Джереми Кларксон о Олимпиаде
Одно из моих самых больших сожалений - отказ от Олимпиады
The Sunday Times сегодня.
Сожаления? У меня их было несколько. И одним из самых больших было то, когда я отклонил приглашение посетить церемонию открытия Олимпиады в Лондоне. Я думал, что это будет двухчасовой фестиваль протопробуждения, техническая неразбериха, и Британия будет унижена на мировой сцене.
Плюс, я слышал слух, что они собираются попросить зрителей поверить, что огромный парашютист, который только что приземлился в центре арены, с усами и париком, на самом деле был Ее Величеством Королевой. Поэтому я сказал «нет, спасибо» и решил посмотреть это со своих мебелей по телевизору.
Я думаю, что это был тот момент, когда гигантские кольца, казалось бы, сделанные из расплавленной стали, начали вышагивать, и я осознал чудовищность своей ошибки. И было ещё много чего. Отсылка к Брюнелю и красота нашей сельской местности, юмор Роуэна Аткинсона, сыгравшего ту единственную ноту из «Огненных колесниц», и все эти дети, подпрыгивающие вверх и вниз в своих кроватях NHS (Общественное здравоохранение). И Королева, говорящая: «Добрый вечер, мистер Бонд». Всё это было слишком блестяще для слов, и после того, как все закончилось, я почувствовал себя глупым и грустным.
И поэтому я с некоторым волнением сел перед своим огромным телевизором для муниципальных домов, чтобы посмотреть, как это получится у французов. И, дорогие мои. Боюсь, они выставили себя дураками. У них была освещенная лошадь, лодка, полная беженцев, женщина с бородой, перевернутый флаг и несколько фонтанов, которые должны были напомнить нам Версаль. Но которые больше походили на те, что Чарли Диммок мог бы купить в садовом центре в Орпингтоне.
Затем мы получили интерпретацию того, как могла бы выглядеть Тайная вечеря, если бы Петр, Иоанн и Иуда были трансвеститами, но её довольно сильно испортил один из художников, у которого, казалось, из шорт торчал кусочек куриной кожи. По-видимому, вся сцена должна была быть о вкладе Франции в индустрию моды, но это было далеко от монохромной Катрин Денев, курящей «Житан» на туманном мосту.
Излишне говорить, что организаторов высмеивали со всех сторон света за эту оду унынию, но я немного сочувствую Томасу Жолли, художественному руководителю, которому было поручено все это организовать. Потому что он не совсем Дэнни Бойл, не так ли? И он не мог прибегнуть к услугам Патрика Вудроффа, гения освещения, стоящего за лондонской Олимпиадой. Вместо этого, когда дело дошло до освещения большого коричневого пилона, ему пришлось использовать сумасшедшего подражателя Жану-Мишелю Жарру, который понятия не имел, когда уже хватит.
Это подводит нас к музыке, и как вы знаете, если вы когда-либо слушали их радио, это не сильная сторона французов. Вот почему мы получили Снуп Чиене, а всё это мероприятие завершила Канадка. В промежутках было просто много очень раздражающих шумов. Я ломал голову, чтобы придумать что-нибудь французское, что могло бы вызвать резонанс во всем мире, и все, что я придумал, это «Джо ле Такси» и Je T’aime. И ни одно из них не имеет достаточной серьезности для такого события.
Затем возникает вопрос, какие великие французские достижения можно было бы подчеркнуть так же, как Дэнни Бойл подчеркнул промышленную революцию и NHS. Сыр? Загорание без лифчика? Citroën 2CV? Я полагаю, они могли бы сделать что-то с шампанским, но, насколько я могу судить, они этого не сделали. Они также не использовали Жерара Депардье. Не могу понять, почему.
