ОСТАНОВКА ПО ТРЕБОВАНИЮ. Конкурс стилизаций. Посвящается Виктору Пелевину.
Конкурсное сочинение. Подробности - тут.
Зима, похоже, выполняла чьи-то погодные фантазии, то покрывая асфальт льдом для людей с простаивающей альпинистской экипировкой, то превращая лёд в хлюпающую жижу в угоду обладателям резиновых сапог, но Анна Петровна, не относясь ни к тем, ни к другим, в таких условиях старалась минимально ходить пешком, и, предвидь она всё раньше, не оказалась бы поздним вечером на этой пустынной остановке из-за повторного визита к потомственной ворожее Паулине фон Месмер, и увиденная после работы влюблённая парочка своими полными обожания взглядами не заставила бы вспомнить о блестящих от вожделения глазах Игоря Олеговича, когда он, как бы играя свою роль финдиректора, заходил в бухгалтерию, только чтобы снова увидеть её, ничем особо не привлекательную сотрудницу, сидящую за столом прямо напротив входной двери, и именно этим её коллеги, полные зависти и желания выйти замуж, объясняли то пристальное внимание к ней со стороны руководства, возникшее после удачного для неё переезда в новый офис, но она, будучи сначала уверена, что удача тут ни при чём, потом решила, что удачу можно считать одним из инструментов для создания её личной вселенной, который с тщанием отлаженного механизма и остротой высокоточного резца избавляет бытие от ненужных сущностей и сдвигает в сторону те, которые могут пригодиться для антуража, так, чтобы пространство с ней самой в центре находилось в точке пересечения наилучших эманаций, а прочие инструменты этого процесса инициировали переезд и внесли в распорядок дня Игоря Олеговича пункт «Пятиминутка с подчинёнными», а в его рациональный разум - понимание, что эффективно использовать время можно, не собирая и рассаживая дам в своём кабинете, а самоличным посещением бухгалтерии, переходя от стола к столу для беседы с каждой из сотрудниц, и именно это позволило ему сегодня изобразить карандашом, взятым из органайзера Анны Петровны, какой-то замысловатый график, а, возвращая карандаш на место, незаметно для остальных уложить в неразбериху стикеров и скрепок маленькую коробочку с неожиданным дорогим браслетом, а ей-то мечталось о другом - о романтике свиданий, благодатном аромате цветов, нежности и галантности, а вовсе не об этих пронзительных взглядах и - вот теперь - пересчёте неосязаемых намерений в твёрдые граммы по ювелирному курсу, и поэтому сразу после работы Анна Петровна поехала к ворожее, чтобы всё исправить, и времени на визит ушло даже меньше, чем она думала, так как впустившая её без записи Паулина, узнав детали, потребовала браслет как артефакт для магического воздействия и, заверив, что всё сделает сама, выпроводила Анну Петровну из своего наполненного эктоплазмой полумрака, видимо, в ожидании клиента, а Анне Петровне оставалось только добрести до остановки, мысленно прокручивая ожидаемый результат и приходя к выводу, что поступила правильно, в отличие от маршрутки, которой не было уже с полчаса, а появившийся прохожий с почти закрывавшим глаза капюшоном не прибавлял оптимизма, так как шёл в её сторону, а, остановившись и протянув ладонь с лежавшим в ней тем самым браслетом, словно заставил взять его, не проронив ни слова, а потом, не торопясь, пошёл прочь от остановки, и Анна Петровна, вытянув дрожащую руку с браслетом на свет фар наконец-то подъезжавшей маршрутки, не могла понять, что было причиной этой дрожи - холод зимнего вечера, не отражавшийся в зеркалах замёрзших луж незнакомец или мысль о том, что Паулина не успела настроить флюид на отмену сделанного ранее приворота.
Зима, похоже, выполняла чьи-то погодные фантазии, то покрывая асфальт льдом для людей с простаивающей альпинистской экипировкой, то превращая лёд в хлюпающую жижу в угоду обладателям резиновых сапог, но Анна Петровна, не относясь ни к тем, ни к другим, в таких условиях старалась минимально ходить пешком, и, предвидь она всё раньше, не оказалась бы поздним вечером на этой пустынной остановке из-за повторного визита к потомственной ворожее Паулине фон Месмер, и увиденная после работы влюблённая парочка своими полными обожания взглядами не заставила бы вспомнить о блестящих от вожделения глазах Игоря Олеговича, когда он, как бы играя свою роль финдиректора, заходил в бухгалтерию, только чтобы снова увидеть её, ничем особо не привлекательную сотрудницу, сидящую за столом прямо напротив входной двери, и именно этим её коллеги, полные зависти и желания выйти замуж, объясняли то пристальное внимание к ней со стороны руководства, возникшее после удачного для неё переезда в новый офис, но она, будучи сначала уверена, что удача тут ни при чём, потом решила, что удачу можно считать одним из инструментов для создания её личной вселенной, который с тщанием отлаженного механизма и остротой высокоточного резца избавляет бытие от ненужных сущностей и сдвигает в сторону те, которые могут пригодиться для антуража, так, чтобы пространство с ней самой в центре находилось в точке пересечения наилучших эманаций, а прочие инструменты этого процесса инициировали переезд и внесли в распорядок дня Игоря Олеговича пункт «Пятиминутка с подчинёнными», а в его рациональный разум - понимание, что эффективно использовать время можно, не собирая и рассаживая дам в своём кабинете, а самоличным посещением бухгалтерии, переходя от стола к столу для беседы с каждой из сотрудниц, и именно это позволило ему сегодня изобразить карандашом, взятым из органайзера Анны Петровны, какой-то замысловатый график, а, возвращая карандаш на место, незаметно для остальных уложить в неразбериху стикеров и скрепок маленькую коробочку с неожиданным дорогим браслетом, а ей-то мечталось о другом - о романтике свиданий, благодатном аромате цветов, нежности и галантности, а вовсе не об этих пронзительных взглядах и - вот теперь - пересчёте неосязаемых намерений в твёрдые граммы по ювелирному курсу, и поэтому сразу после работы Анна Петровна поехала к ворожее, чтобы всё исправить, и времени на визит ушло даже меньше, чем она думала, так как впустившая её без записи Паулина, узнав детали, потребовала браслет как артефакт для магического воздействия и, заверив, что всё сделает сама, выпроводила Анну Петровну из своего наполненного эктоплазмой полумрака, видимо, в ожидании клиента, а Анне Петровне оставалось только добрести до остановки, мысленно прокручивая ожидаемый результат и приходя к выводу, что поступила правильно, в отличие от маршрутки, которой не было уже с полчаса, а появившийся прохожий с почти закрывавшим глаза капюшоном не прибавлял оптимизма, так как шёл в её сторону, а, остановившись и протянув ладонь с лежавшим в ней тем самым браслетом, словно заставил взять его, не проронив ни слова, а потом, не торопясь, пошёл прочь от остановки, и Анна Петровна, вытянув дрожащую руку с браслетом на свет фар наконец-то подъезжавшей маршрутки, не могла понять, что было причиной этой дрожи - холод зимнего вечера, не отражавшийся в зеркалах замёрзших луж незнакомец или мысль о том, что Паулина не успела настроить флюид на отмену сделанного ранее приворота.