Пойманный на крючок Андаманским морем
Статья, которую я перевёл для "Фарангфорума" в сентябре 2013 года.
Пойманный на крючок Андаманским морем
Hooked On The Andaman Sea by Al Goldstein
Playboy Magazine December 1990
Текст: Эл Голдштейн
Иллюстрация: Кинуко Ю. Крафт
Отказав себе в сексе и еде, наш отважный рыболов отправляется за самым большим уловом в Таиланд.
Правее широкой части Бенгальского залива, словно глаз Будды, сияет голубизной и чистотой Андаманское море. Редкий гибрид открытого океана и гигантского озера, ограниченного одноимёнными островами на западе и длинным, похожим на кость, Малайским полуостровом на востоке.
Доказано, что жители островов говорят на языке, не связанном ни с одним на Земле, как будто бы они повязаны племенной тайной. Среди других вещей - они обожествляют «большую рыбу».
Они хранят свои секреты хорошо, потому что до недавних пор, никто на Западе и очень немногие на Востоке, знали, что Андаманское море предоставляет одну из самых лучших спортивных рыбалок в мире.
К северу, возле места, что мы называем Бирмой, а теперь переименованному в смягчённое Мьянма, течение Ирравадди - грязное по уши, но здесь, в центре зрачка, всё голубое, как драгоценный камень, голубое, как классический Бьюик и в самые жаркие дни августа в конце периода муссонов, она становится плоской как зеркало. Я наблюдал 120-фунтовую рыбу-парусник, проплывающую в ста метрах по поверхностью этого зеркала, и рыбак где-то в глубине меня понял, что даже не нужно и умирать, чтобы попасть на небеса.
Конечно, если бы только рыба была на другом конце лески, а не моя жена, я бы, наверное, играл бы со смертью из чистой жажды адреналина. Я чувствовал всплеск и напряжение марлина и (на момент) и рыбы-парусника. Но их двоих слишком много для моего рассказа. Красавица и чудовище. Для меня они оба были чемпионами, но Андаманское море сделало из меня поклонника рыб-парусников, потому что это самая прекрасная рыба в движении. Синее, зеленое и серебро яростно переливаются в его перепончатых крыльях.
Теперь, наблюдая его на леске Пэтти в 400 метрах от нас, я понял, вот для чего я приехал. Мне нужно было это прозрение, потому что это был долгий и странный путь к Андаманскому морю. Боги островитян ополчились против меня. Мировые политики тоже с удовольствием подключились. Но я находился на чартерной лодке с названием «Океанская птица», вышедшей с Пхукета (курортного города на юго-западном побережье Таиланда), уютно расположившейся в рыбацкой области того, о чём я уже начинал думать как о «моём озере». Всегда нужно испытать боль в заднице, чтобы добраться до рая.
«Извините, сэр, мы такие услуги не оказываем», - сказал мне первый трэвел-агент, с которым я связался. А позвонил я ему, потому что его звали Кен Фиш (Рыба) и он числился в нью-йоркской фирме под названием «Приключения в раю», а эта комбинация абсолютно точно выражала то, что творилось у меня в голове. Но с первыми же словами, слетевшими с его губ, я как будто уткнулся в кирпичную стенку. Хорошо, как бы поизящнее выразиться? - репутация повесы катилась впереди меня, а ведь теперь я был женатым человеком и из трёх страстей - секса, чревоугодия и рыбалки - у меня оставалась только последняя.
«Эти виды туров» были, очевидно, секс турами, гедонистическими экскурсиями в собрания плоти Патпонга и Сои Ковбой в Бангкоке. Тайская секс индустрия начала свой стремительный взлёт с американского военного присутствия во время войны во Вьетнаме (ах, эти льстивые речи империализма), и теперь туризм, по-видимому, подстёгиваемый популярностью секс-вылазок, это важный источник валюты для тайской экономики. Даже больше чем рис.
Итак, мне не стоило особых усилий убедить мистера Фиша в чистоте своих намерений. В действительности он оказался одним из немногих американских трэвел-агентов, который знал что такое Андаманское море. Карибское стало очень знакомым, и даже Австралия казалась переполненной. Таиланд выглядел более привлекательным наличием свободной тусовки любителей рыбалки, охотников за трофеями и клонами Хемингуэя, которые путешествовали по всему миру в поисках приключений и игры. Пять или даже три года назад Пхукет просто не имел возможности принять серьёзное спортивное рыболовство. Но в последнее время расцвёл чартерный бизнес и достаточно хорошо экипированные лодки можно нанять по 80 долларов с человека или за 480 на весь день.
Поездка на Андаманское море была моим учебным заходом на цель, моей первой туристической экскурсией в Таиланд с тех пор как я женился. Фиш - человек, отправил меня охотиться за рыбой - животным. Человек, самолёт, рыба - Андаманы! Он заказал для меня лодку «Океанская птица», отправлявшуюся из бухты Чалонг, Пхукет на однодневную экскурсию на Чикен Айлэнд, понаблюдать за большой рыбой, остановится ночевать на Пхи-Пхи, рыбачить весь следующий день и к вечеру возвратиться на Чалонг. Он также забронировал мне ловлю акул на прибрежном шельфе архипелага Мергуи, но я сказал ему, что поездка эта вступает в конфликт с однодневной вылазкой в глухие окрестности Бирмы - простите меня, Мьянмы. Я был разочарован, так как охота на акулу имеет небольшой дух опасности. Всё происходит ночью и главной добычей считается Большая белая.
