Абузяров VS Магдалена
Моя шестая рецензия как члена Большого Жюри премии "Национальный Бестселлер".
Писатель:
Ильдар Абузяров
Произведение:
"Финское солнце"
ссылка на эту рецензию на официальном сайте "Нацбеста":
http://www.natsbest.ru/Kurapina14_abuziarov.html
Текст рецензии:
Магдалена Курапина
Ильдар Абузяров "Финское солнце"
- А ты когда-нибудь жил в пододеяльнике? - интересуюсь я у возлюбленного.
Мы застилаем постель, и я полностью залезла в пододеяльник - изнутри удобнее расправлять его края.
- Жил, - смеётся мой парень.
- Ах вот как, - выглядываю, - значит, все в детстве делали собственный дом в пододеяльниках? Тогда давай жить вместе, - приглашаю я. Он совершает попытку сопротивления, но вовремя понимает, что проще - уступить, лишь бы я не придумала нечто ещё более абсурдное. В итоге мы вдвоём сидим внутри пододеяльника и хохочем. Но я, хохоча, вдруг отмечаю, что изнутри пододеяльник кажется шире и просторнее, нежели снаружи. И когда мы там, «в доме», детская игра - уже не совсем несерьёзная шутка, но приобретает глобальный контекст…
Герои романа Ильдара Абузярова «Финское солнце» занимаются тем же самым - обыденным бытом: чинят сантехнику, выращивают цветы, выметают пыль и мусор, намываются и придираются друг к другу по мелочам…
Действие романа происходит в современном, но несуществующем городке Нижний Хутор. Однако указано, что Хутор этот входит в состав некой Российской Империи (исходя из названия городка, тут имеет место быть параллель с Нижним Новгородом, в котором сам автор провёл ни один год сознательной жизни). Герои - сказочные поволжские финны. Сам Ильдар Абузяров в интервью называет своё произведение «роман-миф», а сказочны его персонажи уже хотя бы тем, что носят говорящие имена и фамилии: сантехник - Каакко Сантари, прачка - Сирка, работница социальной службы - Ювенале, солдаты - Атти и Батти, девушки-бездельницы - Вилья и Хилья, и тому подобные…
Можно подумать, что автор не особенно утруждал себя подборкой имён для героев - слишком уж имена эти конкретны, если не сказать - примитивны. В принципе - так удобно. И писателю не приходится лишний раз отвлекаться на занудную перепись личностных качеств очередного персонажа, и читателю - на проектирование образа этого персонажа в своём воображении. Сказано, что мужа героини зовут Алко Запоонен - и всё сразу ясно. Писатель, вероятно, просто захотел себя и нас таким образом чуточку развлечь… В конце концов, кому ещё этим заниматься, как ни человеку с непривычным для уха ФИО - Ильдар Анвярович Абузяров?
Однако, если взять во внимание слова самого Захара Прилепина: «…я воспринимаю Ильдара, как редкое, ни на кого не похожее литературное явление», а также тот факт, что автор - не клоун и даже не артист бурлеска, задумываешься о том, что в этих именах-дразнилках заложен свой смысл.
А смысл этот хотя бы в том, чтобы пощадить читателя: ведь поглощать описание реальной (и, несомненно, трагичной в этом своём быту) жизни «обывателя» всерьёз порою становится просто невыносимо. Приём Ильдара ненавязчиво разбавляет это ощущение тотальной безнадёги. Которое, однако, никуда не исчезает, но утверждается, приобретая иной, своеобразный оттенок; тоска не накатывает внезапно, но пронизывает постепенно и равномерно. Так в кино героя отравляет яд, нужными порциями и систематически попадающий в его бокал не без помощи лекаря-обманщика или неверной жены…
В определённый момент становится уже как-то совсем невесело, потому что осознаёшь: Нижний Хутор - никакой не сказочный городок, и говорящие имена-фамилии - это игра контрастов, пародия на «говорящие фамилии», то есть пародия - на пародию. «Прачечной заведовала Сирка» - вот, смотрите сами, ну что может быть более предсказуемым и оттого печальным?
