Я, Эдуард, Лола Вагнер
Моё интервью для журнала "Шум".
Оригинал:
http://shuum.ru/articles/846
В марте издательство "Лимбус Пресс" произвело на свет новое сочинение Эдуарда Лимонова "В Сырах". Книга ажиотажа не произвела, но в интернете есть некоторое количество сухих обзоров текста, несостоявшихся попыток рецензирования. То ли произведение автор смастерил недобросовестно, то ли критики ленивы - уж не знаю. Впрочем, написанное послужило для меня поводом для разговора с Лолой Вагнер, моим близким другом, которая стала прототипом одной из героинь произведения. Её именем была названа отдельная глава.
Магдалена Курапина: Лола, ты прочитала "В Сырах"? Какие впечатления?
Лола Вагнер: Нет, всё не читала, лишь эту главу о себе. Изучила её, стоя в "Доме Книги". Испытала некое неудобство, сродни тому, как если бы вдруг я случайно увидела альбом с фотографиями гениталий собственных родителей. Мимолётное неудобство, не более... Фактически Эдуард Вениаминович нигде не приукрасил и не соврал. Другое дело, что его взгляд на ситуацию, на то, как мы вдвоём в одном жилище сосуществовали, никак не совпадает и не пересекается с моими ощущениями от пережитого. Эдуард увидел и вынес из встречи со мной только то, что захотел и смог. Мне его образ Лолы Вагнер показался плоским, картинным и мёртвым. А реальная я - живая...
М.К.: Образ "сумасшедшей стриптизёрши" имеешь в виду?
Л.В.: Да. Сама-то я помню, что человек меня иначе называл: когда возлюбленной, когда Зверем - нежно, на его взгляд. А пренебрежительных фамильярностей вроде "стриптизёрши" не бывало. Да я бы и не позволила. Но я не обижаюсь: я давно выступаю в ночных клубах, обеспечивая себе жизнь и оплату за обучение. Другое дело, что на момент знакомства с нашим героем я уже окончила три курса факультета режиссуры, по одной из моих пьес уже был поставлен спектакль, да и в танцевальные выступления я всегда вносила элементы творчества в жанре бурлеск - это перфомансы такие, включающие в себя не только пластику, но и поэзию, актёрское мастерство... А он заладил: «Стриптизёрша, стриптизёрша». Ну, образ стриптизёрши для нашего писателя, видимо, выигрышнее образа девушки-поэта или драматурга. Легче возбуждает воображение, которое тогда и напрягать не надо. Впрочем, над сценой, где, якобы, охранники неодобрительно поглядывают в сторону стриптизёрши, я хихикнула. «Политик и стриптизёрша!» - недоумевает сам автор, мол, немыслимо. Простите, а кто должен быть рядом с оппозиционным русским политиком? Пэрис Хилтон, что ли? Студентка из простой русской семьи, которая борется с обстоятельствами: с утра до вечера - изучение искусств, ночью - работа. Не вижу диссонанса. Так что зря политик малодушничает и апеллирует тут двойными стандартами общества, с которыми сам же извечно не желает мириться.
М.К.: Может быть, проблема в том и заключалась, что Э.В. не хотел "напрягаться", общаясь с тобой, и не воспринимал тебя всерьёз?
Л.В.: Так и есть. Эдуард внутренне противился сближению со мной. Удивительная Наталья Медведева когда-то отмечала, что в быту повседневности он скучен, и я точно знаю, что именно она имела в виду. С женщинами Эдуард Вениаминович враждует, не доверяет им, изначально не оставляет шанса. Вероятно, с годами эти особенности усугубляются. Все эти "катехизисы шлюхи", «пиковые дамы» и всякая мерзость - эстетика Лимонова, ко мне она не имеет отношения. Может быть, когда-то его этот эпический натурализм любви жоп, дыр и какашек и был прекрасен. Тогда, когда это переплеталось с верой в идеалы очищающей, спасительной Любви. Жаль, что к моменту встречи со мной жажды подобного поиска в Э.В. совсем не осталось. Я же Любила мужчину и старалась разбудить его сердце. Мечтала стать ему верным другом, важной женщиной, разделяла его цели и понимала образ мысли. Честно говоря, все мои попытки потерпели фиаско. На тот момент для меня это оказалось трагедией.
