Триест. День второй.
Утром мы отправляемся бегать на набережную. Бегает в основном Лешка, а я осматриваю окрестности и прикидываю, как провести следующую неделю. Купаться и загорать тут точно негде, потому что городская набережная полностью принадлежит яхтам и паромам. Город вроде небольшой и обойти его не составит труда, вчера на регистрации Школы всем раздавали карту центра города "Джойс в Триесте", так что приблизительный маршрут у меня есть.
Мачты и маяк
Я решаю жить по "Улиссу", то есть поделить роман по количеству дней и искать все вроде бы как дублинские точки в Триесте. Если в Москве, о которой Джойс даже не думал, это получилось, то в Триесте, где он задумал и частично написал свой роман, это точно все найдется.
Наш отель располагался совсем недалеко от главной Большой площади Триеста, и стоял на узенькой улочке на холме рядом с первой христианской церковью города, и рядом с древнеримской аркой, которая странным образом была вмурована в дом.
Розовый дом за аркой наша гостиница. Дверь посередине - не дверь, а наше окно, а окно в решеточку - туалет))
Первый эпизод
Мартелло-тауэр нашелся сразу. Триестовский маяк Ла латерна был виден с набережной и основательно возвышался над лесом мачт небольших яхт, пришвартованных по всей линии города.
Потом профессор Рензо Кривелли, который занимается Джойсом и это он и придумал эту школу, подтвердил мою догадку - да, Стивен и Маллиган могли жить только на маяке.
Он снова поднялся к парапету и бросил долгий взгляд на залив. Ветерок шевелил белокурую, под светлый дуб, шевелюру.
- Господи! - сказал он негромко. - Как верно названо море у Элджи: седая нежная мать! Сопливо-зеленое море. Яйцещемяцее море. Epi oinopa ponton. Ах, эти греки, Дедал. Надо мне тебя обучить. Ты должен прочесть их в подлиннике. Thalatta! Thalatta! Наша великая и нежная мать.
Это же может быть, любое море. А если строки эти Джойс написал в Триесте, то море тут вполне подходящее для первых эпизодов нашей Одиссеи.
Кстати и пляж нашелся там же неподалеку.
Пока Лешка сидит на лекциях, я наматываю круги по плоской части города, лезть в гору совсем не хочется, тем более, что именно сегодня тот день, когда дождя не обещали, и можно погреться под адриатическим солнышком. Я нахожу памятник Джойсу, школу, где он работал, и несколько домов вокруг школы, где они с Норой снимали квартиру.
Сан Николо, дом 30. 1 марта 1905-24 февраля 1906
Здесь в доме номер 32 по Сан Николо, Джойс вот так же как Стивен сидел перед классом мальчишек. Он устроился учителем английского в школу, и сначала он отработал несколько месяцев в филиале школы в Пуле.
- Сэр, а расскажите нам что-нибудь.
- Ага, сэр, про привидения.
Здание школы. На первом этаже располагалась школа, выше были квартиры учителей. Сейчас там магазин Zara
Первая лешкина лекция - про женщин. "Женское взросление и повседневность". Вечером он пересказывает мне содержание, и получается, что без измен нет взросления.
Вторая лекция - иллюстрация к нашему новому приключению - "Джойс между итальянским и триестино". Многоязычие Джойса. Феноменальная память позволяла Джойсу выучивать и забывать языки намного быстрее, чем обычным людям. За 4 месяца он освоил русский, но кроме Чехова, никого читать не стал, и вскоре мог только здороваться и говорить о погоде. Французский, итальянский, немецкий, латынь... Джойс и Нора были уверены, что освоили триестино, но они просто говорили на смеси своих языков, а Итало Свево с трудом разбирал смысл его писем. Для чтения писем Джойса, вы должны были быть полиглотом или блистательным писателем. Джойсу всегда были нужны особенные читатели, он не писал для широкой публики, даже письма на триестино.
А мы решили переехать из подвала в квартирку, которую Лешка забронировал на букинге. Мы собираем чемоданы, прощаемся с девушкой портье, она испанка, которая учит русский, и пока я ждала Лешку с лекций, мы с ней поболтали на русском, потом на испанском, и если совсем путались - на английском, получилось что-то типа триестино. В квартиру мы идем через весь город, громыхая чемоданами. Идти минут 30, заодно и экскурсия. Неожиданно последние 20 метров оказываются крутым подъемом в гору, на звонки никто не отвечает, таблички на двери тоже нет. Мы усаживаемся в кафе неподалеку, выпить проссеко. Это была прекрасная идея, потому что без проссеко я бы совсем упала духом.