Или:
«Он решил, что у них к пяти годам совместной жизни должны быть раки на ужин» - ну ужас же! Пять лет совместной жизни - и всего лишь какие-то раки как итоговое достижение, - «И все это называется счастьем».
Нельзя сказать, чтобы все герои так уж бездумно проживали свои будни в Нижнем Хуторе, наоборот, некоторые ищут в повседневных занятиях своё предназначение: «Как-то Каакко пришел ко мне и сказал, что сантехники берут на себя вину всех. Что они берут на себя чужие грехи. Что они члены мистического Братства сантехников, что ковыряются в помоях в стояках обычных семей. Разгребают клоаку. Накопившийся отстой в отстойниках. В тухлой ложной семейной жизни без радости. В суете сует с постоянным мытьем посуды и полов» - а редко ли мы сами встречаем людей, которые искренне наделяют свои обыденные действия значительным, а подчас - спасительным смыслом? И, что уж таить, не являемся ли мы порой сами такими людьми, на самом деле будучи, в лучшем случае, просто средней руки профессионалами? Наверное, это неплохо. Но оно точно - так.
Читать об этом в форме «мифа», сдобренного долей нарочитой наивности - страшновато.
Ужас в романе не нагнетается, не навязывается, и оттого он есть.
Чего только стоит одна история о том, как две старшеклассницы Уллика и Аллиби по неведомым причинам выбрасываются из окна квартиры - один в один загадочное групповое самоубийство девочек-подростков в Балашихе в 1999, повлекшее за собой целую волну подростковых самоубийств. Эта нераскрытая трагедия ещё очень долго наводила страх на всех остальных подростков того времени, включая меня.
А теперь в эту тревогу погружает писатель:
«Женщины во всем Доме сидели и ждали свое женское счастье, ждали, по большей части, напрасно и бесполезно. И каждая из них, надеясь лишь на счастливое будущее, собственноручно выбрасывала свою жизнь в окно».
«Я гляжу на них, словно из «вневременьи». На старых и молодых одновременно.<…> Я вдруг понимаю, что трамвай совершает круг Сансары. Что это замкнутый круг пороков и любви, из которого выход только один - смерть. Глядя на лица подростков, я представляю себе их в зрелости и старости, сопоставляю с лицами родителей и понимаю, что круг грехов замкнулся»
Целостное, а не фрагментарное восприятие Абузяровым созданной им же действительности - чуткое, но пассивное, подводит автора к озарению: он понимает, что эта действительность в том виде, в котором она зафиксирована, никак не может дальше существовать.
Местечковая поломка сантехники в начале романа - этап на пути к большой беде:
«Так, кажется, было написано в пророчествах древних поволжских финнов о гибели Нижнего Хутора, который в конце времен целиком уйдет под воду.
-Будет еще хуже, - сказала женщина, свесившая голову сверху, - скоро пойдут дожди, вода будет прибывать, а потом хлынет и размоет фундаменты многих домов. Подточит стены. Многие захлебнутьсяи и задохнутся, как Ванни и Кайса. Ратуша с башней, где заседает мэр Мерве, обвалиться. А мой розовый домик точно смоет со склона в овраг».
Весь роман Ильдара Абузярова - одна большая метафора.
«Финское солнце» - антиутопия.
И очень хорошо, что Ильдар Анвярович таки не лекарь-злодей и не неверная жена: то здесь, то там он вселяет надежду на возможность спасения. Скажем, одна из героинь, девушка, в которую влюблены поголовно все, и, наверняка, влюблены неспроста, произносит такие слова:
«Если относиться к магии как к игре в детском саду с самим собой, то мир вокруг становится как стол с пластилином и красками. Бери и делай, что хочешь, и разукрашивай в любой цвет»
И тут я, тоже, вроде, далеко не самая безнадёжная девушка (и имя-то какое!), продолжая детскую игру, думаю: «А хорошо иметь собственное жильё. Пусть даже оно - пододеяльник. Пусть даже в том мире, что вот-вот норовит уйти с концами под воду»…
Писатель:
Ильдар Абузяров
Произведение:
"Финское солнце"
ссылка на эту рецензию на официальном сайте "Нацбеста":
http://www.natsbest.ru/Kurapina14_abuziarov.html
Текст рецензии:
Магдалена Курапина
Ильдар Абузяров "Финское солнце"
- А ты когда-нибудь жил в пододеяльнике? - интересуюсь я у возлюбленного.