М.К.: Но, судя по фактам в книге, многие твои поступки и поведение вряд ли можно назвать адекватными, как возможно такой женщине доверять в принципе?
Л.В.: Чем больше я осознавала, что мужчина, с которым живу, не воспринимает меня всерьёз, тем чаще настигало отчаяние. Мне было важно, чтобы Э.В. одобрил и принял к сведению: я с ним заодно, я с ним до конца, и в этом я очень серьёзна. Он же, напротив, шутя, говорил мне страшные вещи: "Ну что, будущий предатель?" или, подарив мне зеркальный шкаф: "Трудно разбирать-то тебе его будет, когда к другому будешь уходить!", и так далее, есть ещё хуже... Как тут не сходить постепенно с ума? От подчёркнутого пренебрежения? Не говоря уже о том, что в рутине будней Э.В., как и каждый из нас по-своему, отличается отдельной придурью, которая идёт на пользу исключительно ему самому: например, в какой-то момент его стало раздражать, как я моюсь и стираю. Что неудивительно, ванная в жилье находилась посреди кухни, а стиральные машины Лимонов не уважает принципиально. И я ведь понимаю, к чему лишний раз разъяснять: в тюрьме удобств нет. Но мне-то как быть? Мне ведь надо ноги побрить, платья выстирать и на работу отправиться с вечера. Чтобы заработать, жить тут, быть самостоятельной… Ой, в общем так и происходило: я развешиваю на кухне (а где ещё?) чулки, лифчики, а он, расхаживая туда-сюда, вслушиваясь в «Эхо Москвы», встанет вдруг над душой и как заворчит, мол, этому тут не место, буржуйка ты, мелочная. Можно подумать, я сижу и бриллианты начищаю…Сейчас смешно вспоминать, а тогда душа в пятки пряталась. То мое поведение, которое он описывает - всего лишь моя заранее обречённая попытка создать для обоих видимость нашей бурной личной жизни. Которой не было, в силу скупости и усталости чувств Э.В. То есть я буквально взяла на себя непосильную ношу: любить за двоих. Сначала пыталась развлечь его, развеселить, расположить к себе. Мы же всё время были в квартире вдвоём: я только переехала в Москву и никого не знала, Эдуард отлучался лишь по делам с охранниками, при его образе жизни особенно не разгуляешься по столице. Когда не помогло по-хорошему, я стала действовать иначе: раздражать, устраивать скандалы, нарочно напиваться. К тому моменту я была уже полностью истощена от недостатка любви и мужской снисходительной нежности. У меня случился нервный срыв, и я решила: не хочешь так - давай по-другому. Роль «пустого места» - точно не моё амплуа, значит, запомнишь меня такой!
М.К.: У тебя осталась обида?
Л.В.: Есть два момента, которые мне неприятны: абсолютно неуместное его замечание что, мол, "знай, что есть женщины, которые не продаются". К чему это вообще, друг мой? Будь у меня психология потребителя, каким образом и зачем бы я вообще очутилась с тобой рядом?.. Пошла бы и продалась тогда уж лучше, чего про партии и будущее России сидеть слушать… И грубая строчка о том, как он "вызвонил стриптизёршу". Тоже мне, Хью Хефнер! Тут давеча кабаре "Crazy Horse" в полном составе в Москву прямиком из Парижа наведывалось. Не по Вашу душу случаем, а? Полагаю, писатель наш запамятовал, но я ему напомню: никто никого не вызванивал. Эдуард начал с трогательных писем, а я его оценивала и проверяла какое-то время, и переехала к нему из Питера жить только после того, как сообщила: "Посылай, мужик, сватов! Пусть всё будет по-людски. Просто не сдамся." Ну, он и приехал на своей Волге за мной, увёз в Москву... Сейчас обиды нет. Напротив. Как женщина мужчине я