Так что насчет истории? Где был намек на Наполеона или все знаменитые французские военные победы? Томас Жолли из Руана, так что он наверняка знает о Жанне д'Арк. Видимо, нет. Что они сделали, так это надели на Рафаэля очень мокрые штаны и закинули его на катер. Или, может, и нет. Может, он был просто туристом, хотя, поскольку он с Майорки, может, и нет. Майорканцы не согласны с такими вещами. Как бы то ни было, к нему присоединилась столь же нефранцузская Серена Уильямс, которая простояла целую вечность в спасательном жилете, в то время как дешевый вариант Жан-Мишеля Жарра занимался своими делами, махая рукой и изо всех сил стараясь не упасть в реку фекалий, на которой покачивалась её лодка.
В конце концов, однако, они добрались до чего-то французского. Воздушного шара. Ну, я предполагаю, что он был наполнен горячим воздухом, а не водородом. Хотя, когда они зажгли эко-костер, это был бы действительно впечатляющий финал. L’Indenburg Part Deux («Гинденбург, часть вторая»).
Теперь очередь американцев, и я думаю, что они справятся с этим лучше, потому что им есть о чем поговорить, чем французам. Ковбои и космические ракеты и, э-э, всё остальное. Но я действительно беспокоюсь о будущем этих гигантских церемоний открытия.
Потому что вы можете сделать то, что происходит в таких местах, как Китай, где миллион солдат и танцоров обучаются по методикам Шарлотты Дюжарден, чтобы создать поразительную сардинную сплоченность людей. Или вы можете сделать то, что сделал Дэнни Бойл в Лондоне: потратить гораздо меньше, использовать меньше кнутов и придумать что-то, что скажет миру: «Вот кто мы».
Что хорошо, но что будет, когда Игры приедут в Берлин? Это будет неловко. Мы изобрели машину, а затем в 1914 году, э-э ... нет, подождите, давайте немного замотаем вперед. Нет, подождите, давайте не будем. Та же история и во многих других странах. Они не могут позволить себе размах, и у них нет достаточно приличной предыстории, чтобы стать умными.
Вот я и задаюсь вопросом. Почему бы нам не признать, что Лондон не может быть побежден, и не призвать всех пойти другим путём? Выходит мэр выбранного города. Он стучит по микрофону, чтобы убедиться, что он работает, а затем, объявив Игры открытыми, он разрезает ленту с помощью комично больших ножниц. И тогда бег и прыжки уже могут начинаться.
The Sunday Times сегодня.
Сожаления? У меня их было несколько. И одним из самых больших было то, когда я отклонил приглашение посетить церемонию открытия Олимпиады в Лондоне. Я думал, что это будет двухчасовой фестиваль протопробуждения, техническая неразбериха, и Британия будет унижена на мировой сцене.
Плюс, я слышал слух, что они собираются попросить зрителей поверить, что огромный парашютист, который только что приземлился в центре арены, с усами и париком, на самом деле был Ее Величеством Королевой. Поэтому я сказал «нет, спасибо» и решил посмотреть это со своих мебелей по телевизору.
Я думаю, что это был тот момент, когда гигантские кольца, казалось бы, сделанные из расплавленной стали, начали вышагивать, и я осознал чудовищность своей ошибки. И было ещё много чего. Отсылка к Брюнелю и красота нашей сельской местности, юмор Роуэна Аткинсона, сыгравшего ту единственную ноту из «Огненных колесниц», и все эти дети, подпрыгивающие вверх и вниз в своих кроватях NHS (Общественное здравоохранение). И Королева, говорящая: «Добрый вечер, мистер Бонд». Всё это было слишком блестяще для слов, и после того, как все закончилось, я почувствовал себя глупым и грустным.
И поэтому я с некоторым волнением сел перед своим огромным телевизором для муниципальных домов, чтобы посмотреть, как это получится у французов. И, дорогие мои. Боюсь, они выставили себя дураками. У них была освещенная лошадь, лодка, полная беженцев, женщина с бородой, перевернутый флаг и несколько фонтанов, которые должны были напомнить нам Версаль. Но которые больше походили на те, что Чарли Диммок мог бы купить в садовом центре в Орпингтоне.
Затем мы получили интерпретацию того, как могла бы выглядеть Тайная вечеря, если бы Петр, Иоанн и Иуда были трансвеститами, но её довольно сильно испортил один из художников, у которого, казалось, из шорт торчал кусочек куриной кожи. По-видимому, вся сцена должна была быть о вкладе Франции в индустрию моды, но это было далеко от монохромной Катрин Денев, курящей «Житан» на туманном мосту.
