Сказка Черного Ясеня
Для Большого Сказочного Бала по случаю двухлетия Заповедника Сказок!
...В конце февраля под осевшим, покрытым многажды подтаявшей и подмерзлой корочкой,- шевельнулось. Зима была поздняя, долго бесснежная, с жестяными пустыми морозами. Большинство семян, рассыпанных по земле, склевали зябнущие птицы. Поэтому февральскому снегу почти нечего было укрывать от последних морозов.
Ясеневая крылатка выпала из выцветшей зеленоватой куртки человека, жившего на опушке леса в темноватом с виду доме, сложенном из неочищенных бревен. С другой стороны - за полем, за железнодорожной насыпью,- начинались селения, поезда уносились в большие и малые города,- сюда же не вело ни одной дороги, ни тропки, ни захудалой стежки.
Человек появлялся здесь чаще вечером или по ночам - просто появлялся в доме, и лишь потом выходил на крыльцо, с удовольствием вдыхал вкусный морозный воздух, встряхивался, как молодой волк, учуявший перемену погоды,- и порой уходил в лес, а чаще - садился за сосновый отшлифованный стол и что-то писал до самого утра. Когда заканчивалась очередная толстая, в зеленом переплете тетрадь - в доме раздавались голоса и смех, иногда распахивалась дверь - и в лес уносились легкие тени... А вскоре в лесу объявлялись новые ежи и лесовики, прибавлялось русалок в дальнем озере, лисы с долгими восточными глазами вспыхивали меж стволов так, словно было у них по нескольку хвостов... Раздавался тигриный рев и чей-то хрустальный смех...
В одно из таких появлений ранней осенью Человек затеял проветрить зимнюю одежду. Вот тогда-то из кармана куртки, вывешенной рядом с плащом и тяжеленным зимним комбинезоном на веревку меж двух крайних сосен, и выпало семечко. Слетело, коротко повращав единственной лопастью, и почти воткнулось в мягкую хвойную подстилку. Позже сухая хвоя и вовсе скрыла его - так семечко и осталось не склеванным, дожило до снега и пригрелось под некрепким настом.
Семечко расселось, и показался белый плотный клюв... он удлинился, коснулся почвы и осторожно вошел в нее, раздвигая крупинки. Через некоторое время два плотных бледно-зеленых овала, похожих на толстоватые маленькие листья, окончательно развалили рыхлую скорлупку - и, выпрямляясь, отпихнули в торону
истлевшее до прожилок крыло. Между ними показался третий листок - крохотный, острый - и гораздо более зеленый.
Первое время новичок не был заметен в лесном подшерстке меж стволов - а через год с небольшим, весной, Человек, явившийся на опушку раньше обычного, заметил окрепший стволик с несколькими ветками, несколько метелок острых стреловидных листьев и удивился:
- О, никак черный ясень? Как тебя сюда занесло? - и, взглянув выбеленную солнцем веревку, догадался, как было дело.
- Ну, меж сосен, поди, не озябнешь. Расти давай...
Деревцо тряхнуло в ответ лохматой, как у сорванца, макушкой,- расту, мол. И словно вправду на глазах немного подросло.
А еще через год, в прохладном и мокром апреле, когда ясень еще не успел выпустить листья,- дом начал вдруг сочиться музыкой и смехом. Казалось, внутри он много просторней, чем снаружи, и в нем полно людей - или иных существ. Дверь не закрывалась, в распахнутые окна влетали прозрачные силуэты, темные сгустки, светлячки... Запахло сладостями и незнакомыми цветами.
Ясень глядел на эту милую возню, и каждая веточка его - нежданно вымахавшего едва ль не по середину крыши ростом - наполнялась предчувствием праздника. На одну из нижних веток уселась крохотная дама со слюдяными стрекозиными крылышками - на маленькой ножке распустилась атласная лента, крепившая туфельку-балетку. Пока крылатая переплетала завязки, на соседнюю ветку брякнулась небольшая сплюшка - да так, что даме пришлось поработать крыльями, чтоб удержаться на месте.