простила ему все уколы в свой адрес. Я благодарна: моя любовь к Эдуарду, которую я впитала и пережила, научила меня многому, заставила сделать важное усилие над собой, осознать в себе те качества, о которых раньше не знала. Я довольна. А позже я столкнулась с ещё более ярким и сильным чувством, которое живёт во мне сегодня: я встретила своего мужа Валеру, талантливого писателя. Я баловень судьбы, счастливая... А вот последний опыт Эдуарда-писателя мне видится неудачным. Потому что тут оно как: раз уж сама жизнь подбрасывает такую драматургию, как я - или пользуйся, не поленись, или вообще не пиши! Я тому периоду тоже посвятила роман, правда, только планирую опубликовать, ищу издателя. Так пусть мною написанное и будет тем самым топором, с которым я "приду домой" к Эдуарду Вениаминовичу. Может быть, отталкивая меня, Лимонов подозревал, что я напишу о нём и о себе талантливее, чем он сам? Вдруг, именно ради этого и состоялась наша встреча? Ведь я, по его же откровению, была и останусь последней, которая разделила с ним общий потолок. Он однажды заявил, что жить больше ни с кем не будет. Что ж относительно дам, то интрижки - интрижками, но, чтобы отважиться вручить свою собственную жизнь эдакому строгому прокурору, нужно ежедневно учиться заново любить. Его недостатки. А за таланты Эдуарда Вениаминовича и так любят… Надеюсь в скором времени порадовать вас своим текстом. А пока доступен только пролог, вот здесь:
http://www.proza.ru/2010/04/08/690
М.К.: Приходилось ли вам встречаться после разрыва? Может быть, общаетесь?
Л.В.: Нет, не общались ни разу, хотя я первое время и пыталась, звонила, писала. Эдуард Вениаминович, случись нам столкнуться на вручении премии «Нацбест», например, упорно делает вид, что не знаком со мной. Видимо, его отношение к моей персоне сформулировано, не обладает гибкостью и не изменится никогда. Что ж, к лучшему. Но если бы у меня появилась возможность обратиться к нему, я бы сказала следующее: уважаемый Эдуард Вениаминович, верните мне мой зеркальный шкаф! Вы ж подарили - так что высылайте, можно по частям. Нам с Валерой шкаф этот очень пригодится.
Оригинал:
http://shuum.ru/articles/846
В марте издательство "Лимбус Пресс" произвело на свет новое сочинение Эдуарда Лимонова "В Сырах". Книга ажиотажа не произвела, но в интернете есть некоторое количество сухих обзоров текста, несостоявшихся попыток рецензирования. То ли произведение автор смастерил недобросовестно, то ли критики ленивы - уж не знаю. Впрочем, написанное послужило для меня поводом для разговора с Лолой Вагнер, моим близким другом, которая стала прототипом одной из героинь произведения. Её именем была названа отдельная глава.
Магдалена Курапина: Лола, ты прочитала "В Сырах"? Какие впечатления?
Лола Вагнер: Нет, всё не читала, лишь эту главу о себе. Изучила её, стоя в "Доме Книги". Испытала некое неудобство, сродни тому, как если бы вдруг я случайно увидела альбом с фотографиями гениталий собственных родителей. Мимолётное неудобство, не более... Фактически Эдуард Вениаминович нигде не приукрасил и не соврал. Другое дело, что его взгляд на ситуацию, на то, как мы вдвоём в одном жилище сосуществовали, никак не совпадает и не пересекается с моими ощущениями от пережитого. Эдуард увидел и вынес из встречи со мной только то, что захотел и смог. Мне его образ Лолы Вагнер показался плоским, картинным и мёртвым. А реальная я - живая...
М.К.: Образ "сумасшедшей стриптизёрши" имеешь в виду?