В сданной нам квартире живет Кристьен. Это обаятельнейший молодой человек, который готов часами объяснять нам на итальянском, что для него нет проблем, что мы переночуем, а дальше на нас сыпется поток итальянской информации. Сначала мы думаем, что хозяин он, и он поживет у подруги, потом, что хозяин не он, но он поживет у подруги, потом становится понятно, что и он и подруга не в восторге, потом находится англоговорящая подруга его подруги, которую та прислала, потому что сама может только как Кристьен тараторить на итальянском. И тут выясняется, что квартира уже сдана Кристьену на три года, что у него есть контракт, что Патрисия - легкомысленная особа, которая забыла написать об этом на букинг и удалить квартиру с сайта. Дальше мы не можем отменить заказ, потому что букинг все равно снимает деньги, если отмена по нашей вине, и что без отмены, мы не можем забронировать другую. Кристьен носится по кухне, и пытается поить нас кофе. "Если Вы будете говорить медленно, то Зина Вас поймет. Она испанский знает". Втолковывает Лешка Кристьену на английском, который из всего сказанного понимается только слово "Зина", и то только потому, что Лешка тыкает в меня пальцем. "Зина! Кофе!" - восклицает Кристьен. Кое как его замедляет моя фраза: "No te preocupe", которая по-испански и (на счастье) по-итальянски звучит одинаково. Он пробует не волноваться, а Лешка, легкомысленная Патрисия и англоязычная Софи пытаются дозвониться до букинга и объяснить ситуацию. Наконец, Лешке удается написать письмо, что дает возможность забронировать апартаменты неподалеку.
За это время у меня в голове скопились все слова на всех доступных языках, основную часть которых занимали матерные русские, а остальные играли скорее вспомогательно связующую роль.
Мы пропустили вечернее мероприятие в школе, а так как в Триесте портье расходятся в 17.00, то и около новых апартаментов нас никто не встретил. Но на этот раз все было продумано, и когда мы дозвонились до главного офиса, нам сказали, где найти сейф, потом где найти пароль от сейфа, а потом мы радостно вытянули оттуда ключи от квартиры. Ура.
Я здесь, чтобы прочесть отметы сути вещей... Так или иначе, ты сквозь это идешь. Иду, шажок за шажком. За малый шажок времени сквозь малый шажок пространства. Пять, шесть: это nacheinander.
Заканчивается первый день. Заканчивается третий эпизод "Улисса". Мы ужинаем на улице Баттисти, на четвертом этаже дома, который раньше был Телеграфом. За спиной Телеграфа - Синагога, и завтра мы пойдем на лекции. Главное, не опоздать, потому что идти придется через весь город, а у нас нет зонта.
Он обернулся через плечо, взирая назад. Пронося в воздухе высокие перекладины трех мачт, с парусами, убранными по трем крестам салингов, домой, против течения, безмолвно скользя, безмолвный корабль.
Мачты и маяк
Я решаю жить по "Улиссу", то есть поделить роман по количеству дней и искать все вроде бы как дублинские точки в Триесте. Если в Москве, о которой Джойс даже не думал, это получилось, то в Триесте, где он задумал и частично написал свой роман, это точно все найдется.
Наш отель располагался совсем недалеко от главной Большой площади Триеста, и стоял на узенькой улочке на холме рядом с первой христианской церковью города, и рядом с древнеримской аркой, которая странным образом была вмурована в дом.
Розовый дом за аркой наша гостиница. Дверь посередине - не дверь, а наше окно, а окно в решеточку - туалет))
Первый эпизод
Мартелло-тауэр нашелся сразу. Триестовский маяк Ла латерна был виден с набережной и основательно возвышался над лесом мачт небольших яхт, пришвартованных по всей линии города.
Потом профессор Рензо Кривелли, который занимается Джойсом и это он и придумал эту школу, подтвердил мою догадку - да, Стивен и Маллиган могли жить только на маяке.
Он снова поднялся к парапету и бросил долгий взгляд на залив. Ветерок шевелил белокурую, под светлый дуб, шевелюру.
- Господи! - сказал он негромко. - Как верно названо море у Элджи: седая нежная мать! Сопливо-зеленое море. Яйцещемяцее море. Epi oinopa ponton. Ах, эти греки, Дедал. Надо мне тебя обучить. Ты должен прочесть их в подлиннике. Thalatta! Thalatta! Наша великая и нежная мать.
Это же может быть, любое море. А если строки эти Джойс написал в Триесте, то море тут вполне подходящее для первых эпизодов нашей Одиссеи.
Кстати и пляж нашелся там же неподалеку.
Пока Лешка сидит на лекциях, я наматываю круги по плоской части города, лезть в гору совсем не хочется, тем более, что именно сегодня тот день, когда дождя не обещали, и можно погреться под адриатическим солнышком. Я нахожу памятник Джойсу, школу, где он работал, и несколько домов вокруг школы, где они с Норой снимали квартиру.