- Вушка, ты, как всегда, уклюжа,- поддразнила маленькую сову стрекозокрылая.
- Ну, ты же знаешь, Люль, в сумерках я еще несколько сооонная,- зевнула Вушка, ворочая головой и топорща пестрые перышки.
- Что ты подаришь Ему?
- Ву? Подарить? Я еще ничего не придумала... Ву... А ты?
- Смотри! Люль приоткрыла крохотную хрустальную коробочку, извлеченную откуда-то из складок пышной юбки,- и осторожно придвинувшаяся Ву с любопытством заглянула вовнутрь.
- Ву! Какое чудо! Просто сказка! А что же мне делать? - Озабоченно крутя головой, заухала совушка.
- Ну, подумай, Вушка, есть еще немного времени!
- Ву, ву! ...Я сохранила самые красивые из сброшенных перьев... я свяжу Ему венчик для смахивания пыли... Успею... Ву! Ву!.. - Сплюшка сорвалсь с ветки, тряхнув ее так, что Люль опять едва удержалась,- и унеслась в темнеющую глубину леса. Крылатая дама еще раз поправила платье и прическу - и тоже упорхнула, затерявшись на фоне сияющих окон.
Ясень задумался. Значит, все эти существа, духи, тени, звери и люди - спешат в дом на праздник, и все - с подарками Ему - Человеку, из чьей куртки он выпал на почву этого леса. А сам он - ясень - что подарит? И - как? Ясень размышлял, а соки земные все быстрей бежали по его веткам. Он рос и в высоту, и вверх, а между едва открытых лиственных почек проклюнулись иные. Открылись, подобно детским кулачкам - и из одних показались россыпи темно- фиолетовых бусинок, источавших слабый медовый запах, а из других - тончайшие подвески с еще более мелкими серо-сиреневыми бисеринками на концах. Ясень зацвел.
Свечерело. Человек вышел на крыльцо, заглянул обратно в дом и покачал головой:
- Тесновато!..
Дом тихонько вздохнул - и внезапно вырос. Раздались стены, поднялся потолок, темное дерево сменилось светлым камнем, лихими уступами вздыбились красные крыши, завертелись флюгеры на башенках, на перилах ставшего высоким крыльца засияли цветные фонарики. А в одно из распахнутых окон в торце дома просунулась ветка рослого молодого ясеня.
Когда праздник был уже в самом разгаре, когда у Человека в верхнем кармашке камзола уже мерцала хрустальная коробочка Люль, когда другие карманы, и каминная полка, и столик у камина были полны больших и маленьких даров,- издали послышалось заполошное:
- Ву! Ву!
Человек поспешил навстречу совушке - в дальний конец дома, к окну, открытому в лес. Совушка нацелилась на подоконник, но с разгону непременно шлепнулась бы на пол, если бы Человек не подхватил хрупкое пушистое тельце.
- Ву! Вууууф... Вамффф... Вам подарок, Смотритель! - воскликнула птичка, протягивая ему небольшой венчик из перьев.
- Теперь Ваши тетрадки больше не будут пылиться!
- Спасибо, Вушка! - ласково ответил Человек.
- Лети, веселись! - и подкинул птичку в воздух - по направлению к залу, где звучала музыка. А сам повернулся к окну и стал спокойно и радостно смотреть в живую темноту леса.
Ясень качнул веткой...
- Это ты, самосаженец? Ясень залетный?
Ясень протянул Смотрителю полные кулачки бусинок.
- Вот и ты уже цветешь... время идет, время бежит - это просто сказка какая-то!.. Человек бережно коснулся протянутой ветки.
- Ты слышишь музыку?
- С тихим щелчком соцветие отделилось и упало в подставленную ладонь Смотрителя.
- Спасибо, лесной. Ты слышишь музыку, ты тоже с нами. Каждый апрель Заповедник празднует свой день рождения, и каждый апрель ты будешь зацветать в день бала. Вот и у тебя появилась своя сказка - Сказка Черного Ясеня.