Как и все удачные поездки на рыбалку, эта начиналась плохо. Мы прилетели в Бангкок из Гонконга и даже быстренько прошлись по близлежащим храмам, а потом попытались зарегистрироваться в «Грейсе». Отель «Грейс» может и простоват по меркам большинства людей, но я вспоминал его с нежностью - ах, с какой нежностью. «А, мистер Голдштейн», - приветствовал меня менеджер приятной наружности, святящийся от счастья. И ещё до того, как я успел его предупредить, выпалил - «Как всегда, номер с двумя девочками? Надувной матрац и много-много мыльной пены!» - и засмеялся словно маньяк. В итоге мы остановились в «Хилтоне».
Сообщество спортивных рыболовов представляет собой клику, связанную прочными узлами. Ну, скажем, как игроки в гольф или сёрфингисты, хотя его члены содрогнулись бы, узнав о таком сравнении. Высшая элита, это охотники за трофеями, люди которые участвуют во всех турнирах и часто нанимаются в качестве дорогих гидов. По сравнению с профессионалами я был «парвеню» и даже алчность некоторых любителей заставляла меня выглядеть простачком, время от времени закидывающим червячка. Они все были кандидатами на меланому. Поджаренные и высохшие, как старики, обитающие на побережье Бимини и Перта и совершающие вылазки может быть на Байю или Ньюфаундленд.
В Таиланд я приехал с двумя наборами спиннинга Penn International, покоящимися в специальном дорожном футляре и завёрнутыми в чёрный бархат. У меня также был ящичек поменьше с двумя более лёгкими Shimanos. Penn - это «Роллс Ройс» морской ловли на спиннинг (плохое сравнение, так как одно время у меня был «Роллс» и он доставил мне больше неприятностей, чем удовольствия). Это превосходное орудие для начинающих и ничто не сравнится с их мягкостью, напоминающей ход швейцарских часов. Я перечислил секс, еду и рыбалку как три самых больших моих страсти, но в действительности, была ещё одна, пережившая супружество - гаджеты. Философы скажут вам, что любить вещи - это неправильно, но, позвольте, ни один философ ещё не поймал для меня на спиннинг марлина трофейного размера.
«Океанская птица», неказистого вида бело-голубое пятидесятифутовое судно, пыхтя, выползло из бухты Чалонг, на восточной стороне полоски земли, занятой раем по имени Остров Пхукет. К сожалению, мы так и не побывали на нём. Судёнышко втянулось обратно, взяло нас на борт и поползло дальше. К девяти утра по тайскому времени по пути на Чикен Айлэнд, мы уже ловили на блесну тунца, ментицируса и кое-чего побольше. Джонас, наш тайский капитан и гид, заверил меня, что лучше места, чем Чикен Айлэнд для рыбной ловли не сыскать во всей Азии. Я установил свои «Пенны» на вес 80 фунтов, а «Шиманос» на 50, и всё аккуратно разместил вокруг. Для тунца Джонас использовал приманку Jet Plug, а для рыбы покрупнее, похожую на ножи Rapalas, к которой прикреплял живых сардин, доставая их из бочки, что стояла на палубе.
По пути назад я начал чувствовать вкус этого потрясающего резервуара с рыбой, которым является Андаманское море. Пока я возился с маленьким удилищем, Патти вытащила самого толстого полосатого тунца, которого я когда-либо видел, с грудью колесом, если конечно у рыбы могла бы быть грудь (этот её точно имел) и всё это напомнило мне тех перекормленных собак, которых пожилые люди склонны выгуливать стадами на тротуарах Нью-Йорка. Жирный тунец здесь означал прекрасную и здоровую пищевую цепочку. И если в самом её конце встречались такие экземпляры, то у меня уже потекли слюни от предвкушения того, насколько велика здесь настоящая «большая рыба».
Я получил ответ когда, как потом оказалось, четырёхфутовая уаху (гигантская макрель) дёрнула леску. Катушка «Шимано» завыла как сверло дантиста. Думая, что вот она моя настоящая «большая рыба» трофейного размера, я немедленно попросил себе штурмовое кресло, но экипаж со смехом предоставил мне складную табуретку. «Большая рыба» это была или нет, но уаху сражалась, как настоящий специалист по бракоразводным процессам, делая резкие прыжки, подныривая, увиливая, мечась из стороны в сторону, вперёд и назад, как будто измеряя пределы, отпущенные ей судьбой. Это было прекрасно, это был настоящий «экшн», и, наконец кто-то из команды забагрил его. Я чувствовал такой же трепет, как когда я подцепил свою первую голубую рыбку у побережья Лонг-Айленда, ух, как же давно это было.
Раскраска уаху начала увядать сразу после поимки, подобно цветам членов уличной банды и он становился неотличим от своего более скромного родственника - королевской макрели. Если вы можете отвлечься от борьбы вы сможете увидеть разницу между похожими рыбинами: уаху местные называют «Пла инси» имеет свои отличительные вертикальные полосы на серебристом теле, в то время как спинка макрели изумрудная как у стрекозы. Но и тот и другой быстро становятся серыми и блёклыми на воздухе и ни Патти ни я не могли отличить макрель от уаху, когда они лежали рядом.