Излишне говорить, что организаторов высмеивали со всех сторон света за эту оду унынию, но я немного сочувствую Томасу Жолли, художественному руководителю, которому было поручено все это организовать. Потому что он не совсем Дэнни Бойл, не так ли? И он не мог прибегнуть к услугам Патрика Вудроффа, гения освещения, стоящего за лондонской Олимпиадой. Вместо этого, когда дело дошло до освещения большого коричневого пилона, ему пришлось использовать сумасшедшего подражателя Жану-Мишелю Жарру, который понятия не имел, когда уже хватит.
Это подводит нас к музыке, и как вы знаете, если вы когда-либо слушали их радио, это не сильная сторона французов. Вот почему мы получили Снуп Чиене, а всё это мероприятие завершила Канадка. В промежутках было просто много очень раздражающих шумов. Я ломал голову, чтобы придумать что-нибудь французское, что могло бы вызвать резонанс во всем мире, и все, что я придумал, это «Джо ле Такси» и Je T’aime. И ни одно из них не имеет достаточной серьезности для такого события.
Затем возникает вопрос, какие великие французские достижения можно было бы подчеркнуть так же, как Дэнни Бойл подчеркнул промышленную революцию и NHS. Сыр? Загорание без лифчика? Citroën 2CV? Я полагаю, они могли бы сделать что-то с шампанским, но, насколько я могу судить, они этого не сделали. Они также не использовали Жерара Депардье. Не могу понять, почему.
Так что насчет истории? Где был намек на Наполеона или все знаменитые французские военные победы? Томас Жолли из Руана, так что он наверняка знает о Жанне д'Арк. Видимо, нет. Что они сделали, так это надели на Рафаэля очень мокрые штаны и закинули его на катер. Или, может, и нет. Может, он был просто туристом, хотя, поскольку он с Майорки, может, и нет. Майорканцы не согласны с такими вещами. Как бы то ни было, к нему присоединилась столь же нефранцузская Серена Уильямс, которая простояла целую вечность в спасательном жилете, в то время как дешевый вариант Жан-Мишеля Жарра занимался своими делами, махая рукой и изо всех сил стараясь не упасть в реку фекалий, на которой покачивалась её лодка.
В конце концов, однако, они добрались до чего-то французского. Воздушного шара. Ну, я предполагаю, что он был наполнен горячим воздухом, а не водородом. Хотя, когда они зажгли эко-костер, это был бы действительно впечатляющий финал. L’Indenburg Part Deux («Гинденбург, часть вторая»).
Теперь очередь американцев, и я думаю, что они справятся с этим лучше, потому что им есть о чем поговорить, чем французам. Ковбои и космические ракеты и, э-э, всё остальное. Но я действительно беспокоюсь о будущем этих гигантских церемоний открытия.
Потому что вы можете сделать то, что происходит в таких местах, как Китай, где миллион солдат и танцоров обучаются по методикам Шарлотты Дюжарден, чтобы создать поразительную сардинную сплоченность людей. Или вы можете сделать то, что сделал Дэнни Бойл в Лондоне: потратить гораздо меньше, использовать меньше кнутов и придумать что-то, что скажет миру: «Вот кто мы».
Что хорошо, но что будет, когда Игры приедут в Берлин? Это будет неловко. Мы изобрели машину, а затем в 1914 году, э-э ... нет, подождите, давайте немного замотаем вперед. Нет, подождите, давайте не будем. Та же история и во многих других странах. Они не могут позволить себе размах, и у них нет достаточно приличной предыстории, чтобы стать умными.
Вот я и задаюсь вопросом. Почему бы нам не признать, что Лондон не может быть побежден, и не призвать всех пойти другим путём? Выходит мэр выбранного города. Он стучит по микрофону, чтобы убедиться, что он работает, а затем, объявив Игры открытыми, он разрезает ленту с помощью комично больших ножниц. И тогда бег и прыжки уже могут начинаться.