Сан Николо, дом 30. 1 марта 1905-24 февраля 1906
Здесь в доме номер 32 по Сан Николо, Джойс вот так же как Стивен сидел перед классом мальчишек. Он устроился учителем английского в школу, и сначала он отработал несколько месяцев в филиале школы в Пуле.
- Сэр, а расскажите нам что-нибудь.
- Ага, сэр, про привидения.
Здание школы. На первом этаже располагалась школа, выше были квартиры учителей. Сейчас там магазин Zara
Первая лешкина лекция - про женщин. "Женское взросление и повседневность". Вечером он пересказывает мне содержание, и получается, что без измен нет взросления.
Вторая лекция - иллюстрация к нашему новому приключению - "Джойс между итальянским и триестино". Многоязычие Джойса. Феноменальная память позволяла Джойсу выучивать и забывать языки намного быстрее, чем обычным людям. За 4 месяца он освоил русский, но кроме Чехова, никого читать не стал, и вскоре мог только здороваться и говорить о погоде. Французский, итальянский, немецкий, латынь... Джойс и Нора были уверены, что освоили триестино, но они просто говорили на смеси своих языков, а Итало Свево с трудом разбирал смысл его писем. Для чтения писем Джойса, вы должны были быть полиглотом или блистательным писателем. Джойсу всегда были нужны особенные читатели, он не писал для широкой публики, даже письма на триестино.
А мы решили переехать из подвала в квартирку, которую Лешка забронировал на букинге. Мы собираем чемоданы, прощаемся с девушкой портье, она испанка, которая учит русский, и пока я ждала Лешку с лекций, мы с ней поболтали на русском, потом на испанском, и если совсем путались - на английском, получилось что-то типа триестино. В квартиру мы идем через весь город, громыхая чемоданами. Идти минут 30, заодно и экскурсия. Неожиданно последние 20 метров оказываются крутым подъемом в гору, на звонки никто не отвечает, таблички на двери тоже нет. Мы усаживаемся в кафе неподалеку, выпить проссеко. Это была прекрасная идея, потому что без проссеко я бы совсем упала духом.
В сданной нам квартире живет Кристьен. Это обаятельнейший молодой человек, который готов часами объяснять нам на итальянском, что для него нет проблем, что мы переночуем, а дальше на нас сыпется поток итальянской информации. Сначала мы думаем, что хозяин он, и он поживет у подруги, потом, что хозяин не он, но он поживет у подруги, потом становится понятно, что и он и подруга не в восторге, потом находится англоговорящая подруга его подруги, которую та прислала, потому что сама может только как Кристьен тараторить на итальянском. И тут выясняется, что квартира уже сдана Кристьену на три года, что у него есть контракт, что Патрисия - легкомысленная особа, которая забыла написать об этом на букинг и удалить квартиру с сайта. Дальше мы не можем отменить заказ, потому что букинг все равно снимает деньги, если отмена по нашей вине, и что без отмены, мы не можем забронировать другую. Кристьен носится по кухне, и пытается поить нас кофе. "Если Вы будете говорить медленно, то Зина Вас поймет. Она испанский знает". Втолковывает Лешка Кристьену на английском, который из всего сказанного понимается только слово "Зина", и то только потому, что Лешка тыкает в меня пальцем. "Зина! Кофе!" - восклицает Кристьен. Кое как его замедляет моя фраза: "No te preocupe", которая по-испански и (на счастье) по-итальянски звучит одинаково. Он пробует не волноваться, а Лешка, легкомысленная Патрисия и англоязычная Софи пытаются дозвониться до букинга и объяснить ситуацию. Наконец, Лешке удается написать письмо, что дает возможность забронировать апартаменты неподалеку.
За это время у меня в голове скопились все слова на всех доступных языках, основную часть которых занимали матерные русские, а остальные играли скорее вспомогательно связующую роль.
Мы пропустили вечернее мероприятие в школе, а так как в Триесте портье расходятся в 17.00, то и около новых апартаментов нас никто не встретил. Но на этот раз все было продумано, и когда мы дозвонились до главного офиса, нам сказали, где найти сейф, потом где найти пароль от сейфа, а потом мы радостно вытянули оттуда ключи от квартиры. Ура.
Я здесь, чтобы прочесть отметы сути вещей... Так или иначе, ты сквозь это идешь. Иду, шажок за шажком. За малый шажок времени сквозь малый шажок пространства. Пять, шесть: это nacheinander.
Заканчивается первый день. Заканчивается третий эпизод "Улисса". Мы ужинаем на улице Баттисти, на четвертом этаже дома, который раньше был Телеграфом. За спиной Телеграфа - Синагога, и завтра мы пойдем на лекции. Главное, не опоздать, потому что идти придется через весь город, а у нас нет зонта.
Он обернулся через плечо, взирая назад. Пронося в воздухе высокие перекладины трех мачт, с парусами, убранными по трем крестам салингов, домой, против течения, безмолвно скользя, безмолвный корабль.