Но я-то приехал за «большой рыбой». Я никогда ещё не ловил такую, сокровище, украшение над камином. Отец держал такой трофей у нас дома, и пока я рос, буквально боготворил его. И как свидетельство доблести родителя (для моего юного ума это значило, что он всегда может принести в дом добычу) и как свидетельство широты и разнообразия мира природы, чудесным образом появившемуся в клаустрофобическом окружении Бруклина. Эта рыба очаровала меня, даже будучи жутко раскрашенной. Она выглядела нереальной, инопланетной, женственной. В своё время у меня были домашние рыбки, и я представлял, что мы плаваем вместе. Среди неизбежных ударов подросткового возраста было осознание того, что мой отец, в конце концов, не поймал ни чёрта, а рыба была преподнесена ему женой развёдшегося рыбака (рано или поздно все рыбаки разводятся). Позже я случайно проделал в нём дырку бейсбольным мячиком, но Фрейд, конечно, скажет нам, что случайностей не бывает.
Теперь я был в главном зале, готовый играть в H-O-R-S-E (термин из NBA, забрасывание мяча в корзину одним игроком с разных позиций на площадке) вечно. По пути на Чикен Айлэнд я сражался и поймал великолепного чёрного марлина, но это было мелочью, несмотря на то, что чтобы вытащить его потребовалось 30 минут. Я переходил от одного источника возбуждения к другому, но всегда в глубине своих мыслей думал о ней, о «большой рыбе». На марлина я взглянул мельком, хотя весь взмок, вытягивая его, и это потом сказалось на моих запястьях, когда они заболели. Я вскрыл пиво и посмотрел на бирюзу Андаманского моря, где как я был убеждён, лежал мой величайший триумф. На ланч у нас была свежежаренная уаху, вымоченная в соке лайма: еда, рыбалка и гаджеты слились в вихре блаженства. Перефразируя Дороти Паркер - что же такое свежий рай?
К вечеру облака разошлись, и солнце ослепило нас. Изнуряя меня, оно било прямо по черепу. Я пытался бодриться для клёва, который, я знал, скоро последует, но признаюсь, подрёмывал при полном штиле. И я и Патти выбрали самые большие удилища с живой наживкой, и когда клюнуло, произошло это одновременно - худшая из всех возможных ситуаций, так как леска могла мгновенно запутаться. Мы мгновенно поступили так, как учили и поставили катушки в свободную позицию, оставив немного, чтобы избежать люфта. Рыбина Патти уходила с борта, а моя от кормы.
«Приготовься», - сказал Донас неожиданно близко от моего уха. Вселенная для меня сжалась до крохотного окошка, в котором был мой 250-фунтовый ведущий и его голос заставил меня подпрыгнуть «Готов… подсекай - сейчас!». Мы с Патти оба откинулись назад, чтобы вытащить крючки, и я испытал одно из самых чудесных чувств на свете, когда моя рыбина показалась из воды. Он был великолепен. Намного больше того позорного трофея моего папочки. Он хлопнулся о воду, а затем взмыл вверх, как бы говоря - Ньютон ошибался. Гравитация - просто вздор.
Мы всё ещё не пришли в себя, Патти и я кричали и визжали, вели себя как дети, несмотря на то, что были пристёгнуты к штурмовым креслам. Обе рыбины раз или два опасно подходили близко друг к другу, и лески могли запутаться, в то время как помощник взбивал двигателями пену и пытался опередить их. Наконец обе рыбы начали двигаться в одном и том же направлении. В следующие 40 минут время и пространство состояли из меня, рыбины и тоненькой нити, связывающей нас. Я вспомнил, как в детстве играл в телефон: у меня банка со струной и у рыбы банка со струной и мы ведём диалог. Она в основном говорит: «Не сегодня, Эл». Её вспышки чешуи всё ещё слепили меня, несколько мгновений спустя, после того, как рыба уже нырнула, и я стравил леску.
«Она прекрасна, - говорит Джонас, наставляя меня и уговаривая её. - Может полтора, а может и метр семьдесят пять. Подведи его поближе, чтобы мы могли взглянуть». Его, её, это. «Большая рыба» пережила все превращения полов.
Рыбка Патти уже находилась на транце, весьма внушительная рыбина. Когда помощник капитана освободил её от лески, Патти произнесла то, от чего у меня перехватило горло. «Отпустите её, - сказала она помощнику. - Она слишком прекрасна, чтобы быть убитой». Джонас сказал позже, что она легко потянет на 120 фунтов - «хороший улов». В любом случае, освобождение рыбины Патти сделало мою битву ещё более отчаянной. Я водил свою туда и сюда, потихоньку подтягивая леску.
Десять минут спустя он затих, и вся команда вздохнула с облегчением. Я мог слышать звук стрекочущей камеры, как будто я был на начале фильма. Я стал дерзок. Рыба сделала большой круг и шла к поверхности, его хвост распрямился, спинной плавник был направлен назад, полыхая багрянцем в свете заката, потом он приподнялся и перевернулся на спину, крючок вырвался из его горла и поплавок с леской с жужжанием отправился назад по воздуху, как письмо, не нашедшее адресата.
Я был сокрушён. Дзен Буддизм. Наверное, мне следует принять Дзен Буддизм. Агония потери расстроила меня ещё больше, потому что Патти отпустила свою добычу назад в море. Неужели я был слишком жаден? Что бы я предложил, свою свободу, если бы рыба добровольно приплыла в лодку? Тьма опустилась на весь оставшийся день. Я насаживал наживку на крючки и поправлял леску, но делал это механически. Мы рано закончили и отправились назад на Пхи Пхи, где должны были заночевать. Я решил сойти с лодки и завершить с рыбалкой в эту поездку.