Л.В.: Да. Сама-то я помню, что человек меня иначе называл: когда возлюбленной, когда Зверем - нежно, на его взгляд. А пренебрежительных фамильярностей вроде "стриптизёрши" не бывало. Да я бы и не позволила. Но я не обижаюсь: я давно выступаю в ночных клубах, обеспечивая себе жизнь и оплату за обучение. Другое дело, что на момент знакомства с нашим героем я уже окончила три курса факультета режиссуры, по одной из моих пьес уже был поставлен спектакль, да и в танцевальные выступления я всегда вносила элементы творчества в жанре бурлеск - это перфомансы такие, включающие в себя не только пластику, но и поэзию, актёрское мастерство... А он заладил: «Стриптизёрша, стриптизёрша». Ну, образ стриптизёрши для нашего писателя, видимо, выигрышнее образа девушки-поэта или драматурга. Легче возбуждает воображение, которое тогда и напрягать не надо. Впрочем, над сценой, где, якобы, охранники неодобрительно поглядывают в сторону стриптизёрши, я хихикнула. «Политик и стриптизёрша!» - недоумевает сам автор, мол, немыслимо. Простите, а кто должен быть рядом с оппозиционным русским политиком? Пэрис Хилтон, что ли? Студентка из простой русской семьи, которая борется с обстоятельствами: с утра до вечера - изучение искусств, ночью - работа. Не вижу диссонанса. Так что зря политик малодушничает и апеллирует тут двойными стандартами общества, с которыми сам же извечно не желает мириться.
М.К.: Может быть, проблема в том и заключалась, что Э.В. не хотел "напрягаться", общаясь с тобой, и не воспринимал тебя всерьёз?
Л.В.: Так и есть. Эдуард внутренне противился сближению со мной. Удивительная Наталья Медведева когда-то отмечала, что в быту повседневности он скучен, и я точно знаю, что именно она имела в виду. С женщинами Эдуард Вениаминович враждует, не доверяет им, изначально не оставляет шанса. Вероятно, с годами эти особенности усугубляются. Все эти "катехизисы шлюхи", «пиковые дамы» и всякая мерзость - эстетика Лимонова, ко мне она не имеет отношения. Может быть, когда-то его этот эпический натурализм любви жоп, дыр и какашек и был прекрасен. Тогда, когда это переплеталось с верой в идеалы очищающей, спасительной Любви. Жаль, что к моменту встречи со мной жажды подобного поиска в Э.В. совсем не осталось. Я же Любила мужчину и старалась разбудить его сердце. Мечтала стать ему верным другом, важной женщиной, разделяла его цели и понимала образ мысли. Честно говоря, все мои попытки потерпели фиаско. На тот момент для меня это оказалось трагедией.
М.К.: Но, судя по фактам в книге, многие твои поступки и поведение вряд ли можно назвать адекватными, как возможно такой женщине доверять в принципе?
Л.В.: Чем больше я осознавала, что мужчина, с которым живу, не воспринимает меня всерьёз, тем чаще настигало отчаяние. Мне было важно, чтобы Э.В. одобрил и принял к сведению: я с ним заодно, я с ним до конца, и в этом я очень серьёзна. Он же, напротив, шутя, говорил мне страшные вещи: "Ну что, будущий предатель?" или, подарив мне зеркальный шкаф: "Трудно разбирать-то тебе его будет, когда к другому будешь уходить!", и так далее, есть ещё хуже... Как тут не сходить постепенно с ума? От подчёркнутого пренебрежения? Не говоря уже о том, что в рутине будней Э.В., как и каждый из нас по-своему, отличается отдельной придурью, которая идёт на пользу исключительно ему самому: например, в какой-то момент его стало раздражать, как я моюсь и стираю. Что неудивительно, ванная в жилье находилась посреди кухни, а стиральные машины Лимонов не уважает принципиально. И я ведь понимаю, к чему лишний раз разъяснять: в тюрьме удобств нет. Но мне-то как быть? Мне ведь надо ноги побрить, платья выстирать и на работу отправиться с вечера. Чтобы заработать, жить тут, быть самостоятельной… Ой, в общем так и происходило: я развешиваю на кухне (а где ещё?) чулки, лифчики, а он, расхаживая туда-сюда, вслушиваясь в «Эхо Москвы», встанет вдруг над душой и как заворчит, мол, этому тут не место, буржуйка ты, мелочная. Можно подумать, я сижу и бриллианты начищаю…Сейчас смешно вспоминать, а тогда душа в пятки пряталась. То мое поведение, которое он описывает - всего лишь моя заранее обречённая попытка создать для обоих видимость нашей бурной личной жизни. Которой не было, в силу скупости и усталости чувств Э.В. То есть я буквально взяла на себя непосильную ношу: любить за двоих. Сначала пыталась развлечь его, развеселить, расположить к себе. Мы же всё время были в квартире вдвоём: я только переехала в Москву и никого не знала, Эдуард отлучался лишь по делам с охранниками, при его образе жизни особенно не разгуляешься по столице. Когда не помогло по-хорошему, я стала действовать иначе: раздражать, устраивать скандалы, нарочно напиваться. К тому моменту я была уже полностью истощена от недостатка любви и мужской снисходительной нежности. У меня случился нервный срыв, и я решила: не хочешь так - давай по-другому. Роль «пустого места» - точно не моё амплуа, значит, запомнишь меня такой!