...В конце февраля под осевшим, покрытым многажды подтаявшей и подмерзлой корочкой,- шевельнулось. Зима была поздняя, долго бесснежная, с жестяными пустыми морозами. Большинство семян, рассыпанных по земле, склевали зябнущие птицы. Поэтому февральскому снегу почти нечего было укрывать от последних морозов.
Ясеневая крылатка выпала из выцветшей зеленоватой куртки человека, жившего на опушке леса в темноватом с виду доме, сложенном из неочищенных бревен. С другой стороны - за полем, за железнодорожной насыпью,- начинались селения, поезда уносились в большие и малые города,- сюда же не вело ни одной дороги, ни тропки, ни захудалой стежки.
Человек появлялся здесь чаще вечером или по ночам - просто появлялся в доме, и лишь потом выходил на крыльцо, с удовольствием вдыхал вкусный морозный воздух, встряхивался, как молодой волк, учуявший перемену погоды,- и порой уходил в лес, а чаще - садился за сосновый отшлифованный стол и что-то писал до самого утра. Когда заканчивалась очередная толстая, в зеленом переплете тетрадь - в доме раздавались голоса и смех, иногда распахивалась дверь - и в лес уносились легкие тени... А вскоре в лесу объявлялись новые ежи и лесовики, прибавлялось русалок в дальнем озере, лисы с долгими восточными глазами вспыхивали меж стволов так, словно было у них по нескольку хвостов... Раздавался тигриный рев и чей-то хрустальный смех...
В одно из таких появлений ранней осенью Человек затеял проветрить зимнюю одежду. Вот тогда-то из кармана куртки, вывешенной рядом с плащом и тяжеленным зимним комбинезоном на веревку меж двух крайних сосен, и выпало семечко. Слетело, коротко повращав единственной лопастью, и почти воткнулось в мягкую хвойную подстилку. Позже сухая хвоя и вовсе скрыла его - так семечко и осталось не склеванным, дожило до снега и пригрелось под некрепким настом.
Семечко расселось, и показался белый плотный клюв... он удлинился, коснулся почвы и осторожно вошел в нее, раздвигая крупинки. Через некоторое время два плотных бледно-зеленых овала, похожих на толстоватые маленькие листья, окончательно развалили рыхлую скорлупку - и, выпрямляясь, отпихнули в торону
истлевшее до прожилок крыло. Между ними показался третий листок - крохотный, острый - и гораздо более зеленый.
Первое время новичок не был заметен в лесном подшерстке меж стволов - а через год с небольшим, весной, Человек, явившийся на опушку раньше обычного, заметил окрепший стволик с несколькими ветками, несколько метелок острых стреловидных листьев и удивился:
- О, никак черный ясень? Как тебя сюда занесло? - и, взглянув выбеленную солнцем веревку, догадался, как было дело.
- Ну, меж сосен, поди, не озябнешь. Расти давай...
Деревцо тряхнуло в ответ лохматой, как у сорванца, макушкой,- расту, мол. И словно вправду на глазах немного подросло.
А еще через год, в прохладном и мокром апреле, когда ясень еще не успел выпустить листья,- дом начал вдруг сочиться музыкой и смехом. Казалось, внутри он много просторней, чем снаружи, и в нем полно людей - или иных существ. Дверь не закрывалась, в распахнутые окна влетали прозрачные силуэты, темные сгустки, светлячки... Запахло сладостями и незнакомыми цветами.
Ясень глядел на эту милую возню, и каждая веточка его - нежданно вымахавшего едва ль не по середину крыши ростом - наполнялась предчувствием праздника. На одну из нижних веток уселась крохотная дама со слюдяными стрекозиными крылышками - на маленькой ножке распустилась атласная лента, крепившая туфельку-балетку. Пока крылатая переплетала завязки, на соседнюю ветку брякнулась небольшая сплюшка - да так, что даме пришлось поработать крыльями, чтоб удержаться на месте.