Пхи Пхи почти порнографически великолепен, огромные скалы и покрытые растительностью холмы вырастают прямо из моря, под которыми располагаются сахарно-белые пляжи в огромных лагунах, с раскиданными там и сям бунгало. Я ничего этого конечно не видел, так как по-прежнему варится в своей хандре. Я оставил Патти и направился в самый захудалый бар, как только мы причалили.
«Эл, дружище!», - приветствовал меня настоящий «Скверный Американец». Сказал, что мой поклонник. Я был не в настроении, но всё равно ввязался в разговор. «Здесь же нет девочек, - был его первый ход. - Так что же принесло тебя сюда?» Ха-ха-ха-ха.
«Приехал порыбачить», - ответил я.
«Конечно, конечно», - сказал он и подмигнул. Он естественно не поверил мне и хотел узнать, не обнаружил ли я некий идеальный публичный дом, спрятанный в джунглях.
«Рыбалка паршивая, - ответствовал я. - Собираюсь в Бирму».
«Бирму? А я бы туда не поехал», - заключил мой собеседник. Политическая ситуация становится неопределеннее с каждым днём. А скоро она станет настолько плохой, что самое время будет появиться Пи.Джей. О’Рурку. «Я бы туда не ездил», - повторил он, пытаясь строить из себя старейшину. У меня было пиво, и я сформулировал первое правило международной поездки: Никогда не посещайте страну, которая только что сменила название. И сразу дополнение: Никогда не посещайте страну, чьё правительство обещает свободные выборы в ближайшем будущем.
Подошла Патти и успокоила меня. Если мы отменим поездку в Бирму, то следующей ночью можем отправиться на охоту за акулой. Слово рыбалка ещё что-то значило для меня, и я почувствовал, как моё сопротивление уменьшается. Вот так я и оказался снова на борту «Океанской птицы» покидающей пляж Патонг поздно вечером. Правда на этот раз пахло сильнее. Почему. Я догадался потом, через час после наступления темноты, когда мы достигли места назначения - рифа, которым стало затонувшее японское судно времён войны. Помощник бросил в воду корзины, наполненные полусгнившей измельчённой мелочью позади лодки, чтобы приманить рыбу, которая в свою очередь приманит акул. Затем мы встали на якорь над местом кораблекрушения.
«Посмотри на это», - сказал Джонас. Прицепив к бую световую приманку. Он подключил провод к розетке и щёлкнул выключателем. В девяноста футах внизу зажёгся кинопрожектор и подсветил остов затонувшего торпедного катера. Призрачный, завораживающий и невероятно прекрасный. Я почувствовал, будто смотрю сверху на чью-то тайну. Рыба, привлечённая светом, прибывала целыми стаями. Это было слишком по-туристически, но до чего же прекрасно.
«Президент Кеннеди потопил эту лодку. ПТ-109», - сказал мне Джонас с торжественным лицом. Ну-ну, подумал я. Не был ли он немного восточнее во время Второй мировой? Я представил себе все эти затопленные суда по всему Тихому океану, и каждый хотел быть причастным к Кеннеди, как регалии на кресте (катер ПТ-109 был затоплен японцами около Соломоновых островов). Мы выключили наш маленький «Диснейуорлд» и пошли назад по широкому кругу вдоль следа, где мы сбросили корзины. Всё ещё можно было видеть фосфорицирующую дорожку на воде. И тут и там она завихрялась, когда её прорезал спинной плавник.
Наблюдение такого количества акул одновременно имеет тот же эффект, что и сборище убийц из камеры смертников в одном месте, или политиков, или агентов по продаже авиабилетов - волосы на затылке встают дыбом. Клюнуло почти сразу же, как я забросил леску. Я ещё даже не успел решить, хочу я этого или нет. Если у тебя клюнула «большая рыба» - то это подобно походу на балет, а если на крючок попала акула - то это уже концерт «хэви-метал». Как будто по тебе идёт ток, когда рыба беспощадно рвётся вперёд. Никакого дерьма в борьбе. Просто тянет и тянет.
«Отпусти её, Большой Эл», - сказал Джонас. Мы вышли за линию наших корзин и ему удалось направить огни на мою добычу - злобного вида головореза с пустыми глазами. «Она слишком маленькая».
«Нет! - ответил я. - Больше ничего не отдам!» Я хотел, чтобы это море, такое богатое на всё, дало мне хоть что-то из своей сокровищницы, даже если камешек был проклят. Акула была уже полудохлой, когда мы подтянули её к борту, и уж точно мёртвой, когда помощник пристрелил её из своего .38 калибра.
«Поздравления, - сказал мне Джонас. - Ты только что поймал Большую белую». Это была большая белая? Господи, подумал я, Спилберг должно быть настоящий гений, если он смог заставить такое маленькое выглядеть таким большим. «Детёныш», - добавил Джонас, и мне стало всё понятно. Я поймал одну из самых маленьких «больших белых» акул, которую когда-либо видел Пхукет. Или скорее не видел, так как мы проскользнули в гавань без фанфар. Меня не волновало, должен ли я был скрывать улов. К тому времени я испытывал собственные чувства к нему. Он может и ублюдок. Но перефразируя избирателей Никсона - он мой ублюдок.
Его шкура сейчас у сапожника в Гонконге и я надеюсь, он в процессе изготовления для меня пары сапог одиннадцатого размера. Но произошли более удивительные трансформации. Акулья ухмылка стала для меня символом Таиланда вместо улыбки девушки, а блеск плавника кажется мне большей достопримечательностью, чем целая улица ночных клубов.
