в том, что есть много ролей для людей постарше: если кому-то нужен судья или епископ, я всегда здесь.
Мой муж Эллиотт (на 30 лет моложе) научил меня многому о мире, от Кендрика Ламара до игр. Оскар Уайльд однажды сказал, что любит молодых, потому что у них гораздо больше опыта. Я согласен. Молодые люди знают о мире больше, чем мы.
Когда мне было 15, психиатр предположил, что у меня биполярное расстройство. Люди говорили обо мне, как о персонаже Джона Бьюкена: «Он совершенно гениален. Он был первым в своем университете, но всегда был какой-то извращенец, всегда что-то немного не так с ним». Может быть, я просто родился с каким-то моральным изъяном, вроде родинки или пятнышка от клубники.
Книги по саморазвитию - одни из самых отвратительных вещей в мире. Если вы достигли одной цели, вы оглядываетесь вокруг и говорите: ну и что теперь? У вас есть машина, зарплата, дом, работа или статус. Вы точно не станете счастливее.
Я никогда не мечтал уйти на пенсию. Я просто не подхожу для жизни в брюках на резинке и Countdown - не то чтобы Countdown был чем-то плохим. Потрясающая программа. Я появлялся в ней и мне очень понравилось быть в Dictionary Corner. Но жизнь с газонокосилками, португальскими виллами и гольфом не для меня. Как сказал Черчилль, мне просто придется продолжать трахаться.
Интервью - Джорджия Хинэйдж, фото - Дэбби Кларк. The Times Magazine 21 September 2024.
Люди часто благодарят меня за то, что я вылечил бессонницу их детей. Это преимущество быть голосом аудиокниг о Гарри Поттере. Один мужчина однажды крикнул мне через улицу: «Мои дети ложатся спать с тобой». Возможно, это не совсем правильный способ выражения, но чувство было хорошим.
Когда кто-то впервые предлагает вам белый порошок, чтобы засунуть его в нос, скажите: «Знаешь что? Я в порядке». В юности я был довольно идиотским. Я был - как это сейчас обозначается кодовым словом? - «тусовщик», в основном принимающий таблетки, зелья и порошки. В основном потому, что я ненавижу общественные мероприятия. Абсолютно их ненавижу. Быть геем принесло мне годы страданий, но и образование в области литературы. К тому времени, как мне исполнилось 13, моя сексуальность была тайным ужасом, разрастающимся внутри меня, и я отчаянно пытался выяснить, кто я такой, какое будущее меня ждёт. Я знал позор и унижение геев. Оскар Уайльд научил меня, что это будет жизнь насмешек, изгнания и секретности. А потом были такие писатели, как Э. М. Форстер или Сомерсет Моэм, которые высоко держали головы и заставляли меня чувствовать, что не все слизь и мрачные люди в макинтошах в ужасном мире тьмы.
В восьмидесятые меня знали как целибата Стивена. Я был так возбужден своей работой, что забывал заниматься сексом. Это был также страх: я всегда чувствовал себя отвергнутым в гей-барах. Я не умел танцевать; я не выглядел круто. Все, что я хотел, это посидеть и поговорить. В каком-то смысле мне повезло: я потерял многих друзей из-за СПИДа.
Жизнь на публике - это в основном пикник, и это крайне неблагодарно, если всё, что вы делаете, это жалуетесь на ос, но я стараюсь держаться подальше от прессы. Мои комментарии о Marylebone Cricket Club были ужасно неверно процитированы (как сообщается, он критиковал его за «классизм»), и они доставили мне ужасные неприятности. Я не решил поднимать шум вокруг клуба Garrick (где он также является членом); я сделал это публично только тогда, когда друг спросил, может ли он опубликовать мое электронное письмо о том, почему они должны были начать принимать женщин.
Юмор придал мне уверенности. В подростковом возрасте я не мог нравиться за свою атлетичность, внешность или знание поп-музыки. Я не был великим рок-н-ролльщиком, как мои друзья. Но я мог заставить людей смеяться своими возмутительными комментариями и острым умом. Я понял, что с помощью комедии можно соблазнять, очаровывать, удивлять.
Встреча с Хью Лори была комедией романтики. У нас было абсолютно одинаковое чувство юмора. Мы находили те же вещи, которые другие люди считали смешными, не смешными. Мы оба говорили: «Почему, черт возьми, людям это нравится?» Но то, что мы считали смешным, нам нравилось. Это был своего рода подростковый снобизм.
Мой отец считал, что мне следовало бы остаться в Кембридже и тихо выращивать твид где-нибудь в монастыре. Я не уверен, что он считал мои скетчи такими уж смешными, за исключением четвертого сезона «Черной Гадюки».
Узнать, что у тебя рак, - это странно. В каком-то смысле ты готов к этому, потому что кто из нас не репетировал этот момент в голове? Но когда мой врач сказал, что в моем МРТ-снимке было что-то «нехорошее» (или это было «нехорошее»?), мое сердце замерло. Мысли уносятся вперед, и ты думаешь: «Может, мне привести свои дела в порядок?» Хотя, честно говоря, часть тебя взволнована. Это своего рода приключение.
Стареть - это наслаждение. Мне нравится, что человек более терпелив и меньше беспокоится о течении времени. Когда ты молод, ты думаешь: «О Боже, это не на две недели. Это никогда не случится». Теперь, если мне скучно или я делаю что-то не очень приятное, я не беспокоюсь об этом. И прелесть актерства в том, что есть много ролей для людей постарше: если кому-то нужен судья или епископ, я всегда здесь.
Мой муж Эллиотт (на 30 лет моложе) научил меня многому о мире, от Кендрика Ламара до игр. Оскар Уайльд однажды сказал, что любит молодых, потому что у них гораздо больше опыта. Я согласен. Молодые люди знают о мире больше, чем мы.
Когда мне было 15, психиатр предположил, что у меня биполярное расстройство. Люди говорили обо мне, как о персонаже Джона Бьюкена: «Он совершенно гениален. Он был первым в своем университете, но всегда был какой-то извращенец, всегда что-то немного не так с ним». Может быть, я просто родился с каким-то моральным изъяном, вроде родинки или пятнышка от клубники.
Книги по саморазвитию - одни из самых отвратительных вещей в мире. Если вы достигли одной цели, вы оглядываетесь вокруг и говорите: ну и что теперь? У вас есть машина, зарплата, дом, работа или статус. Вы точно не станете счастливее.
Я никогда не мечтал уйти на пенсию. Я просто не подхожу для жизни в брюках на резинке и Countdown - не то чтобы Countdown был чем-то плохим. Потрясающая программа. Я появлялся в ней и мне очень понравилось быть в Dictionary Corner. Но жизнь с газонокосилками, португальскими виллами и гольфом не для меня. Как сказал Черчилль, мне просто придется продолжать трахаться.