М.К.: У тебя осталась обида?
Л.В.: Есть два момента, которые мне неприятны: абсолютно неуместное его замечание что, мол, "знай, что есть женщины, которые не продаются". К чему это вообще, друг мой? Будь у меня психология потребителя, каким образом и зачем бы я вообще очутилась с тобой рядом?.. Пошла бы и продалась тогда уж лучше, чего про партии и будущее России сидеть слушать… И грубая строчка о том, как он "вызвонил стриптизёршу". Тоже мне, Хью Хефнер! Тут давеча кабаре "Crazy Horse" в полном составе в Москву прямиком из Парижа наведывалось. Не по Вашу душу случаем, а? Полагаю, писатель наш запамятовал, но я ему напомню: никто никого не вызванивал. Эдуард начал с трогательных писем, а я его оценивала и проверяла какое-то время, и переехала к нему из Питера жить только после того, как сообщила: "Посылай, мужик, сватов! Пусть всё будет по-людски. Просто не сдамся." Ну, он и приехал на своей Волге за мной, увёз в Москву... Сейчас обиды нет. Напротив. Как женщина мужчине я простила ему все уколы в свой адрес. Я благодарна: моя любовь к Эдуарду, которую я впитала и пережила, научила меня многому, заставила сделать важное усилие над собой, осознать в себе те качества, о которых раньше не знала. Я довольна. А позже я столкнулась с ещё более ярким и сильным чувством, которое живёт во мне сегодня: я встретила своего мужа Валеру, талантливого писателя. Я баловень судьбы, счастливая... А вот последний опыт Эдуарда-писателя мне видится неудачным. Потому что тут оно как: раз уж сама жизнь подбрасывает такую драматургию, как я - или пользуйся, не поленись, или вообще не пиши! Я тому периоду тоже посвятила роман, правда, только планирую опубликовать, ищу издателя. Так пусть мною написанное и будет тем самым топором, с которым я "приду домой" к Эдуарду Вениаминовичу. Может быть, отталкивая меня, Лимонов подозревал, что я напишу о нём и о себе талантливее, чем он сам? Вдруг, именно ради этого и состоялась наша встреча? Ведь я, по его же откровению, была и останусь последней, которая разделила с ним общий потолок. Он однажды заявил, что жить больше ни с кем не будет. Что ж относительно дам, то интрижки - интрижками, но, чтобы отважиться вручить свою собственную жизнь эдакому строгому прокурору, нужно ежедневно учиться заново любить. Его недостатки. А за таланты Эдуарда Вениаминовича и так любят… Надеюсь в скором времени порадовать вас своим текстом. А пока доступен только пролог, вот здесь:
http://www.proza.ru/2010/04/08/690
М.К.: Приходилось ли вам встречаться после разрыва? Может быть, общаетесь?
Л.В.: Нет, не общались ни разу, хотя я первое время и пыталась, звонила, писала. Эдуард Вениаминович, случись нам столкнуться на вручении премии «Нацбест», например, упорно делает вид, что не знаком со мной. Видимо, его отношение к моей персоне сформулировано, не обладает гибкостью и не изменится никогда. Что ж, к лучшему. Но если бы у меня появилась возможность обратиться к нему, я бы сказала следующее: уважаемый Эдуард Вениаминович, верните мне мой зеркальный шкаф! Вы ж подарили - так что высылайте, можно по частям. Нам с Валерой шкаф этот очень пригодится.