Пойманный на крючок Андаманским морем
Hooked On The Andaman Sea by Al Goldstein
Playboy Magazine December 1990
Текст: Эл Голдштейн
Иллюстрация: Кинуко Ю. Крафт
Отказав себе в сексе и еде, наш отважный рыболов отправляется за самым большим уловом в Таиланд.
Правее широкой части Бенгальского залива, словно глаз Будды, сияет голубизной и чистотой Андаманское море. Редкий гибрид открытого океана и гигантского озера, ограниченного одноимёнными островами на западе и длинным, похожим на кость, Малайским полуостровом на востоке.
Доказано, что жители островов говорят на языке, не связанном ни с одним на Земле, как будто бы они повязаны племенной тайной. Среди других вещей - они обожествляют «большую рыбу».
Они хранят свои секреты хорошо, потому что до недавних пор, никто на Западе и очень немногие на Востоке, знали, что Андаманское море предоставляет одну из самых лучших спортивных рыбалок в мире.
К северу, возле места, что мы называем Бирмой, а теперь переименованному в смягчённое Мьянма, течение Ирравадди - грязное по уши, но здесь, в центре зрачка, всё голубое, как драгоценный камень, голубое, как классический Бьюик и в самые жаркие дни августа в конце периода муссонов, она становится плоской как зеркало. Я наблюдал 120-фунтовую рыбу-парусник, проплывающую в ста метрах по поверхностью этого зеркала, и рыбак где-то в глубине меня понял, что даже не нужно и умирать, чтобы попасть на небеса.
Конечно, если бы только рыба была на другом конце лески, а не моя жена, я бы, наверное, играл бы со смертью из чистой жажды адреналина. Я чувствовал всплеск и напряжение марлина и (на момент) и рыбы-парусника. Но их двоих слишком много для моего рассказа. Красавица и чудовище. Для меня они оба были чемпионами, но Андаманское море сделало из меня поклонника рыб-парусников, потому что это самая прекрасная рыба в движении. Синее, зеленое и серебро яростно переливаются в его перепончатых крыльях.
Теперь, наблюдая его на леске Пэтти в 400 метрах от нас, я понял, вот для чего я приехал. Мне нужно было это прозрение, потому что это был долгий и странный путь к Андаманскому морю. Боги островитян ополчились против меня. Мировые политики тоже с удовольствием подключились. Но я находился на чартерной лодке с названием «Океанская птица», вышедшей с Пхукета (курортного города на юго-западном побережье Таиланда), уютно расположившейся в рыбацкой области того, о чём я уже начинал думать как о «моём озере». Всегда нужно испытать боль в заднице, чтобы добраться до рая.
«Извините, сэр, мы такие услуги не оказываем», - сказал мне первый трэвел-агент, с которым я связался. А позвонил я ему, потому что его звали Кен Фиш (Рыба) и он числился в нью-йоркской фирме под названием «Приключения в раю», а эта комбинация абсолютно точно выражала то, что творилось у меня в голове. Но с первыми же словами, слетевшими с его губ, я как будто уткнулся в кирпичную стенку. Хорошо, как бы поизящнее выразиться? - репутация повесы катилась впереди меня, а ведь теперь я был женатым человеком и из трёх страстей - секса, чревоугодия и рыбалки - у меня оставалась только последняя.
«Эти виды туров» были, очевидно, секс турами, гедонистическими экскурсиями в собрания плоти Патпонга и Сои Ковбой в Бангкоке. Тайская секс индустрия начала свой стремительный взлёт с американского военного присутствия во время войны во Вьетнаме (ах, эти льстивые речи империализма), и теперь туризм, по-видимому, подстёгиваемый популярностью секс-вылазок, это важный источник валюты для тайской экономики. Даже больше чем рис.
Итак, мне не стоило особых усилий убедить мистера Фиша в чистоте своих намерений. В действительности он оказался одним из немногих американских трэвел-агентов, который знал что такое Андаманское море. Карибское стало очень знакомым, и даже Австралия казалась переполненной. Таиланд выглядел более привлекательным наличием свободной тусовки любителей рыбалки, охотников за трофеями и клонами Хемингуэя, которые путешествовали по всему миру в поисках приключений и игры. Пять или даже три года назад Пхукет просто не имел возможности принять серьёзное спортивное рыболовство. Но в последнее время расцвёл чартерный бизнес и достаточно хорошо экипированные лодки можно нанять по 80 долларов с человека или за 480 на весь день.
Поездка на Андаманское море была моим учебным заходом на цель, моей первой туристической экскурсией в Таиланд с тех пор как я женился. Фиш - человек, отправил меня охотиться за рыбой - животным. Человек, самолёт, рыба - Андаманы! Он заказал для меня лодку «Океанская птица», отправлявшуюся из бухты Чалонг, Пхукет на однодневную экскурсию на Чикен Айлэнд, понаблюдать за большой рыбой, остановится ночевать на Пхи-Пхи, рыбачить весь следующий день и к вечеру возвратиться на Чалонг. Он также забронировал мне ловлю акул на прибрежном шельфе архипелага Мергуи, но я сказал ему, что поездка эта вступает в конфликт с однодневной вылазкой в глухие окрестности Бирмы - простите меня, Мьянмы. Я был разочарован, так как охота на акулу имеет небольшой дух опасности. Всё происходит ночью и главной добычей считается Большая белая.