Мы застилаем постель, и я полностью залезла в пододеяльник - изнутри удобнее расправлять его края.
- Жил, - смеётся мой парень.
- Ах вот как, - выглядываю, - значит, все в детстве делали собственный дом в пододеяльниках? Тогда давай жить вместе, - приглашаю я. Он совершает попытку сопротивления, но вовремя понимает, что проще - уступить, лишь бы я не придумала нечто ещё более абсурдное. В итоге мы вдвоём сидим внутри пододеяльника и хохочем. Но я, хохоча, вдруг отмечаю, что изнутри пододеяльник кажется шире и просторнее, нежели снаружи. И когда мы там, «в доме», детская игра - уже не совсем несерьёзная шутка, но приобретает глобальный контекст…
Герои романа Ильдара Абузярова «Финское солнце» занимаются тем же самым - обыденным бытом: чинят сантехнику, выращивают цветы, выметают пыль и мусор, намываются и придираются друг к другу по мелочам…
Действие романа происходит в современном, но несуществующем городке Нижний Хутор. Однако указано, что Хутор этот входит в состав некой Российской Империи (исходя из названия городка, тут имеет место быть параллель с Нижним Новгородом, в котором сам автор провёл ни один год сознательной жизни). Герои - сказочные поволжские финны. Сам Ильдар Абузяров в интервью называет своё произведение «роман-миф», а сказочны его персонажи уже хотя бы тем, что носят говорящие имена и фамилии: сантехник - Каакко Сантари, прачка - Сирка, работница социальной службы - Ювенале, солдаты - Атти и Батти, девушки-бездельницы - Вилья и Хилья, и тому подобные…
Можно подумать, что автор не особенно утруждал себя подборкой имён для героев - слишком уж имена эти конкретны, если не сказать - примитивны. В принципе - так удобно. И писателю не приходится лишний раз отвлекаться на занудную перепись личностных качеств очередного персонажа, и читателю - на проектирование образа этого персонажа в своём воображении. Сказано, что мужа героини зовут Алко Запоонен - и всё сразу ясно. Писатель, вероятно, просто захотел себя и нас таким образом чуточку развлечь… В конце концов, кому ещё этим заниматься, как ни человеку с непривычным для уха ФИО - Ильдар Анвярович Абузяров?
Однако, если взять во внимание слова самого Захара Прилепина: «…я воспринимаю Ильдара, как редкое, ни на кого не похожее литературное явление», а также тот факт, что автор - не клоун и даже не артист бурлеска, задумываешься о том, что в этих именах-дразнилках заложен свой смысл.
А смысл этот хотя бы в том, чтобы пощадить читателя: ведь поглощать описание реальной (и, несомненно, трагичной в этом своём быту) жизни «обывателя» всерьёз порою становится просто невыносимо. Приём Ильдара ненавязчиво разбавляет это ощущение тотальной безнадёги. Которое, однако, никуда не исчезает, но утверждается, приобретая иной, своеобразный оттенок; тоска не накатывает внезапно, но пронизывает постепенно и равномерно. Так в кино героя отравляет яд, нужными порциями и систематически попадающий в его бокал не без помощи лекаря-обманщика или неверной жены…
В определённый момент становится уже как-то совсем невесело, потому что осознаёшь: Нижний Хутор - никакой не сказочный городок, и говорящие имена-фамилии - это игра контрастов, пародия на «говорящие фамилии», то есть пародия - на пародию. «Прачечной заведовала Сирка» - вот, смотрите сами, ну что может быть более предсказуемым и оттого печальным?