- Вушка, ты, как всегда, уклюжа,- поддразнила маленькую сову стрекозокрылая.
- Ну, ты же знаешь, Люль, в сумерках я еще несколько сооонная,- зевнула Вушка, ворочая головой и топорща пестрые перышки.
- Что ты подаришь Ему?
- Ву? Подарить? Я еще ничего не придумала... Ву... А ты?
- Смотри! Люль приоткрыла крохотную хрустальную коробочку, извлеченную откуда-то из складок пышной юбки,- и осторожно придвинувшаяся Ву с любопытством заглянула вовнутрь.
- Ву! Какое чудо! Просто сказка! А что же мне делать? - Озабоченно крутя головой, заухала совушка.
- Ну, подумай, Вушка, есть еще немного времени!
- Ву, ву! ...Я сохранила самые красивые из сброшенных перьев... я свяжу Ему венчик для смахивания пыли... Успею... Ву! Ву!.. - Сплюшка сорвалсь с ветки, тряхнув ее так, что Люль опять едва удержалась,- и унеслась в темнеющую глубину леса. Крылатая дама еще раз поправила платье и прическу - и тоже упорхнула, затерявшись на фоне сияющих окон.
Ясень задумался. Значит, все эти существа, духи, тени, звери и люди - спешат в дом на праздник, и все - с подарками Ему - Человеку, из чьей куртки он выпал на почву этого леса. А сам он - ясень - что подарит? И - как? Ясень размышлял, а соки земные все быстрей бежали по его веткам. Он рос и в высоту, и вверх, а между едва открытых лиственных почек проклюнулись иные. Открылись, подобно детским кулачкам - и из одних показались россыпи темно- фиолетовых бусинок, источавших слабый медовый запах, а из других - тончайшие подвески с еще более мелкими серо-сиреневыми бисеринками на концах. Ясень зацвел.
Свечерело. Человек вышел на крыльцо, заглянул обратно в дом и покачал головой:
- Тесновато!..
Дом тихонько вздохнул - и внезапно вырос. Раздались стены, поднялся потолок, темное дерево сменилось светлым камнем, лихими уступами вздыбились красные крыши, завертелись флюгеры на башенках, на перилах ставшего высоким крыльца засияли цветные фонарики. А в одно из распахнутых окон в торце дома просунулась ветка рослого молодого ясеня.
Когда праздник был уже в самом разгаре, когда у Человека в верхнем кармашке камзола уже мерцала хрустальная коробочка Люль, когда другие карманы, и каминная полка, и столик у камина были полны больших и маленьких даров,- издали послышалось заполошное:
- Ву! Ву!
Человек поспешил навстречу совушке - в дальний конец дома, к окну, открытому в лес. Совушка нацелилась на подоконник, но с разгону непременно шлепнулась бы на пол, если бы Человек не подхватил хрупкое пушистое тельце.
- Ву! Вууууф... Вамффф... Вам подарок, Смотритель! - воскликнула птичка, протягивая ему небольшой венчик из перьев.
- Теперь Ваши тетрадки больше не будут пылиться!
- Спасибо, Вушка! - ласково ответил Человек.
- Лети, веселись! - и подкинул птичку в воздух - по направлению к залу, где звучала музыка. А сам повернулся к окну и стал спокойно и радостно смотреть в живую темноту леса.
Ясень качнул веткой...
- Это ты, самосаженец? Ясень залетный?
Ясень протянул Смотрителю полные кулачки бусинок.
- Вот и ты уже цветешь... время идет, время бежит - это просто сказка какая-то!.. Человек бережно коснулся протянутой ветки.
- Ты слышишь музыку?
- С тихим щелчком соцветие отделилось и упало в подставленную ладонь Смотрителя.
- Спасибо, лесной. Ты слышишь музыку, ты тоже с нами. Каждый апрель Заповедник празднует свой день рождения, и каждый апрель ты будешь зацветать в день бала. Вот и у тебя появилась своя сказка - Сказка Черного Ясеня.