Как и все удачные поездки на рыбалку, эта начиналась плохо. Мы прилетели в Бангкок из Гонконга и даже быстренько прошлись по близлежащим храмам, а потом попытались зарегистрироваться в «Грейсе». Отель «Грейс» может и простоват по меркам большинства людей, но я вспоминал его с нежностью - ах, с какой нежностью. «А, мистер Голдштейн», - приветствовал меня менеджер приятной наружности, святящийся от счастья. И ещё до того, как я успел его предупредить, выпалил - «Как всегда, номер с двумя девочками? Надувной матрац и много-много мыльной пены!» - и засмеялся словно маньяк. В итоге мы остановились в «Хилтоне».
Сообщество спортивных рыболовов представляет собой клику, связанную прочными узлами. Ну, скажем, как игроки в гольф или сёрфингисты, хотя его члены содрогнулись бы, узнав о таком сравнении. Высшая элита, это охотники за трофеями, люди которые участвуют во всех турнирах и часто нанимаются в качестве дорогих гидов. По сравнению с профессионалами я был «парвеню» и даже алчность некоторых любителей заставляла меня выглядеть простачком, время от времени закидывающим червячка. Они все были кандидатами на меланому. Поджаренные и высохшие, как старики, обитающие на побережье Бимини и Перта и совершающие вылазки может быть на Байю или Ньюфаундленд.
В Таиланд я приехал с двумя наборами спиннинга Penn International, покоящимися в специальном дорожном футляре и завёрнутыми в чёрный бархат. У меня также был ящичек поменьше с двумя более лёгкими Shimanos. Penn - это «Роллс Ройс» морской ловли на спиннинг (плохое сравнение, так как одно время у меня был «Роллс» и он доставил мне больше неприятностей, чем удовольствия). Это превосходное орудие для начинающих и ничто не сравнится с их мягкостью, напоминающей ход швейцарских часов. Я перечислил секс, еду и рыбалку как три самых больших моих страсти, но в действительности, была ещё одна, пережившая супружество - гаджеты. Философы скажут вам, что любить вещи - это неправильно, но, позвольте, ни один философ ещё не поймал для меня на спиннинг марлина трофейного размера.
«Океанская птица», неказистого вида бело-голубое пятидесятифутовое судно, пыхтя, выползло из бухты Чалонг, на восточной стороне полоски земли, занятой раем по имени Остров Пхукет. К сожалению, мы так и не побывали на нём. Судёнышко втянулось обратно, взяло нас на борт и поползло дальше. К девяти утра по тайскому времени по пути на Чикен Айлэнд, мы уже ловили на блесну тунца, ментицируса и кое-чего побольше. Джонас, наш тайский капитан и гид, заверил меня, что лучше места, чем Чикен Айлэнд для рыбной ловли не сыскать во всей Азии. Я установил свои «Пенны» на вес 80 фунтов, а «Шиманос» на 50, и всё аккуратно разместил вокруг. Для тунца Джонас использовал приманку Jet Plug, а для рыбы покрупнее, похожую на ножи Rapalas, к которой прикреплял живых сардин, доставая их из бочки, что стояла на палубе.
По пути назад я начал чувствовать вкус этого потрясающего резервуара с рыбой, которым является Андаманское море. Пока я возился с маленьким удилищем, Патти вытащила самого толстого полосатого тунца, которого я когда-либо видел, с грудью колесом, если конечно у рыбы могла бы быть грудь (этот её точно имел) и всё это напомнило мне тех перекормленных собак, которых пожилые люди склонны выгуливать стадами на тротуарах Нью-Йорка. Жирный тунец здесь означал прекрасную и здоровую пищевую цепочку. И если в самом её конце встречались такие экземпляры, то у меня уже потекли слюни от предвкушения того, насколько велика здесь настоящая «большая рыба».
Я получил ответ когда, как потом оказалось, четырёхфутовая уаху (гигантская макрель) дёрнула леску. Катушка «Шимано» завыла как сверло дантиста. Думая, что вот она моя настоящая «большая рыба» трофейного размера, я немедленно попросил себе штурмовое кресло, но экипаж со смехом предоставил мне складную табуретку. «Большая рыба» это была или нет, но уаху сражалась, как настоящий специалист по бракоразводным процессам, делая резкие прыжки, подныривая, увиливая, мечась из стороны в сторону, вперёд и назад, как будто измеряя пределы, отпущенные ей судьбой. Это было прекрасно, это был настоящий «экшн», и, наконец кто-то из команды забагрил его. Я чувствовал такой же трепет, как когда я подцепил свою первую голубую рыбку у побережья Лонг-Айленда, ух, как же давно это было.
Раскраска уаху начала увядать сразу после поимки, подобно цветам членов уличной банды и он становился неотличим от своего более скромного родственника - королевской макрели. Если вы можете отвлечься от борьбы вы сможете увидеть разницу между похожими рыбинами: уаху местные называют «Пла инси» имеет свои отличительные вертикальные полосы на серебристом теле, в то время как спинка макрели изумрудная как у стрекозы. Но и тот и другой быстро становятся серыми и блёклыми на воздухе и ни Патти ни я не могли отличить макрель от уаху, когда они лежали рядом.