Или:
«Он решил, что у них к пяти годам совместной жизни должны быть раки на ужин» - ну ужас же! Пять лет совместной жизни - и всего лишь какие-то раки как итоговое достижение, - «И все это называется счастьем».
Нельзя сказать, чтобы все герои так уж бездумно проживали свои будни в Нижнем Хуторе, наоборот, некоторые ищут в повседневных занятиях своё предназначение: «Как-то Каакко пришел ко мне и сказал, что сантехники берут на себя вину всех. Что они берут на себя чужие грехи. Что они члены мистического Братства сантехников, что ковыряются в помоях в стояках обычных семей. Разгребают клоаку. Накопившийся отстой в отстойниках. В тухлой ложной семейной жизни без радости. В суете сует с постоянным мытьем посуды и полов» - а редко ли мы сами встречаем людей, которые искренне наделяют свои обыденные действия значительным, а подчас - спасительным смыслом? И, что уж таить, не являемся ли мы порой сами такими людьми, на самом деле будучи, в лучшем случае, просто средней руки профессионалами? Наверное, это неплохо. Но оно точно - так.
Читать об этом в форме «мифа», сдобренного долей нарочитой наивности - страшновато.
Ужас в романе не нагнетается, не навязывается, и оттого он есть.
Чего только стоит одна история о том, как две старшеклассницы Уллика и Аллиби по неведомым причинам выбрасываются из окна квартиры - один в один загадочное групповое самоубийство девочек-подростков в Балашихе в 1999, повлекшее за собой целую волну подростковых самоубийств. Эта нераскрытая трагедия ещё очень долго наводила страх на всех остальных подростков того времени, включая меня.
А теперь в эту тревогу погружает писатель:
«Женщины во всем Доме сидели и ждали свое женское счастье, ждали, по большей части, напрасно и бесполезно. И каждая из них, надеясь лишь на счастливое будущее, собственноручно выбрасывала свою жизнь в окно».
«Я гляжу на них, словно из «вневременьи». На старых и молодых одновременно.<…> Я вдруг понимаю, что трамвай совершает круг Сансары. Что это замкнутый круг пороков и любви, из которого выход только один - смерть. Глядя на лица подростков, я представляю себе их в зрелости и старости, сопоставляю с лицами родителей и понимаю, что круг грехов замкнулся»
Целостное, а не фрагментарное восприятие Абузяровым созданной им же действительности - чуткое, но пассивное, подводит автора к озарению: он понимает, что эта действительность в том виде, в котором она зафиксирована, никак не может дальше существовать.
Местечковая поломка сантехники в начале романа - этап на пути к большой беде:
«Так, кажется, было написано в пророчествах древних поволжских финнов о гибели Нижнего Хутора, который в конце времен целиком уйдет под воду.
-Будет еще хуже, - сказала женщина, свесившая голову сверху, - скоро пойдут дожди, вода будет прибывать, а потом хлынет и размоет фундаменты многих домов. Подточит стены. Многие захлебнутьсяи и задохнутся, как Ванни и Кайса. Ратуша с башней, где заседает мэр Мерве, обвалиться. А мой розовый домик точно смоет со склона в овраг».
Весь роман Ильдара Абузярова - одна большая метафора.
«Финское солнце» - антиутопия.
И очень хорошо, что Ильдар Анвярович таки не лекарь-злодей и не неверная жена: то здесь, то там он вселяет надежду на возможность спасения. Скажем, одна из героинь, девушка, в которую влюблены поголовно все, и, наверняка, влюблены неспроста, произносит такие слова:
«Если относиться к магии как к игре в детском саду с самим собой, то мир вокруг становится как стол с пластилином и красками. Бери и делай, что хочешь, и разукрашивай в любой цвет»
И тут я, тоже, вроде, далеко не самая безнадёжная девушка (и имя-то какое!), продолжая детскую игру, думаю: «А хорошо иметь собственное жильё. Пусть даже оно - пододеяльник. Пусть даже в том мире, что вот-вот норовит уйти с концами под воду»…