Но я-то приехал за «большой рыбой». Я никогда ещё не ловил такую, сокровище, украшение над камином. Отец держал такой трофей у нас дома, и пока я рос, буквально боготворил его. И как свидетельство доблести родителя (для моего юного ума это значило, что он всегда может принести в дом добычу) и как свидетельство широты и разнообразия мира природы, чудесным образом появившемуся в клаустрофобическом окружении Бруклина. Эта рыба очаровала меня, даже будучи жутко раскрашенной. Она выглядела нереальной, инопланетной, женственной. В своё время у меня были домашние рыбки, и я представлял, что мы плаваем вместе. Среди неизбежных ударов подросткового возраста было осознание того, что мой отец, в конце концов, не поймал ни чёрта, а рыба была преподнесена ему женой развёдшегося рыбака (рано или поздно все рыбаки разводятся). Позже я случайно проделал в нём дырку бейсбольным мячиком, но Фрейд, конечно, скажет нам, что случайностей не бывает.
Теперь я был в главном зале, готовый играть в H-O-R-S-E (термин из NBA, забрасывание мяча в корзину одним игроком с разных позиций на площадке) вечно. По пути на Чикен Айлэнд я сражался и поймал великолепного чёрного марлина, но это было мелочью, несмотря на то, что чтобы вытащить его потребовалось 30 минут. Я переходил от одного источника возбуждения к другому, но всегда в глубине своих мыслей думал о ней, о «большой рыбе». На марлина я взглянул мельком, хотя весь взмок, вытягивая его, и это потом сказалось на моих запястьях, когда они заболели. Я вскрыл пиво и посмотрел на бирюзу Андаманского моря, где как я был убеждён, лежал мой величайший триумф. На ланч у нас была свежежаренная уаху, вымоченная в соке лайма: еда, рыбалка и гаджеты слились в вихре блаженства. Перефразируя Дороти Паркер - что же такое свежий рай?
К вечеру облака разошлись, и солнце ослепило нас. Изнуряя меня, оно било прямо по черепу. Я пытался бодриться для клёва, который, я знал, скоро последует, но признаюсь, подрёмывал при полном штиле. И я и Патти выбрали самые большие удилища с живой наживкой, и когда клюнуло, произошло это одновременно - худшая из всех возможных ситуаций, так как леска могла мгновенно запутаться. Мы мгновенно поступили так, как учили и поставили катушки в свободную позицию, оставив немного, чтобы избежать люфта. Рыбина Патти уходила с борта, а моя от кормы.
«Приготовься», - сказал Донас неожиданно близко от моего уха. Вселенная для меня сжалась до крохотного окошка, в котором был мой 250-фунтовый ведущий и его голос заставил меня подпрыгнуть «Готов… подсекай - сейчас!». Мы с Патти оба откинулись назад, чтобы вытащить крючки, и я испытал одно из самых чудесных чувств на свете, когда моя рыбина показалась из воды. Он был великолепен. Намного больше того позорного трофея моего папочки. Он хлопнулся о воду, а затем взмыл вверх, как бы говоря - Ньютон ошибался. Гравитация - просто вздор.
Мы всё ещё не пришли в себя, Патти и я кричали и визжали, вели себя как дети, несмотря на то, что были пристёгнуты к штурмовым креслам. Обе рыбины раз или два опасно подходили близко друг к другу, и лески могли запутаться, в то время как помощник взбивал двигателями пену и пытался опередить их. Наконец обе рыбы начали двигаться в одном и том же направлении. В следующие 40 минут время и пространство состояли из меня, рыбины и тоненькой нити, связывающей нас. Я вспомнил, как в детстве играл в телефон: у меня банка со струной и у рыбы банка со струной и мы ведём диалог. Она в основном говорит: «Не сегодня, Эл». Её вспышки чешуи всё ещё слепили меня, несколько мгновений спустя, после того, как рыба уже нырнула, и я стравил леску.
«Она прекрасна, - говорит Джонас, наставляя меня и уговаривая её. - Может полтора, а может и метр семьдесят пять. Подведи его поближе, чтобы мы могли взглянуть». Его, её, это. «Большая рыба» пережила все превращения полов.
Рыбка Патти уже находилась на транце, весьма внушительная рыбина. Когда помощник капитана освободил её от лески, Патти произнесла то, от чего у меня перехватило горло. «Отпустите её, - сказала она помощнику. - Она слишком прекрасна, чтобы быть убитой». Джонас сказал позже, что она легко потянет на 120 фунтов - «хороший улов». В любом случае, освобождение рыбины Патти сделало мою битву ещё более отчаянной. Я водил свою туда и сюда, потихоньку подтягивая леску.
Десять минут спустя он затих, и вся команда вздохнула с облегчением. Я мог слышать звук стрекочущей камеры, как будто я был на начале фильма. Я стал дерзок. Рыба сделала большой круг и шла к поверхности, его хвост распрямился, спинной плавник был направлен назад, полыхая багрянцем в свете заката, потом он приподнялся и перевернулся на спину, крючок вырвался из его горла и поплавок с леской с жужжанием отправился назад по воздуху, как письмо, не нашедшее адресата.
Я был сокрушён. Дзен Буддизм. Наверное, мне следует принять Дзен Буддизм. Агония потери расстроила меня ещё больше, потому что Патти отпустила свою добычу назад в море. Неужели я был слишком жаден? Что бы я предложил, свою свободу, если бы рыба добровольно приплыла в лодку? Тьма опустилась на весь оставшийся день. Я насаживал наживку на крючки и поправлял леску, но делал это механически. Мы рано закончили и отправились назад на Пхи Пхи, где должны были заночевать. Я решил сойти с лодки и завершить с рыбалкой в эту поездку.
Пхи Пхи почти порнографически великолепен, огромные скалы и покрытые растительностью холмы вырастают прямо из моря, под которыми располагаются сахарно-белые пляжи в огромных лагунах, с раскиданными там и сям бунгало. Я ничего этого конечно не видел, так как по-прежнему варится в своей хандре. Я оставил Патти и направился в самый захудалый бар, как только мы причалили.
«Эл, дружище!», - приветствовал меня настоящий «Скверный Американец». Сказал, что мой поклонник. Я был не в настроении, но всё равно ввязался в разговор. «Здесь же нет девочек, - был его первый ход. - Так что же принесло тебя сюда?» Ха-ха-ха-ха.
«Приехал порыбачить», - ответил я.
«Конечно, конечно», - сказал он и подмигнул. Он естественно не поверил мне и хотел узнать, не обнаружил ли я некий идеальный публичный дом, спрятанный в джунглях.
«Рыбалка паршивая, - ответствовал я. - Собираюсь в Бирму».
«Бирму? А я бы туда не поехал», - заключил мой собеседник. Политическая ситуация становится неопределеннее с каждым днём. А скоро она станет настолько плохой, что самое время будет появиться Пи.Джей. О’Рурку. «Я бы туда не ездил», - повторил он, пытаясь строить из себя старейшину. У меня было пиво, и я сформулировал первое правило международной поездки: Никогда не посещайте страну, которая только что сменила название. И сразу дополнение: Никогда не посещайте страну, чьё правительство обещает свободные выборы в ближайшем будущем.
Подошла Патти и успокоила меня. Если мы отменим поездку в Бирму, то следующей ночью можем отправиться на охоту за акулой. Слово рыбалка ещё что-то значило для меня, и я почувствовал, как моё сопротивление уменьшается. Вот так я и оказался снова на борту «Океанской птицы» покидающей пляж Патонг поздно вечером. Правда на этот раз пахло сильнее. Почему. Я догадался потом, через час после наступления темноты, когда мы достигли места назначения - рифа, которым стало затонувшее японское судно времён войны. Помощник бросил в воду корзины, наполненные полусгнившей измельчённой мелочью позади лодки, чтобы приманить рыбу, которая в свою очередь приманит акул. Затем мы встали на якорь над местом кораблекрушения.
«Посмотри на это», - сказал Джонас. Прицепив к бую световую приманку. Он подключил провод к розетке и щёлкнул выключателем. В девяноста футах внизу зажёгся кинопрожектор и подсветил остов затонувшего торпедного катера. Призрачный, завораживающий и невероятно прекрасный. Я почувствовал, будто смотрю сверху на чью-то тайну. Рыба, привлечённая светом, прибывала целыми стаями. Это было слишком по-туристически, но до чего же прекрасно.
«Президент Кеннеди потопил эту лодку. ПТ-109», - сказал мне Джонас с торжественным лицом. Ну-ну, подумал я. Не был ли он немного восточнее во время Второй мировой? Я представил себе все эти затопленные суда по всему Тихому океану, и каждый хотел быть причастным к Кеннеди, как регалии на кресте (катер ПТ-109 был затоплен японцами около Соломоновых островов). Мы выключили наш маленький «Диснейуорлд» и пошли назад по широкому кругу вдоль следа, где мы сбросили корзины. Всё ещё можно было видеть фосфорицирующую дорожку на воде. И тут и там она завихрялась, когда её прорезал спинной плавник.
Наблюдение такого количества акул одновременно имеет тот же эффект, что и сборище убийц из камеры смертников в одном месте, или политиков, или агентов по продаже авиабилетов - волосы на затылке встают дыбом. Клюнуло почти сразу же, как я забросил леску. Я ещё даже не успел решить, хочу я этого или нет. Если у тебя клюнула «большая рыба» - то это подобно походу на балет, а если на крючок попала акула - то это уже концерт «хэви-метал». Как будто по тебе идёт ток, когда рыба беспощадно рвётся вперёд. Никакого дерьма в борьбе. Просто тянет и тянет.
«Отпусти её, Большой Эл», - сказал Джонас. Мы вышли за линию наших корзин и ему удалось направить огни на мою добычу - злобного вида головореза с пустыми глазами. «Она слишком маленькая».
«Нет! - ответил я. - Больше ничего не отдам!» Я хотел, чтобы это море, такое богатое на всё, дало мне хоть что-то из своей сокровищницы, даже если камешек был проклят. Акула была уже полудохлой, когда мы подтянули её к борту, и уж точно мёртвой, когда помощник пристрелил её из своего .38 калибра.
«Поздравления, - сказал мне Джонас. - Ты только что поймал Большую белую». Это была большая белая? Господи, подумал я, Спилберг должно быть настоящий гений, если он смог заставить такое маленькое выглядеть таким большим. «Детёныш», - добавил Джонас, и мне стало всё понятно. Я поймал одну из самых маленьких «больших белых» акул, которую когда-либо видел Пхукет. Или скорее не видел, так как мы проскользнули в гавань без фанфар. Меня не волновало, должен ли я был скрывать улов. К тому времени я испытывал собственные чувства к нему. Он может и ублюдок. Но перефразируя избирателей Никсона - он мой ублюдок.
Его шкура сейчас у сапожника в Гонконге и я надеюсь, он в процессе изготовления для меня пары сапог одиннадцатого размера. Но произошли более удивительные трансформации. Акулья ухмылка стала для меня символом Таиланда вместо улыбки девушки, а блеск плавника кажется мне большей достопримечательностью, чем целая улица ночных клубов.